585
Существует немало доказательств того, что иудеи II в. до н.э., в том числе и после восстания против Антиоха IV, отнюдь не чуждались эллинистических заимствований, что они вовсе не выжигали чуждую им цивилизацию каленым железом (Gruen E. S, Op. cit. P. 1–40). Значит, их интересовала в первую очередь политическая и религиозная (т. е. духовная) независимость, а не желание построить культурную стену между собой и окружающими народами. Заметим, что эллинизированность поздних Хасмонеев никем не оспаривалась и ранее — похоже, что в этом отношении не стоит чересчур противопоставлять Маккавеев и их наследников.
Вторая из них, которая является конспектом утраченного труда, принадлежавшего перу Ясона (Иасона) Киринейского (2 Мак. 2:24), считается чуть менее исторически точной (она также охватывает меньший период), хотя очевидно, что ее составитель знаком с эллинистическим миром лучше автора 1 Мак. При этом 2 Мак. включает ряд религиозно-философских понятий, отсутствующих в классическом поствавилонском иудаизме (загробная жизнь, воскресение мертвых), но исключительно значимых для христианства и представляет важнейшее свидетельство о появлении подобных концепций во II–I вв. до н.э.
Битва при Пидне — 168 г. до н.э.
Они же — «хасидим», в чем-то схожие с русскими староверами, претерпевшими от властей весьма сходные мучения и казни.
2 Мак. 6:11, см. сходный эпизод в развернутом виде: 1 Мак. 2:29–38. Возможно, что с этими событиями связано одно массовое захоронение, обнаруженное израильскими археологами и датируемое II в. до н.э.: неповрежденные скелеты мужчин, женщин и детей — скорее всего, они задохнулись от дыма.
Давно подмечено, что сообщение о деятельности Маттафии (I Мак., гл. 2) походит на позднейшую вставку. Ничего подобного нет во 2-й Книге Маккавейской, согласно которой Иуда сразу же является вождем восставших. Высказывается мнение, что, поскольку 1-я Книга Маккавейская писалась в Иудее во время царствования правителей Хасмонейского дома, потомков Симона (Шимона), младшего брата Иуды: Иоанна Гирканского — его сына (135–105 гг. до н.э.) или Александра Янная — внука (104–78 гг. до н.э.), то для автора было важно возвести «генеалогию восстания» к прямому предку господствующей династии — отцу Симона, а не к его старшему брату, который, впрочем, навсегда остался одним из наиболее почитаемых вождей еврейского народа. С нашей точки зрения, это справедливо — именно Иуда и его приверженцы начали освободительную войну, пусть поначалу она выглядела как бегство в горы от притеснений иерусалимцев и их сирийских господ (аналогия с исходом из Египта не столь притянута, как может показаться на первый взгляд).
Возможно, это было связано с тем, что представители победившей Хасмонейской династии (потомки Маккавеев) вели себя как типичные греческие монархи, а не как богобоязненные священники. Вообще, евреи II до н.э. были гораздо эллинизированее, чем хотелось бы потомкам. Но главная причина заключается, конечно, в том, что канонизация текста еврейской Библии происходила после поражения в Первой Иудейской войне, и ассоциации, порожденные чтением Книг Маккавейских (римляне в них к тому же являлись союзниками иудеев!), не могли не вызывать смешанных чувств у евреев конца I — начала II вв. И дальнейшие события эти эмоции только усугубили. Не забудем, что ряд религиозных концепций, упоминаемых в Книгах Маккавейских (особ. 2-й), были в дальнейшем отвергнуты иудаизмом, например воскрешение мертвых.
Первый независимый правитель Иудеи, Симон, последний из братьев Маккавеев, был убит зятем в 135 г. до н.э., после чего в борьбу опять вмешались сирийцы и сумели на несколько лет навязать Иудее свой суверенитет.
Временные рамки культуры русского Средневековья можно при желании обозначить двумя ссылками на Книги Маккавейские: в древнерусском (XI в.) переводе «Иудейской войны» Флавия (1, XXXIII, 2) сохранилось отсутствующее в греческом тексте книги упоминание о старце-мученике Елеазаре, зверски казненных семи братьях (по ошибке названных Маккавеями) и их матери (ср. 2 Мак. 6:18–7:42). Спустя шесть с лишним веков духовный отец раскольничества Аввакум Петров, говоря о мучителях своих единоверцев, заметил: «Не хотят отстать от Антиоха тово» (Аввакум. Послания и письма единомышленникам // Памятники литературы Древней Руси. Вып. 10. М., 1988. О древнерусском переводе «Иудейской войны», его возможной связи с арамейской версией книги Иосифа, и присутствующих там сообщениях о деятельности Иисуса см.: Мещерский Н. А. История иудейской войны Иосифа Флавия в древнерусском переводе. М.; Л., 1958, а также краткую справку, по условиям времени подписанную «редакционной коллегией»: История древнего мира: В 3 т. М., 1989. Т. 3: Возникновение христианства).
