Действительно, многим опальным, которых Годунов не успел втихую уморить, было позволено вернуться в Москву. Конечно, опасных противников правитель не прощал. Псков и Изборск были чуть ли не полностью опустошены эпидемией, война со Швецией продолжалась без видимых успехов, но Москва радовалась и веселилась. Даже «несчетное число» бродяг и нищих, поразившее английского посланника Джильса Флетчера, было на какое–то время удовлетворено щедрой царской милостыней, так что приезжий мог бы усомниться в собственном мрачном предсказании, что всеобщее возмущение в России «должно окончиться не иначе, как гражданской войной» [11].
Для упрочения сложившейся в Москве власти канцлер (по–русски — печатник) Андрей Щелкалов вел в 1593 г. секретные переговоры с послом Германской империи, которая была втянута в это время в тяжелую войну с Турцией и Крымом. В обмен на русскую помощь Щелкалов, ссылаясь на указание Годунова, просил прислать в Москву молодого австрийского эрцгерцога, который после знакомства с русским языком и обычаями женился бы на царевне Феодосии Федоровне.
По донесению австрийского посла Варкоча можно понять, что Щелкалов не преминул подчеркнуть свое значение в России и особое влияние на принятие проекта этого брака (в ущерб Годунову). Но события приняли другой ход, который не смог предвидеть хитроумный канцлер. 25 января 1594 г. царевна Феодосия скончалась. Годунов, многие годы прилагавший усилия к тому, чтобы у царя Федора Иоанновича появился наследник и выписывавший акушеров даже из Англии, понял, что сможет удержать власть, только самолично захватив трон.
Уже в марте 1594 г. Андрей Щелкалов вынужден был вести переговоры с имперским гонцом Михаилом Шилем о браке эрцгерцога Максимилиана с дочерью Годунова: боярин всерьез предлагал породниться с императорским домом, обещая взамен вступление России в войну с Турцией и Крымом! Впрочем, новый виток борьбы в Кремле уже разворачивался. К лету Борис Федорович убрал от власти Андрея Щелкалова — «угрыз» его, «аки зверь»; временщик скончался вскоре «в бесчестном житие».
60–летний дьяк, два десятилетия заправлявший внешними делами Российского государства, успел щедро поделиться с Борисом Годуновым опытом творить всякое зло, «искусством во всяких злых кознях». Ценя подобные знания, правитель хотя и разогнал сторонников Андрея Щелканова в Посольском приказе, но поставил на его место брата, Василия Щелкалова, сделав его с 1596 г. еще и печатником (канцлером). Впоследствии, утвердившись на троне, Годунов избавился и от этого клеврета.
Смерть царевны Феодосии была тем рубежом, после которого окончательно разошлись дороги Годуновых и Романовых, объединявшихся вокруг трона своего свойственника Федора Иоанновича. Не сразу, но шаг за шагом повел Борис Годунов наступление на родовитую знать, устрашая одних, удаляя от двора других и ликвидируя третьих. Ссылка с последующим уморением была излюбленным методом Годунова. Александр, Михаил и Василий Никитичи Романовы были сосланы и, как многие до них, умерли при невыясненных обстоятельствах.
Бурные политические коллизии, вероятно, отвлекали патриарха Иова от духовных занятий. Лишь 6 августа 1594 г. архипастырь обратился к царице Ирине Федоровне с утешением по поводу кончины дочери. Умершие не возвращаются, напоминал он царице, рассказывая о горьком плаче Адама над телом сына его Авеля: «Земля есть и в землю отыдеши». Но молитва праведных может подвигнуть Бога даровать им с царем чадо, как Иоакиму и Анне, до старости глубокой остававшимся бесплодными, однако получившим под конец жизни утешение.
«Видишь ли, благоверная государыня царица, — писал Иов Ирине, — сколь может молитва праведных, терпеливо переносящих постигающие их скорби. А кручиною, государыня, ничего нельзя взять, можно взять лишь милостию Божиею. Если печалишься, то только гневишь Бога, а своей душе причиняешь немалый вред и безгодно изнуряешь свое тело; Дьявол же, егда видит кого скорбяща и печалующа, укрепляется нань.
