Сочетая в себе высочайшие духовные дарования с богатым практическим жизненным опытом, отец Серафим был поистине незаменимым наставником. Для всех он был одинаково доступен, для всех находил слова отеческой любви. Была в его образе какая-то особая теплота, так что человек, однажды пришедший к нему, запоминал эту встречу на всю жизнь.
Под его окормлением находилось множество духовных чад — мирян, иноков, священников и архиереев Русской Православной Церкви, среди которых епископ Шлиссельбургский Григорий (Лебедев) и епископ Колпинский Серафим (Протопопов) — будущие новомученики; епископ Петергофский Николай (Ярушевич) — впоследствии митрополит Крутицкий и Коломенский.
Воистину неисповедимы пути Господни — еще в 1920 году архимандрит Николай (Ярушевич), будучи наместником Александро-Невской Лавры, постриг в монашество Василия Николаевича Муравьева, а спустя всего несколько лет епископ Николай (Ярушевич) стал духовным сыном старца иеросхимонаха Серафима (Муравьева). По-прежнему приезжал окормляться к духовнику Александро-Невской Лавры и архиепископ Хутынский Алексий (Симанский) — впоследствии, с 1945 по 1970 год, Патриарх Московский и Всея Руси Алексий I. Они чрезвычайно дорожили советами и благословениями отца Серафима. Еще в молодые годы Господь даровал каждому из них счастливую возможность встречаться и иметь общение со многими знаменитыми старцами и подвижниками. Так что оба владыки, прибегая к окормлению духовника Лавры, не на словах, но на деле знали, что есть истинное старчество.
Чуть позже, в 1928–1929 годах, тесная дружба связала отца Серафима с еще одним выдающимся иерархом Русской Церкви — митрополитом Серафимом (Чичаговым).
…В конце 1927 года архиепископ Алексий (Симанский), управлявший тогда Новгородской епархией, приехал к духовнику Александро-Невской Лавры за советом и молитвой. Он находился в смятении, так как очень опасался очередного ареста и гонений за свое дворянское происхождение. «Отец Серафим, не лучше ли мне уехать за границу?» — вопросил архиерей. «Владыка! А на кого Вы Русскую Православную Церковь оставите? Ведь Вам Ее пасти!» — последовал ответ старца. — «Не бойтесь, Сама Матерь Божия защитит Вас. Будет много тяжких искушений, но все, с Божией помощью, управится. Оставайтесь, прошу Вас…» Владыка Алексий тотчас же успокоился и навсегда оставил мысли об отъезде за границу.
Так отец Серафим предсказал владыке Алексию его будущее служение за 18 лет до избрания на патриаршество. Указал лаврский схимник будущему Патриарху и срок его первосвятительского служения — 25 лет. Таким же образом неоднократно подавал он неоценимые советы и другим своим духовным чадам.
Батюшка Серафим всегда искренне входил в положение каждого исповедника. Казалось, он переживает все скорби и тяготы подопечного глубже того самого: «Ну, что же мы за монахи! Все грешим, да грешим… Ну, да ладно, сынок, Бог простит нас, если с сегодняшнего дня положим доброе начало — будем противостоять греху и виновнику его, диаволу…» Что тут сказать в ответ? Вразумленным ученикам оставалось только благодарить Господа за то, что имеют такого наставника и молитвенника. Людские сердца сами открывались на голос любви и сочувствия, а старец от всей души сорадовался с радующимися и скорбел со скорбящими, давал полезные и обстоятельные советы по деловым вопросам и был по-отечески ласков с детьми и пожилыми людьми.
Говорил, как правило, коротко, но очень сильно, вкладывая в душу собеседника самое для нее главное. Если требовалось, беседовал подолгу, врачуя душевные немощи бальзамом Слова Божия, святоотеческих наставлений и мудрых советов, проверенных на собственном духовном опыте. Чутко сопереживая чужим скорбям, отец Серафим ощущал на себе телесные страдания и немощи болящих, горевал вместе с кающимися и чувствовал тяжесть их грехов. Никого никогда не осуждал, а все грехопадения людей приписывал лишь злобе врага рода человеческого: «Старайтесь хранить себя от сетей, расставленных вне и внутри человека, и всячески прикрытых подобием правды. Они легко познаются по тому, что лишают душу мирного устроения. Где нет мира, там козни врага спасения. От Христа исходят истина и святое смирение. Мир Христов — свидетель истины», — так, по воспоминаниям ближних, назидал отец Серафим ищущих Господа.