Из этого следует, что некоторые притчи могли быть им изменены не очень сильно, некоторые созданы целиком, а некоторые добавлены или отредактированы иными авторами, что в итоге сделало из Книги Даниила отменный филологический лабиринт. Полагают, что отсутствие в ней призывов к активной борьбе и повторяемость сюжетов, в которых пассивное сопротивление и Божья Воля оказываются достаточными для избавления (гл. 1, 3, 6), говорит о том, что ее автором был один из правоверных «хасидим».
Обличая российскую власть XVII в., тот же Аввакум сравнивал царя Алексея Михайловича и патриарха Никона с Навуходоносором, а свою родину с центром нечестия: «Богь дал дома Вавилон: в Боровске пещь халдейская, идеже мучатся святии отроцы, херувимом уподобльшеся, трисвятую песнь возсылающы» (Аввакум. Книга бесед // Памятники литературы Древней Руси. Вып. 11. М., 1989. С. 419). В Боровской земляной тюрьме от голода погибли «три жены-исповедницы»: более известная благодаря полотну Сурикова боярыня Ф. П. Морозова, ее сестра княгиня Е. П. Урусова и полковница М. Г. Данилова. Их духовный отец Аввакум неоднократно уподоблял своих «дочерей» трем отрокам из Книги Даниила.
Т. е. золотом тельце (изваянии).
Интересно, что вопрос о национальной принадлежности отроков не встает в пьесе до тех пор, пока стражники не начинают их связывать, дабы запихнуть в «огнь лютый». При этом исполнители царской воли вполне в духе XVII в. приговаривают: «Зол род еврейский; крепко их вяжите, непокоривых ни мало щадите» и добавляют: «Мне евреина толь сладко убити, яко же меда сладка чашу пити». Прекращение церковных «пещных действ» было связано именно с тем, что роли стражников приобрели «балаганный характер» — отпускавшиеся актерами реплики снижали характер представления и превращали его в пиесу для светского театра или «позорище» (подр. об истории Пещного действа: Резанов В. И. Древнерусские мистериальные «действа» и школьная драма XVII–XVIII вв. // История русского театра. СПб., 1914. С. 26–29).
Легенда о Сусанне находится в 13-й главе СП Книги Даниила. Многие считают, что у этой легенды был древнееврейский оригинал, но согласия по этому поводу нет.
В 3-й Книге Маккавейской речь идет о притеснении египетских иудеев во времена царя Птоломея Филопатора (конец III в. до н.э.). Степень историчности этих сведений — вопрос весьма спорный. См.: Hermann S. A History of Israel in Old Testament Times. Philadelphia, 1981. P. 343.
Дан. 13:5–14. Отдельный вопрос: насколько история о возвышении разоблачившего старцев Даниила и падении авторитета «старейшин» отражает имевшую место в еврейской общине Вавилона VI в. до н.э. борьбу «традиционалистов» и реформаторов иудаизма.
Дан. 13:5. Речение, которое имеется здесь в виду, неизвестно.
Если не считать Содома (Быт. 19:1–9; напомним, что упоминаемая всегда в паре с ним как символ греха Гоморра нигде не описана) и зверского изнасилования с летальным исходом, совершенного жителями Гивы Вениаминовой (Суд. 19:22–30; 20:4–6). Хотя последний рассказ используется автором для объяснения casus belli по отношению к членам колена Вениаминова, и был приведен им в соответствие с легендой о Содоме (повторное изложение в Суд. 20:4–6, в противоположность версии Суд. 19:22–30, не содержит угрозы гомосексуального насилия и вызывает больше доверия), очевидно, что он восходит к реальным событиям. Характерны бытовые детали: хозяин наложницы, выдавший ее насильникам, обращается утром к лежащему на пороге трупу: «Вставай, пойдем» (Суд. 19:28). Для современного читателя это одно из самых тяжелых мест Ветхого Завета. При всех минусах современной цивилизации не стоит забывать, в каком обществе жили наши не столь уж далекие предки.
