Подав надежды на свою благосклонность и гарантировав прощение, Людовику удалось привлечь на свою сторону лучших людей этой области, оградив их от ставшего уже привычным страха перед тиранами. Оба противника оставались на месте в течении нескольких дней, Гуго строил планы по захвату власти, а король — как помешать ему. А поскольку один обман влечет за собой другой, то Гуго и сам был обманут — Мило де Брэй (Milo de Bray), сын великого Мило, вовремя перейдя на другую сторону, получил этот лен по праву наследования. С плачем и жалобами, он припал к ногам короля, пока наконец, многими мольбами, не приобрел благосклонность и короля и его советников. Он смиренно просил, чтобы король в своей щедрости, вернул ему этот лен и восстановил его в отцовском наследстве, а за это он, Мило, будет королю почти что сервом и во всем будет покорным его воле. Король снизошел к этим смиренным мольбам, созвал жителей города и предложил им Мило в качестве сеньора. Он утешил их за прошлые невзгоды и вселил в них столько радости, словно достал им с неба Луну и звезды. Без промедления они показали Гуго путь назад и угрожали ему, что если он сам не уйдет, то они его убьют, поскольку против их прирожденного сеньора никакие клятвы и никакие обещания ничего не значат, а что действительно важно — так это сила или слабость.
Остолбенев от всего этого, Гуго бежал рассудив, что при этом он ничего не потерял из того, чем владел до этого. Но короткое удовольствие от его женитьбы обернулось для него долгим позором развода, в результате которого он потерял много лошадей и другого имущества. Из этого постыдного бегства он понял как поднимать оружие на короля на стороне его врагов.
О том как он взял в плен Гуго и разрушил замок Ле Пуйсе (Le Puiset).
Как добрый побег плодородного дерева сохраняет свое благоухание и при пересаживании и при прививании черенка, так и впитавшееся беззаконие и нечестивство, искоренимое у многих дурных людей, одурманивает одного человека, подобно тому, как происходит, когда змея жалит людей своим горьким как полынь ядом. Подобным человеком был и Гуго де Пуйсе, дурной человек, богатый лишь тиранствами, и своими, и своих предков.
Он наследовал своему дяде Гуго владение Ле Пуйсе когда его отец, охваченный поразительной самонадеянностью, отправился в первый Иерусалимский поход. Сын своего отца, Гуго унаследовал от него все плохие качества, но «тот, кого отец наказывал плетьми, будет наказан скорпионами» (2 Паралипоменон, 10, 11. русский синодальный перевод: «… отец мой наказывал вас бичами, а я буду бить вас скорпионами» — прим. пер.).
Раздувшись от гордости за свои великие жестокости по отношению к бедным, церквям и монастырям, которые до тех пор оставались безнаказанными, он дошел до состояния, когда «пали делающие беззаконие, низринуты и не могут встать». (Псалмы, 35, 13). Поскольку он сам не мог одолеть ни Царя царей, ни короля Франции, то он напал на герцогиню Шартрскую и ее сына Тибо, красивого и искусного в военном деле молодого человека. Все грабя и сжигая, он опустошал их земли до самого Шартра. Благородная графиня и ее сын, как могли, пытались иногда мстить, но запоздало и явно недостаточно. Но они никогда, или почти никогда, не приближались ближе чем на 8 или 10 миль к Ле Пуйсе. И такова была наглость Гуго, и такова была сила его нечестивой гордости, что многие служили ему, хотя лишь немногие любили. Но если много людей и защищало его, то еще больше людей желало его падения, поскольку его больше боялись нежели любили.
Когда граф Тибо понял, что сам он мало что может сделать против Гуго, но многое — с помощью короля, он, вместе со своей наиблагороднейшей матерью, которая всегда верно служила королю, поспешил к Людовику, чтобы попытаться убедить его своими мольбами и обещаниями, что его помощь они отплатят многими делами, и вновь и вновь рассказывали они о преступлениях и Гуго, и его отца, и его деда и его великого прадеда. «О король, вспомни своим королевским величеством о постыднейшем оскорблении, которое Гуго нанес твоему отцу Филиппу — нарушив свой оммаж, он злодейски нанес ему поражение у Ле Пуйсе, когда Филипп пытался наказать его за многие преступления. Гордый своей дурной родней, он, по преступному сговору, отбил королевское войско от Орлеана и взял в плен графов Невера, Ланселена де Божанси (Lancelin de Beaugency) и около сотни рыцарей и еще навлек небывалый позор на нескольких епископов, которых держал в цепях».