Обращаясь к наставникам, преподобный Серафим Саровский говорит: «Сей, всюду сей данную тебе пшеницу. Сей на благой земле, сей на песке, сей на камени, сей при пути, сей и в тернии, все где-нибудь да прозябнет и возрастет, и плод принесет, хотя и не скоро. Раздавайте дары сии благодати Духа Святаго требующим, по примеру свещи возжженной, которая и сама светит, но и другие свещи, не умаляя собственного огня, зажигает». Так и поступал в своей пастырской жизни иеросхимонах Серафим (Муравьев), верный хранитель Христова учения и заветов Святой Православной Церкви.
Его сияющие голубые глаза, казалось, заглядывали в самую глубину души исповедника. Порою одной, кротко произнесенной фразой, он несказанно ободрял своих духовных чад: «Молись…». «Терпи…» «Господь умирит злобное сердце…» «Святой преподобный Серафим поможет…» «Господь исцелит…» «Николай Угодник вразумит твое чадо…» «Матерь Божия не оставит землю Русскую…» И сбывались слова старца — отступали скорби и невзгоды.
«Не сетуй на тяжесть креста, в день скорби поведай печаль Твою Господу, и Он утешит тебя», — наставлял батюшка тихим и мягким голосом, в котором всегда звучали какие-то особенные, теплые нотки. В суровые морозные зимы неглубокие речушки порою промерзают до самого дна. Однако, с первыми лучами весеннего солнца начинают они оттаивать, возвращаясь к жизни, чтобы затем, в тихие летние дни, явить свою зеркальную гладь, в которой отражается небо во всей глубине и красоте его.
Таким благодатным лучом — лучом Солнца правды Христовой был отец Серафим. Мягким прикосновением умел он растопить лед в сердцах человеческих. Согревая души живым участием и любовью о Господе, пробуждал он их от греховного сна. Часто приходили к нему люди неверующие или маловеры, которые требовали особого попечения. Их душевные недуги старец всегда врачевал духом кротости. Незаметно для человека приводил подвижник его к осознанию своей греховности, возрождая к новой, благодатной жизни. «Уж сколько мы от Бога ни бегаем, все равно никуда не уйдем! Будем же умолять Господа, чтобы сохранил Он нас в верности Святой Православной Церкви», — с чувством глубокой веры говорил батюшка. По его советам многие оставляли греховную жизнь, стремились к духовному совершенствованию, забывая мирские привычки и пристрастия. В душах этих людей рождались искреннее покаяние и любовь к жизни целомудренной, а мудрый старец вселял в их сердца надежду на милосердие и человеколюбие Божие, умело приводя своих чад в мирное состояние духа.
Смирение — Божественное свойство, возводящее человека от земли к небу, туда, где находится истинное Отечество наше. Туда, где вечное и незаходимое Солнце наше — Христос, где веселятся праведники в обителях света. Туда-то, к вечной радости, в горний Иерусалим, и возводил мало-помалу души своих подопечных отец Серафим. Земное и временное никогда не заслоняло от его духовных взоров блаженной Вечности. К этому приучал батюшка и своих духовных детей. «О горнем помышляйте, а не о земном, — назидает Апостол Павел, — облекитесь, как избранные Божий, святые и возлюбленные, в милосердие, благость, смиренномудрие, кротость, долготерпение, снисходя друг другу и прощая взаимно, если кто на кого имеет жалобу: как Христос простил вас, так и вы. Более же всего облекитесь в любовь» (Кол.3:2–14).
Часто люди, у которых по советам подвижника устраивалась жизнь, приходили с искренними слезами благодарить его, на что смиренный схимник кротко отвечал: «Что я? Преподобного Серафима благодарите — это по его молитвам нисходит к немощам нашим Небесный Врач…». «Это Всеблагая Царица Небесная из беды вас вызволила — по вере вашей да будет вам…».
Так милосердный Господь открывал через него Свою волю всем, кто искренне желал ее знать и исполнять своей жизнью. И как знать, каких высот в соработничестве Богу достигал при этом сам батюшка? Какие глубины совершенства скрывались за внешней, видимой стороной его подвига? Александро-Невская Лавра стала для иеросхимонаха Серафима (Муравьева) той школой духовного возрастания, в которой он, заботясь о совершенстве других, постоянно совершенствовался сам.
Служение братского и народного духовника отец Серафим совмещал с прикровенным деланием великосхимника. Умная молитва была его дыханием. Ночами предавался старец молитве за весь мир, а утром вновь спешил к ожидавшим его многочисленным исповедникам. Сам Господь укреплял его силы, даровал телесную бодрость и остроту ума в том каждодневном служении, нести которое — не в человеческих воле и силах. Более того, подвиг служения ближним, служения словом назидания был для него источником радости и утешения.
