42. Он не сказал: даю совет, как человек, которому вверено благовестие, как удостоенный быть проповедником язычников, как такой, кому вручено начальство над вами, как учитель и руководитель; но как? - Яко помилован, говорит он, утверждая меньшее; ибо быть только верным менее, нежели быть учителем верных. Он даже прибавляет еще другое уничижение. Какое? Не говорит: как сделавшийся верным; но яко помилован верен быти. Не думайте, что только апостольство, проповедничество и учительство суть дары Божии, но даже самая вера произошла у меня по Его милости. Не потому, что я был достоин, я удостоился веры, говорит он, но только потому, что я был помилован; а милость - по благодати, а не по заслуге: так что если бы Бог не был в высшей степени милосерд, то я никогда не мог бы сделаться не только апостолом, но и верным. Видишь ли признательность и сокрушенное сердце раба, который не приписывает себе никакого преимущества пред прочими, но даже о том, что было общим у него с учениками, о вере, говорит, что она не его, а дар милости и благодати Божией, выражая этими словами как бы следующее: не считайте недостойным принять от меня совет, ибо и Бог не признал меня недостойным Своей милости; впрочем, это только совет, а не повеление; я советую, а не узаконяю; никакой закон не запрещает представлять и предлагать что-нибудь полезное для каждаго, в особенности, если это делается по просьбе слушателей, как напр., теперь по вашей; мню убо, говорит, сие добро быти (ст. 26). Видишь, какая скромная и чуждая всякой власти речь. Можно было бы сказать так: если Господь не заповедал девства, то и я (не заповедаю), но советую и увещеваю вас стремиться к этому, ибо я ваш апостол; - подобно тому, как он сказал им дальше: аще иным и несмь апостол, но обаче вам есмь (1 Кор. IX, 2). Здесь же не говорит он ничего такого, но употребляет слова с большою скромностию, вместо: советую - совет даю, вместо: как учитель, - яко помилован от Господа верен быти; и как будто этого было недостаточно, чтобы сделать речь смиренною, он, начав с совета, снова умаляет власть, не просто предлагая его, но и приводя причину: ибо, говорит, мню сие добро быти за настоящую нужду (1 Кор. VII, 26). Когда он говорил о воздержании, то не сказал: мню, и не привел никакой причины, а просто сказал: добро им есть, аще пребудут якоже и аз; здесь же: мню добро быти. Это он делает не потому, чтобы сомневался относительно этого предмета, - нет, - но потому, что желает все предоставить суду слушателей; ибо советник не тот, кто решает своими словами, но тот, кто все предоставляет суду слушателей.
43. О какой же нужде он говорит здесь? Об естественной ли? Нет; потому что во-первых, если бы он говорил об этой нужде, то, упомянув о ней, он сделал бы противное тому, чего хотел; ибо желающие вступить в брак непрестанно ссылаются на нее; во-вторых, он не назвал бы ея настоящею: она не теперь только, но издревле прирождена роду человеческому, и была прежде более тяжелою и необузданною, но по пришествии Христа и с преуспеянием добродетели сделалась удобопреодолеваемою. Итак не о ней он говорит, но подразумевает другую (нужду) разнообразную и разнородную. Какая же это? Извращение дел житейских. Наступает такое смятение, такая тяжесть забот, такое множество обстоятельств (в жизни), что вступившие в брак против воли весьма часто принуждены грешить и заблуждаться.
44. Сначала была предложена не такая степень добродетели, но было позволено и отмщать обидевшему, и отвечать порицанием порицающему, и заботиться о богатстве, и давать неложную клятву, и выкалывать око за око, и ненавидеть врага, и не запрещалось ни наслаждаться, ни гневаться, ни разводиться с женой и жениться на другой. Мало этого, закон позволял даже иметь двух жен в одно время, и вообще было большое снисхождение в этом и во всем другом. Но после пришествия Христова путь сделался гораздо теснее не только потому, что от нашей власти была отнята эта невыразимая и великая свобода во всем вышесказанном, но и потому, что даже такую жену, которая часто уговаривает и принуждает нас против воли во многих грехах, нужно иметь всегда при себе, а разводиться желающий может тогда, когда она будет обличена в прелюбодеянии. И не только поэтому добродетель трудно исполнима для нас, но и потому, что, если живущая с нами имеет сносный характер, множество забот о ней и о детях не позволяет нам даже на малое время взглянуть на небо, производя как бы постоянное головокружение, возмущающее и потопляющее нашу душу. Смотри: муж желает вести частную, безопасную и спокойную жизнь; но видя, что окружающия его дети и жена требуют многих издержек, он против воли бросается в омут общественных дел. Как только он попадает в него, то нельзя сказать, сколько представится ему поводов грешить: гневаться, клясться, браниться, мстить, притворяться, многое делать из лести, многое - из ненависти. Как же можно вращающемуся в таком омуте и желающему отличиться в нем не запятнать себя грязью многих грехов? Если кто обратит внимание и на домашния дела, то найдет такия же и еще большия затруднения от жены; здесь нужно заботиться о многом, в чем муж сам по себе не нуждается: это в том случае, когда жена скромна и тиха; если же она своенравна, упряма и невыносима, то это мы назовем уже не только затруднением, но наказанием и мучением. Как же будет в состоянии итти путем к небу, требующим ног свободных и легких и души бодрой и благоукрашенной, тот, кто имеет столь тяжелое бремя, связан такими узами и постоянно влечется вниз этою цепью, т.е. злобой жены?