Тибо прибавил к этому длинный рассказ о том, как и почему почтенной королевой Констанцией в центре этой местности был построен посвященный святым, для их защиты, прекрасный замок, и том как некоторое время спустя семья Гуго захватила его целиком, не оставив королю ничего, кроме беззакония. Но теперь, если войска достаточной силы из Шартра, Блуа и Шатодена, на которые он обычно полагался, станут не помогать, а напротив, — воевать против него, то королю будет легко, если он того пожелает, разрушить замок, лишить Гуго наследства и отомстить за беззакония его отца. Если же он не желает покарать Гуго ни за его собственные беззакония, ни за действия его верных слуг, то ему следует либо принять дар за притеснения церквей и грабежи бедняков, вдов и сирот, которых обидел Гуго — жителей посвященной святым земли, либо все же оградить их от подобного. Король был столь тронут этими и другими жалобами, что назначил день для совета по этому вопросу. И я тоже приехал в Мелен (Melun), вместе со многими архиепископами, епископами, клерками и монахами, чьи земли были разграблены Гуго, который даже волка превзошел в своей хищности. Они вопили и простирались ниц перед еще колеблющимся Людовиком, моля его положить конец разбойной ненасытной жадности Гуго, спасти и оградить от пасти дракона их пребенды и бенефиции, дарованные им королевской щедростью, для содержания Божьих слуг, на плодородных землях [провинции] Бос (Beauce) и попытаться освободить земли священнослужителей, которые пользовались свободой даже во времена жестокого фараона. Они молили его, что в качестве наместника Господа, несущего в своем лице образ дающего жизнь Бога, он, король должен восстановить церковные достояния.
Он милостиво принял их прошение и отнюдь не отмахнулся от него. Затем прелаты: архиепископ Сенса, епископ Орлеана и почтенный Ив, епископ Шартра, который был силой уведен в плен и провел в том замке много дней в заключении, разошлись по домам. А король, по совету моего предшественника, блаженной памяти аббата Адама, послал меня в Тури (Toury), принадлежащую Сен-Дени (слугой которого я был) богатую и хорошо обеспеченную, хотя и неукрепленную виллу в Босе. Он приказал, чтобы в то время когда он призовет Гуго ответить на обвинения, я должен буду обеспечить город провизией, а затем попытаться собрать насколько возможно большое войско из горожан и из своих людей, чтобы помешать Гуго сжечь его, а уже позже король укрепит его и, также как и его отец, нападет на замок с той стороны.
С Божьей помощью я смог быстро занять его отрядом рыцарей и пехотинцев. После того, как Гуго, отсутствовавший на разбирательстве своего дела, был осужден заочно, король приехал ко мне в Тури, вместе с большой армией, намереваясь отнять замок у Гуго. После того, как Гуго отказался покинуть его, король без промедления поспешил пойти на штурм и рыцарями, и пехотинцами. Вы могли видеть множество катапульт, самострелов, щитов, мечей — это война. И вы могли любоваться дождем стрел, летящих с одной стороны на другую. Под непрерывными ударами из шлемов высекались искры, вдруг внезапно раскалывались или дырявились щиты. Когда враг был оттеснен к воротам замка, с внутренней стороны вала, с высоты, на наших людей обрушился настоящий ливень стрел, ужасный и совершенно невыносимый даже для храбрейших людей. Кидая бревна и бросая колья, войска Гуго начали контратаку, но так и не смогли завершить ее. Со своей стороны, королевские воины, сильные духом и телом, сражались с величайшей храбростью. Даже когда их щиты раскалывались, они продолжали прикрываться досками, дверьми и любыми деревяшками, которые подворачивались под руку, и продолжали стоять против ворот. Я нашел двухколесную тележку, нагруженную сухим деревом вперемешку с салом — весьма огнеопасная смесь — как раз для врагов отлученных от церкви и предназначенных для дьявола. Наши люди притащили телегу к воротам и разожгли огонь, который невозможно потушить, одновременно прикрываясь грудой дерева.
Пока одни с риском для жизни пытались еще больше разжечь огонь, а другие — потушить его, граф Тибо во главе большого отряда рыцарей и пехотинцев напал на замок с другой стороны — со стороны Шартра. Помня о бесчинствах врага, он спешил проникнуть во внутрь замка и ободрял людей, чтобы они вскарабкались вверх по крутому склону, но затем он мог с горечью наблюдать их отступление или, скорее, как они были сброшены вниз, и тех, кого он заставил осторожно ползти вверх на животе, он теперь видел опрокинутыми на спину и в беспорядке скинутыми вниз, мог видеть их убитыми обрушенными на них камнями. Рыцари, которые могли скакать на своих быстрейших конях, не могли противостоять тем, кто держась руками за палисад, поражал их, отрубал им головы и сбрасывал их вниз с края рва.
