Юнис вернулась к пианино, и община вслед за ней спела несколько выбранных ею гимнов. Пол встал перед алтарем с тарелкой крекеров в одной руке и подносом с маленькими стаканчиками, наполненными виноградным соком, в другой.
— Господь Иисус в ту ночь, в которую предан был, взял хлеб и, благословив, преломил и сказал: «Приимите, ядите: сие есть Тело Мое, которое за вас предается; сие творите в Мое воспоминание». Потом Он взял чашу после вечери, говоря: «Сия чаша есть новый завет в Моей Крови, которая за вас проливается»[11]. Ибо всякий раз, когда вы едите хлеб сей и пьете чашу сию, смерть Господню возвещаете, доколе Он придет[12].
Юнис, аккомпанируя себе, спела еще несколько гимнов, пока Пол причащал свою паству.
— Да дарует Господь тебе сил и благословит тебя, — сердечно говорил он каждому.
Пол упомянул о благословениях, даруемых Богом тем, кто подает с радостью, и передал медные блюда для сбора пожертвований Сэмюелю и Отису. После того как блюда прошли по рядам, Сэмюель собрал их, положил на алтарь и вернулся на свое место.
Пол встал на возвышение у алтаря и стал молиться за свою паству. Молился он об открытых сердцах и ревности по Боге, призывая Святого Духа укрепить молящихся, чтобы каждый мог проповедовать спасение. Пол просил Божьего благословения для каждого пришедшего в церковь этим утром. Затем вместе с Юнис он прошел по проходу к входной двери, чтобы пожать руки прихожанам, покидавшим церковь и пригласить каждого из них в зал собраний на чашку чая или кофе с печеньем.
— Надеюсь, он не ожидает от нас миссионерской деятельности, — пробурчал один из стариков, который, опираясь на руку жены и сильно припадая на одну ногу, спускался по ступенькам.
— Какой пионерской деятельности?
— Миссионерской, говорю. Миссионерской деятельности. Жена старика постучала по слуховому аппарату.
— Кажется, батарейка села.
Плечи Пола поникли, он весь сжался. Он читал проповедь для страдающих тугоухостью. Сэмюель Мейсон последним покидал церковь. Со слезами на глазах он крепко пожал руку Полу:
— Хорошая проповедь.
Юнис обняла мужа, когда последняя пара спустилась по лестнице:
— От твоих слов у меня на глазах выступили слезы, а в сердце зазвучала песня.
Полу очень хотелось бы, чтобы и остальным было так же легко угодить.
* * *Сэмюель повел Эбби в ресторан «У Денни» пообедать.
— Тимми вел себя замечательно.
Чуть ли не пятнадцать минут она расхваливала малыша, а потом спросила о Поле и Юнис.
— Он ревностный служитель, она же играет на пианино и поет как ангел. — Сэмюель улыбнулся. — Это ты рассказала Мейбл о визите Юнис в приют для престарелых, не так ли?
В глазах Эбби мелькнул озорной огонек.
— Я знала, что это лучший способ донести до всех и каждого, какая она замечательная. А что скажешь о проповеди Пола?
— Он пытается воскресить мертвых.
— Молодец! — Эбби сделала глоток кофе, в который добавила сахар и сливки. — Ты ведь доволен, не так ли?
— Да.
— Что насчет остальных?
— Он их встряхнул.
— Нас всех надо слегка растрясти. И периодически повторять такую «встряску».
Сэмюель ухмыльнулся:
— Думаю, что теперь нас будут «встряхивать» не периодически, а постоянно.
* * *Пол вернулся в небольшой кабинет пастора и оставшуюся часть дня провел, планируя расписание на неделю. Для начала включил компьютер, составил полный список членов общины во главе со старейшинами и вписал их адреса и телефоны. Добавил новые столбцы, чтобы отмечать последующие посещения церкви. Решил встретиться и пообщаться с каждым прихожанином индивидуально, чтобы понять, как лучше служить своей пастве. Но еще ему необходимо встречаться с людьми, которые пока не являлись членами их общины. Если церковь хочет выжить, ей нужен приток молодежи.
Пол начал составлять другой список.
Нужно позвонить в торговую палату и узнать, нет ли у них клуба для новоприбывших. А еще заглянуть в излюбленное местечко старшеклассников, познакомиться с владельцем заведения, поговорить с ребятами. На Мэйн–стрит можно пообщаться с хозяевами магазинов и других торговых учреждений. Он обязательно посетит собрание городского совета и узнает о происходящих в Сентервилле событиях. Ему необходимо влиться в жизнь города и донести до сознания жителей, что двери Сентервилльской христианской церкви широко открыты для каждого.
