В бумагах покойной сестры Александры Андреевны нашла я еще одно стихотворение Саши, относящееся к вышеупомянутому периоду. Написано оно летом 1896 года в 15 1/2 лет и почему-то не вошло в "Вестник", а между тем настолько хорошо, что я приведу его целиком.
ВОСПОМИНАНИЕ
о первых днях Шахматовской весны 1896 года.
Первые числа июня.
* * *
Июньский день угас. Поднялся ветер шумный;
Листы дрожащие он рвал и разносил;
И сердце наполнял тревогою безумной,
А радость тихую из сердца уносил.
И в этом ветре слышались мне звуки,
Как будто где-то колокольчик пел;
Унылый звон его напоминал разлуку,
Сквозь воздух резкий сумрачно летел.
И голос ветра был такой печальный,
Так дико он летал над рощей молодой!
Казалось, стон его был песнею прощальной
Природы сумрачной с желанною весной!
Природа вся, казалось, побледнела,
Поблекли всё весенние цвета;
И смерть незримая в том месте тяготела,
Где некогда блистала красота…
А. Блок.
Писем, соответствующих периоду существования "Вестника", сохранилось не много. Одно из них уже приводилось мною (о первом посещении Александрийского театра). В письме от 2 сентября 1894 года (почти в 14 лет) Саша описывает бабушке день своих именин (30 августа): "… Мне было страшно весело. У нас обедал Евгений Осипович {Романовский, друг Бекетовского дома.}, дядя Адась {Муж сестры Соф. Андр.} и тетя Липа" {Моя подруга по гимназии.}. Все люди по меньшей мере зрелого возраста. Подробно описаны многочисленные подарки, принесенные и присланные родными и друзьями. Последняя страница посвящена двум домашним собакам, о которых обстоятельно и любовно рассказано. Письмо к бабушке в Шахматове от 2 сентября 1895 года (около 15 лет) чуть-чуть повзрослее. Привожу выдержки:
"…Я уже порядочно соскучился о тебе. В Петербурге время тянется очень долго: Шахматовский месяц соответствует здешним двум неделям! Тем не менее тут вовсе не скучно: в гимназии довольно весело и у меня много интересных занятий – выпиливание, езда в город, а главное переплетанье книг. 30 августа мама мне подарила настоящие переплетные инструменты…" и т. д.
Полстраницы посвящено очередной домашней собаке. В заключение вопросы: "Как поживают Мальчик (лошадь), Диана и Орелка (собаки), а также колодезь?"
Летом 1896 года (в 15 1/2 лет) Саша ездил на Нижегородскую выставку вместе с Феролем и его родителями. Привожу выписки из письма его к матери из Нижнего от 8 июля 1896 г.
"…Я не ожидал от выставки и от самого Нижнего такой цивилизации. В Москве сравнительно с ними такая пыль, грязь и духота, что ужас! Волга удивительно красива. Вообще невозможно описать всех моих впечатлений. Лучше я расскажу их после!"
Затем подробно и толково описано, как ехали по железной дороге от Москвы до Нижнего.
"Вчера весь день были на очень интересной выставке"… и т. д.
Что-то не помню, чтобы Саша много рассказывал о своих впечатлениях, вернувшись с выставки. Во-первых, ему было не до разговоров, в Шахматове было слишком много интересных занятий, а во-вторых, он не умел еще обобщать факты и разбираться в своих впечатлениях и даже не отдавал себе отчета в том, что, собственно, поразило его на выставке. Жил он тогда бессознательно, "как во сне", – говорил он сам про себя уже в зрелые годы. Он и не подозревал ничего о мире, о том как живут вообще люди, а наша семья была очень исключительная. В Бекетовском доме, именно в доме моих родителей, всегда было как-то весело, интересно и своеобразно, жили, совсем не соображаясь с тем, что скажут, многое делалось, что называется, "не по-людски", но зато какое отсутствие обывательщины, рутины, буржуазности. Неудивительно, что мальчик с такой богатой натурой, как Саша, вполне удовлетворялся атмосферой нашей семьи. Зимой он не терял с ней связи, да и мать его была ярким воплощением этой самой атмосферы. А летом, в Шахматове, жизнь среди природы в той же милой среде создавала для Саши один сплошной праздник. Когда он приезжал в Шахматово с матерью уже гимназистом, значит, довольно поздно, в июне или в конце мая, он чуть не кубарем выкатывался из экипажа, стрелой пробегал через переднюю и столовую на балкон и мчался дальше – в сад, к пруду, чтобы скорее осмотреть любимые места и насытиться первой радостью созерцания и чувства простора и воли, которое охватывает всякого в благодатной глуши русской деревни. Как он радовался тогда всякой мелочи, как наслаждался всем обиходом, всей обстановкой Шахматовского житья, с какой любовью устраивал свою крошечную комнату {Гимназистом Саша перешел в бывшую нянину комнату, рядом с комнатой матери, где он жил до тех пор.}, расставляя свои несложные вещи, садовые инструменты и пр.