Сего ради молю твое благочестие: о всем положи упование на Бога и на пречистую Богородицу. И пречистая Богородица, видя твое такое благоволение, умолит Сына своего, да подаст ти всяко прошение твое, его же у него просиши, и благородная чресла твоя многоплодна сотворит, и устроит тя яко лозу плодовиту в дому твоем!» [12]
Бог, однако, не внял молитвам царицы Ирины Федоровны и оставил ее бесплодной. А Годунов использовал любую возможность, чтобы к моменту смерти болезненного царя Федора Иоанновича не иметь соперников в борьбе за Московский престол. Не наше дело разбираться здесь в тонкостях придворной интриги, в которой патриарх Иов не принимал видимого участия. На первый план его выдвинула кончина царя 7 января 1598 г. Выполняя свое предназначение, тишайший патриарх неожиданно проявил себя как мощный политический лидер, удивительно твердо и энергично реализовавший свою ясную и определенную государственную позицию.
В разгар многосложной борьбы за предоставление трона Рюриковичей бывшему опричнику Иов успевает создать одно из обширнейших и велиречивейших своих произведений: «Повесть о честней житии царя и великого князя Федора Иоанновича всея Русии» [13] — продолжение самой крупной официозной русской летописи того времени (Никоновской). Вот как выглядят, в небольшой адаптации, основные положения этого программного труда.
«Небес величие и высота недостижима и неописуема, земли широта и долгота неосяжима и неизследима, моря глубина неизмерима и неиспытуема — святых же и крестоносных преславнейших Росийских царей многие добродетелей исправления неиссчетны и неосмыслимы. Если кто будет и силен в рассуждении, и глубокоразумного российского языка грамматическим художеством и риторической силой преукрашен довольно — но благочестивых сих самодержавнейших царей добродетелей величие по достоинству исповедать не смогут…
Было время… когда благочестивая и православная христианская вера в Великой России паче солнца сияя и свои светозарные лучи во всю вселенную испуская… от моря до моря и от рек до концов вселенной славу ее простирала, и благочестивых и крестоносных христианских царей Руские державы скипетродержавство великолепно цвело, и благородный царский корень многими летами непременно влекся от великого Августа кесаря Римского, обладавшего всей вселенной, как история поведает, и до самого святого сего царствия… Федора Иоанновича веса Русии…»
Говоря об отце царя Федора, Иов с восторгом повествует о свирепости Ивана Грозного, запугавшего как свой, так и окрестные народы: «Той же убо благочестивый царь и великий князь Иван Васильевич всеа Русии бе разумом и мудростию украшен, и в храбрых победах изряден, и к бранному ополчению зело искусен, и во всех царских исправлениях достохвален явился, великие изрядные победы показал и многие подвиги по благочестии совершив, царским своим бодроопасным правлением и многою премудростью не только всех сущих богохранимой державы своей в страх и в трепет вложил, но и все окрестные страны неверных язычников, слыша царское имя его, с великой боязнью трепетали».
Сын Грозного Федор Иоаннович, которого Иов вознамерился восхвалить, подобными талантами не отличался. Патриарх воспевает его «духовную мудрость», «благочестие» и «святое житие»: тот «хотя и превысочайшего Росийского царствия честный скипетр содержал, но Богу всегда ум свой вверял, и душевное око бодро и неусыпно хранил, и сердечную веру всегда благими делами исполнял, тело же свое повсегда удручал церковным пением, и дневными правилами, и всенощными бдениями, и воздержанием, и постом…».
Среди государственных дел Федора патриарх описал продолжение завоевания Поволжья, вновь не преминув воздать хвалу Ивану Грозному, который «пределы их Казанские вся поплени и многое множество нечестивых болгар погуби». Да и то «повеление» царя Федора по усмирению язычников выполнил «достохвальный правитель Борис Федорович».
Бегло упомянув о покорении Сибири, Иов счел необходимым вернуться собственно к добродетелям восхваляемого государя, который был «зело нищелюбив, вдовиц и сирот миловал, паче же священнический и иноческий чин вельми почитал и пространною милостыней всегда удоволял», распространяя свою щедрость и на православный Восток. Щедрость эта, по мнению Иова, послужила причиной приезда в Москву Константинопольского патриарха и учреждения Московской патриархии, о котором рассказано весьма пространно, причем признано, что новый патриарх занял последнее место среди православных первосвятителей.
Иов утверждал, что устроение московским государем патриаршего престола произвело столь сильное впечатление в мире, что иудеи, эллины, скифы, латины, арабы и язычники–басурмане, как простые, так и царствующие, «многие оставляли свою злоскверную прелесть, и их злочестивую и богомерзкую веру проклиная и с большим стыдом отбрасывая, к благочестивому его (Федора Иоанновича) царствию богохранимой державы с великим тщанием приходяще, и со многим молением и ревностью правую нашу христианскую веру прияти желающе, и во Христа веровать непрелестно хотяще», получили от государя щедрое воздаяние.