Пока Юнис не позвала Пола на обед в пять часов, он даже не вспомнил, что за весь день у него и росинки маковой во рту не было. Перед службой он слишком волновался, а в зале собраний его слегка подташнивало. Пол запер церковь и пошел домой.
На кухне столешница была сплошь заставлена посудой: горшками, пластиковыми контейнерами и мисками из термостойкого стекла. Гора еды, образовавшаяся за последние три дня, исчезла. Юнис заметила изумленное выражение на лице мужа и улыбнулась. Изящным движением руки она распахнула холодильник — полки ломились от продуктов, распределенных на порции для одной семьи и аккуратно уложенных в пакетики.
— Еще несколько недель мне не нужно будет ходить в магазин и готовить.
— В следующее воскресенье ты можешь оставить посуду в зале собраний и при выходе каждому предложить забрать свои тарелки.
Юнис закрыла холодильник.
— Лучше я сама занесу хозяевам их вещи. Так у меня появится возможность поближе познакомиться с членами нашей небольшой общины, а заодно похвалить моего мужа.
Пол сел за обеденный стол.
— У меня, оказывается, уже есть свой представитель по связям с общественностью.
Стол был застелен красивой скатертью, на нем стояла миниатюрная ваза с букетом роз, а рядом высокая красная свеча. Полу очень хотелось иметь соответствующее случаю более праздничное настроение. Но, как ни странно, ему казалось, будто он потерпел неудачу.
— Это твое первое воскресенье, Пол. — Юнис встала позади него, погладила его плечи и, склонившись к нему, поцеловала в щеку. — Людям нужно время, чтобы лучше узнать тебя, Пол, а не то, что ты собираешься сделать для церкви.
— А где Тимми?
— Спит. Я покормила его пораньше, искупала и уложила в кровать. — Она весело рассмеялась. — Эбби довела его до полного изнеможения. Благослови ее Господь.
Пол отодвинул стул от стола и посадил жену к себе на колени. Поцеловал ее долгим и крепким поцелуем. Какие сладкие у нее губы… Что бы он без нее делал?
— Собираюсь с завтрашнего дня начать навещать прихожан.
Юнис погладила его по затылку.
— Они полюбят тебя.
— Что‑то я не почувствовал ничего похожего сегодня.
— Они все еще грустят из‑за ухода Генри Портера, Пол. Но все они горят желанием ближе познакомиться с тобой. Задай им несколько вопросов, попроси рассказать о себе, своей жизни. Они удивят тебя, вот увидишь.
— По–моему, у тебя врожденные способности находить общий язык с людьми. Мне нужно брать у тебя уроки.
Юнис снова поцеловала его.
— Ты сам прекрасно умеешь ладить с людьми.
Они женаты пять лет, а она по–прежнему волнует его, как и на их первом свидании.
— Пока ты работал, звонила Эбби, сказала, что Сэмюель доволен проповедью, что, словом, ты угодил.
— Угодил.
Не угодить хотел он, а пробудить, взволновать, вывести из дремотного состояния, чтобы они поднялись со скамей и пошли в мир. Юнис снова потрепала его шевелюру.
— Сэмюель молился за возрождение этой церкви последние десять лет.
— Он сам тебе это сказал?
— Эбби рассказала мне сразу после того, как призналась, что у Сэмюеля появилась надежда после твоей сегодняшней проповеди.
Его беспокойство, кажется, стало понемногу утихать, пока Юнис нежно поглаживала его затылок и плечи. Вдруг она по–детски хихикнула и ласково прошептала Полу на ухо:
— Любимый, у тебя в животе урчит.
— Я не завтракал. В зале собраний тоже не удалось перекусить. Юнис встала и прямиком направилась к плите.
Пол последовал за ней.
— Умираю с голоду.
Пока она выкладывала большой кусок тушеной говядины на тарелку, он, улыбаясь, обнял ее за талию и поцеловал в изгиб шеи. Потом вдохнул запах ее тела, откровенно наслаждаясь им. В животе снова заурчало.
Юнис расхохоталась:
— По–моему, у тебя в желудке сидит целая стая голодных волков.
Она слегка толкнула Пола и поставила на стол две тарелки.
Потом достала из кармашка своего передника коробок спичек и зажгла свечу. Пол снова занял свое место за столом. Он не сводил глаз с жены, пока она выключала свет. Когда же Юнис села за стол, он продолжал пристально смотреть на нее. Брови Юнис чуть приподнялись в немом вопросе.
— Я люблю тебя, Юнис. Так сильно, до боли, что порой это даже пугает.
Глаза ее засияли и наполнились нежностью.
— Я тоже люблю тебя.
Она была нежной и мудрой, красивой и твердой в своей вере настолько, что порой внушала ему благоговейный ужас. Господи, никогда бы не подумал, что женюсь на ангеле. К горлу внезапно подступил комок от прилива безграничной благодарности.
