Куда же ты пойдешь, возлюбленная Моя?
Вопрос, старый как мир. Чем она будет руководствоваться в своих решениях: переменчивыми мирскими представлениями или вечными Божьими истинами?
Дни человека как трава; как цвет полевой, так он цветет[81]. Совсем недолго. Но иногда кажется, что жизнь длится вечно.
Убежав, попадет ли она туда, куда хочет?
Юнис отпила кофе, в голове вихрем носились разные вопросы. В этот раз Пол вовсе не пытался выпутаться из неприятности. И это было очень странно. Не в его привычках так долго молчать. Он знал, что она с недоверием отнеслась к его словам, но не стал защищаться, заставляя ее чувствовать себя никчемной и во всем виноватой.
Официантка принесла их заказ. Потом сходила еще за кофе. Но Пол не поблагодарил ее, продолжая молчать. Это новая стратегия?
— Я тоже беседовала с твоей матерью. Она говорила тебе?
Он встретил ее взгляд.
—Да.
—И?
— Она сказала, что ты права.
— Тогда ты знаешь, я не стану следовать ее примеру. Я не вернусь в Центр новой жизни, чтобы сидеть в первом ряду и делать вид, будто все в порядке и с нашим браком, и со служением. Я больше не позволю тебе манипулировать мной, мешать мне самостоятельно думать. Больше так не будет. Я не стану заметать сор под ковер. Я не буду тебя покрывать.
— Я знаю, — просто ответил Пол. Его взгляд, устремленный на нее, был ясным. Ни хитрости, ни гнева, ни страха в нем не было.
Ее броня начала давать трещину. Юнис попыталась заделать ее.
— Ну, и как поживает Шила?
— Она в Палм–Спрингс, дожидается приезда мужа. Она не собирается ничего ему говорить, поэтому и я не имею права ее выдавать.
— Роб все знает. Он пытался предупредить меня, — сказала Юнис. Пол явно удивился, но не испугался такого поворота.
— Я постараюсь все уладить.
Она не собиралась говорить ему, что Роб Атертон будет благодарен ему за подходящий повод для развода.
Какой же бардак мы устраиваем в своей жизни, если предоставлены сами себе.
— Проблема вовсе не в Шиле, Юнис. И, несмотря на то что я говорил тебе тогда дома, ты абсолютно ни в чем не виновата. Ты всегда была мне верной, любящей и преданной женой. — Голос изменил ему. Пол откашлялся. — Я один несу ответственность за свои поступки. Ведь все началось с того, что я отверг Христа. Я заполнял пустоту чем придется. Гордыней. Планами. Проектами. Это было только начало моего падения, длинная спираль разнообразных грехов, и не последним среди них было оправдание моей интрижки с чужой женой. Теперь с этим покончено.
— Видимо, Шила тебя бросила и уехала в Палм–Спрингс дожидаться Роба. — Юнис сама не поверила, что произнесла такие резкие, жестокие слова. Она всегда была деликатной. И что за христианка она после этого? Неужели такая жестокость всегда скрывалась в ней? Неужели она всегда носила в себе злобу, чтобы в нужный момент выплеснуть ее?
— Я говорю не только про интрижку, — произнес Пол спокойным голосом, не предпринимая никаких попыток оправдаться или защититься. — Я говорю вообще о своем образе жизни, о своем пути во Христе.
Знаешь, Юнис, что ты делаешь? Ты бьешь раскаявшегося грешника, когда он повержен. Она зажала рот дрожащей рукой.
— Все в порядке, Юнис.
Она не согласилась, пытаясь сдержать поток горючих слез. Вовсе не в порядке. Что‑то было не так. Пол не ужалил ее в ответ. И это подсказало ей яснее, чем что‑либо еще, что ее муж изменился.
Но долго ли продлится эта перемена?
«Довольно для каждого дня своей заботы», — сказал ей тот незнакомец на кладбище. То же говорил людям и Иисус Христос на склоне горы в Галилее.
А они распяли Его.
— Говори все, что тебе хочется сказать, Юни. Не думай о том, какой эффект могут произвести на меня твои слова. Я тебя люблю.
Юнис посмотрела на него:
— Я пыталась говорить с тобой.
— Но теперь я слушаю.
Господи, она смотрела Полу в глаза и все еще любила его. Как такое возможно, после того что он сделал? Господь, не делай со мной этого. Сколько еще боли должен принести мне этот человек, прежде чем Ты позволишь мне от него освободиться? Ей хотелось растоптать то крошечное зернышко надежды, что зрело у нее в груди. Она пыталась держаться за воспоминания о его измене, за боль, за горькие волны разочарования в течение многих лет, за муки, что испытывала в данный момент. Пол Хадсон не стал ее рыцарем в сверкающих доспехах. Во всяком случае, давно уже им не был.