45. Но какое (может быть) благовидное возражение многих, когда мы изложили все это? Следовательно, скажут, будет удостоин большей чести тот, кто будет добродетелен при таких затруднениях. Какой, почтеннейший, и за что? За то, скажешь, что он в браке подвергается большему бремени. Но кто принуждал его принимать на себя такую тяжесть? Если бы он вступил в брак во исполнение заповеди и невступление в брак было нарушением закона, то это возражение было бы благовидно; если же он, имея власть не подвергаться игу брака, добровольно, без всякаго принуждения, пожелал навлечь на себя такия затруднения, что подвиг добродетели стал для него весьма тягостным, то, это нисколько не касается Подвигоположника; ибо Он заповедал успевать только в одном, в борьбе с диаволом, и достигать победы над злом; а успевает ли кто в этом женясь, наслаждаясь и имея много забот, или подвизаясь и бедствуя и ни о чем другом не заботясь, Ему до этого нет дела. Он говорит, что способ победы и путь, ведущий к победе, должен быть свободным от всего житейскаго; если же ты хочешь воинствовать и бороться, имея жену, детей и все связанныя с этим дела, надеясь иметь успех одинаковый с теми, которые не связаны ничем подобным, и чрез это удостоиться большаго удивления, то мы, - хотя бы ты упрекнул нас в большой гордости, - теперь сказали бы тебе, что тебе невозможно достигнуть высоты, одинаковой с теми; а конец и время раздачи венцов хорошо убедят тебя тогда, что безопасность гораздо лучше пустого честолюбия, и лучше повиноваться Христу, нежели суете собственных суждений. Христос говорит, что для добродетели недостаточно нам отказаться от всей собственности, если мы и себя самих не возненавидим; а ты говоришь, что можешь одержать победу, привязавшись ко всему этому. Но, как я сказал, тогда ты хорошо узнаешь, каким препятствием для добродетели бывает жена и заботы о жене.
46. Почему же, скажут, служащую препятствием Бог назвал помощницею (мужа)? Сотворим ему, говорит Он, помощника по нему (Быт. II, 18). Но и я тебя спрошу: какая же помощница та, которая лишила мужа такого благополучия, извергла его из дивнаго пребывания в раю и ввергла в смятение настоящей жизни? Это свойственно не помощнику, а только злоумышленнику. От жены, говорится (в Писании), начало греха, и тою умираем вси (Сирах. XXV, 27); и блаженный Павел говорит: и Адам не прелстися: жена же прелстившися, в преступлении бысть (1 Тим. II, 14). Какая же помощница та, которая подвергла мужа смерти? Какая помощница та, чрез которую сыны Божии, или лучше все тогдашние обитатели земли, вместе с зверями, птицами и всеми прочими живыми существами погибли в потопе? Разве не она намеревалась погубить праведнаго Иова, если бы он не был крепким мужем (Иов. II)? Разве не она погубила Сампсона (Суд. XVI)? Разве не она устрояла, чтобы весь народ еврейский служил Ваал-Фегору и был поражен руками своих братьев (Чис. XXV)? Кто в особенности предал диаволу Ахава (3 Цар. XXI, 25), а еще раньше - Соломона со всею его мудростию и славою (XI, 4)? И доселе часто (жены) не склоняют ли своих мужей к оскорблению Бога? Не поэтому ли мудрый муж говорит: мала есть всяка злоба противу злобе женстей (Сирах. XXV, 21). Но почему же, скажут, Бог изрек: сотворим ему помощника по нему? Слово Бога, конечно, не ложно. И я не скажу этого, - нет, - она создана для этого и по этому, но не пожелала остаться при собственном достоинстве, равно как и муж ея. Бог сотворил его по образу и по подобию Своему; сотворим, говорит Он, человека по образу Нашему и по подобию (Быт, I, 25), так же, как сказал: сотворим ему помощника; но по сотворении человек вскоре погубил и то и другое. Он не сохранил подобия (ибо, как мог сохранить, предавшись постыдной страсти, склонившись на обольщение и не победив в себе желание наслаждения?), а потому невольно был лишен и достояния образа; ибо Бог не малой части господства лишил того, который был страшен для всех как владыка, и стал непризнательным рабом после оскорбления Господа, сделав его презренным для подобных ему рабов. Сначала он был страшен для всех зверей: Бог привел к нему всех их, и ни один не посмел причинить ему зла или козни, видя блистающий в нем царский образ; когда же он помрачил грехом эти черты, то Бог лишил его и этого господства. Как чрез то, что человек не господствует над всем земным, а некоторых даже боится и страшится, не делается ложным изречение Божие: и обладайте зверми земными (Быт. I, 28) (ибо сокращение власти произошло не от давшаго ее, но получившаго): так и козни жен в отношении к мужьям не ослабляют слов: сотворим ему помощника по нему; - она произошла для этого, но не осталась при этом. Кроме того можно сказать и то, что она оказывает свою помощь к устроению настоящей жизни, к рождению детей и к обузданию естественной похоти; но когда уже не будет времени ни для настоящей жизни, ни для деторождения, ни для похоти, то для чего напрасно ты здесь упоминаешь о помощнице? Если ту, которая в состоянии содействовать только в малых делах, станет кто-либо иметь сотрудницей в делах великих, то не только не получит никакой пользы, но свяжет самого себя заботами.