Портрет его с Дианкой, в гимназической блузе, снятый в 14 лет, живо напоминает эти светлые дни его жизни. Он здесь не в красе, стоя против солнца, сощурил глаза и сделал гримасу, но свободная поза и вся обстановка этого снимка дают полное понятие об его тогдашнем настроении. Фотографию снял мой покойный двоюродный брат Влад. Никол. Бекетов. На этом снимке Саша стоит на лужайке за флигелем. День, очевидно, жаркий, что видно по Сашиной парусиновой блузе и по высунутому языку Дианки.
Группа, снятая на ступеньках Шахматовского балкона тоже кузеном Бекетовым, относится к тому же лету 1894 года, как и снимок Саши с Дианкой у ржаного поля. Рядом с Сашей – дедушка, между ним и Сашей – сестра Александра Андр. Старик, стоящий сзади, наш дядя Н. Н. Бекетов; на кресле, в капоте, опираясь на палку с корзинкой, сидит бабушка, а за ней стою я. То, что Саша весь в летнем, а бабушка даже не надела на голову кружевной косынки, которую обычно носила, показывает, что время исключительно жаркое. Нельзя сказать, чтобы группа вышла удачно. У всех без различия очень некрасивые и более или менее старообразные лица, но снимок отчетливый и все вместе дает понятие о Шахматовском доме и о Саше в его отроческие годы.
Летом 1894 года, когда снималась описанная мною группа, Сашиных двоюродных братьев не было в Шахматове, они уезжали с матерью в Гапсаль, но и без них Саше было весело и интересно. Судя по записям в его записной книжке, видно, что гулял он обыкновенно с дедушкой, так как мы с сестрой были очень заняты переводами, а в доме гостила очень милая, но довольно тяжелая на подъем гостья, моя подруга по гимназии, Олимпиада Ник. Галанина, так называемая "тетя Липа", о которой скажу потом более подробно. Занятия Сашины были разнообразны. Во время дальних прогулок с дедушкой они искали новые виды растений – есть целая страница, заполненная латинскими названиями цветов с краткими пояснениями. Среди лета дедушка сделал Саше змея, разрисовав акварелью лист писчей бумаги. Они вместе его клеили и ладили, а потом пускали с большой лужайки за Шахматовским садом. Подробно описаны все перипетии первого полета и то, как змей несколько раз обрывал нитку и улетал в лес, а также другие полеты, – удачные и неудачные. В это же лето Саша увлекался ловлей жуков и накалыванием их на булавки. Читал он в то лето какой-то роман Купера и "Приключения Финна" Марка Твэна. Одним из самых интересных занятий было пусканье по пруду игрушечной лодочки. Подробно описано пускание лодки 19 июня, причем употреблены настоящие морские термины и все время говорится как об настоящей, а не игрушечной лодке: "Марсы надулись, получился сильный крен, лодка показала киль"… и т. д. В числе серьезных занятий – работа в саду. Саша косил, рубил топором ветки, окапывал новые цветники с розами. Кроме того, он ездил с дедушкой за 12 верст в большое торговое село Рогачево: "Там очень весело. Мы купили пряников и орехов. Возвращаясь из Рогачева, мы с дидей нашли цветы, не встречающиеся в Шахматове и его окрестностях". Еще запись: "Я поеду на Тихвинскую ярмарку в Глухово {Село за семь верст от Шахматова.} в тарантасике на Графчике {Лошадь.} и буду сам править". Вернувшись с этой интересной прогулки, он еще катал в тарантасе меня и тетю Липу. Время от времени попадаются краткие записи: "Мама переводила стихи, тетя Маня с бабушкой тоже" или: "Бабушка вчера отправляла рукописи, мама кончила перевод" и т. д. Все мы работали тогда в журнале "Вестник Иностранной Литературы". В этой же книжке тщательно записаны буриме [10], которые сочиняли мы в часы досуга и в дурную погоду. Эта игра была у нас в ходу с детства. Тут же шуточные стихи, сочиненные "мамой" на происшествие, случившееся весной:
Дождь идет. Извощик пьяный
Спит, на козлах прикорнув,-
Жак, денщик отменно рьяный,
Прокричал, рукой махнув:
"Эй, извощик!"…
и т. д.