Нет, возлюбленное дитя. Он всего лишь человек, одураченный извечным врагом. Тем же врагом, который сейчас пытается одурачить тебя, заставляя думать, будто Иисус не может восстановить утраченное, вернуть украденные годы.
Она могла бы сказать то, что ему так нужно услышать, и посмотреть, что произойдет дальше.
— Я прощаю тебя, Пол. — Повинуясь Тебе, Господи, я прощаю его. Как прощала его все эти годы, так прощаю его и теперь. Только ради Тебя, исключительно ради Тебя, и только с Твоей помощью я могу это сделать. Она медленно выдохнула и расслабила напряженные мышцы.
Пол взял ее за руку.
Ее сердце тотчас забилось, как испуганная птичка. С отвращением она отдернула руку и отрицательно покачала головой. Всего несколько дней тому назад она видела, как он ласкал этими руками тело другой женщины. Господь мог очистить человека от греха, но она‑то была простой женщиной. Пол слишком торопился.
Он постарался поймать ее взгляд, на его лице было выражение тревоги.
— Прощение — только начало.
Чего он ожидал от нее в ответ? Какие заверения хотел услышать? Ну конечно, она знала.
— Если ты беспокоишься, что я вернусь домой и сразу же побегу в редакцию городской газеты, можешь успокоиться.
Он покачал головой:
— Я об этом не думал. Это не в твоем духе. Я беспокоюсь о том, как ты примешь мое решение. Я хочу отказаться от должности пастора.
— Отказаться? — Вот этого она меньше всего ожидала от Пола.
— Сначала я должен привести в порядок собственную жизнь, а уж потом подниматься на кафедру и учить других, как нужно жить.
— Ты просто хочешь сбежать. — Точно как она сама, но проблемы от этого никуда не делись.
— Нет. Я возвращаюсь домой. Созову старейшин и сначала поговорю с ними. А затем, если мне разрешат, прочитаю еще одну проповедь, последнюю, чтобы моя паства поняла, почему мне необходимо уйти.
— Шила…
— Имя Шилы не будет упомянуто. Я исповедую свои грехи, а не ее.
— И когда ты так решил?
— Сегодня утром. Я разговаривал с пастором после службы. Он говорил со мной без обиняков, напрямую.
Надо же, столько лет она пыталась до него достучаться без всякого результата, а совершенно чужой человек пробился сквозь стены, которые он возвел вокруг себя. Все, что говорили она сама,
Лоис, Сэмюель и даже Стивен, не оказывало на Пола никакого влияния. Хорошо, что ее муж наконец‑то прозрел. Она не должна обижаться, что он услышал правду и принял ее в свое сердце. Даже если он пожелал выслушать постороннего, а не тех, кто знал его, любил все эти годы и видел, как он бродит в потемках. Все это не должно было беспокоить Юнис, но все‑таки беспокоило.
О, Господи, ну почему он не слушал меня? А теперь поздно. И что бы он теперь ни предпринял, последствия содеянного будут сыпаться на его голову подобно граду горящих угольев. И не он один пострадает. Все, кто любил его, кто верил каждому его слову, словно самому Писанию, все, кто самоотверженно трудился на строительстве…
Строительстве чего? Пьедестала для Пола Хадсона? Многие ли люди приходили поклоняться Христу? Как часто доводилось ей слышать разговоры прихожан о его красноречии, об удачных оборотах, которые остались в их памяти. Они повторяли эти выражения снова и снова, словно дурную шутку. А должны были запоминать Слово Божье!
Эти несчастные превратили Пола в идола, а теперь им предстоит узнать, что у него глиняные ноги. Они будут сидеть на удобных скамьях с мягкими сидениями и наблюдать, как их идол рухнет.
Им это совсем не понравится.
И это в том случае, если они еще помнят повеление Господа хранить непорочность. В том случае, если они возмутятся его супружеской изменой. Она знала, что многие не возмутятся. Они ведь просто люди и вполне могут спустить ему этот грех. «С кем не бывает?» «А посмотрите на Билла Клинтона!»
И что тогда?
Полу придется снова столкнуться с искушением. Выдержит ли он? Сможет ли он поступать как должно после стольких лет игнорирования Божьих заповедей?
Она снова потерла лоб, жаль, что от головной боли так просто не избавишься.
По крайней мере, он помирился с Богом через Христа. Она должна порадоваться вместе с ним. Его грехи искуплены кровью Иисуса. Долги прощены. Радуйтесь всегда в Господе; и еще говорю: радуйтесь[82].
Ты слишком многого хочешь от меня, Господи. Моя радость погребена под непосильным гнетом боли. Я потерпела поражение. Я пыталась, но не смогла. Разве не долг жены беречь своего мужа и защищать свой брак? По всей видимости, она не нашла нужных слов, не поступила должным образом, когда это требовалось.
