Тогда лица всех верных побледнели, а лица тех, кого Бог отверг, потемнели. После этого мы все воскликнули: "Кто может устоять? Нет ли пятна на моих одеждах?" Ангелы прекратили петь, и в благоговейной тишине Иисус сказал: "Те, у кого чистые руки и сердца, устоят! Моей благодати довольно для вас". При этом лица наши просветлели, и радость наполнила каждое сердце. И ангелы, взяв на тон выше, запели вновь, в то время как облако опустилось еще ниже к земле. Затем зазвучала серебряная труба Иисуса, и Он спустился на облаке, окруженный огненными языками. Он взглянул на могилы спящих святых, затем поднял глаза и руки к небу и воскликнул: "Пробудитесь! Пробудитесь! Пробудитесь, спящие во прахе земли и восстаньте!" После этого земля сильно сотряслась, могилы отверзлись и мертвые вышли облаченными в бессмертие. Сто сорок четыре тысячи святых вскричали: "Аллилуйя!", ибо они узнали своих друзей, которых смерть отняла у них, и в тот же самый момент мы все изменились и были восхищены ввысь в сретенье Господу на воздухе.
Мы все вместе вошли в облако и в течение семи дней поднимались в нем, пока не достигли стеклянного моря. Там [61] Иисус взял венцы и Своей правой рукой надел их нам на головы. Он дал нам золотые гусли и пальмовые ветви победы. Все 144000 святых выстроились на стеклянном море правильным квадратом. У некоторых венцы были очень яркими, а у других - не столь яркими, в некоторых венцах было много звезд, в некоторых - мало, однако каждый был совершенно удовлетворен своим венцом. И все были облачены в белые одежды славы, подобные мантиям, ниспадающим от плеч к ногам. Ангелы окружали нас, когда мы шествовали через стеклянное море к воротам города. Иисус воздел Свою могучую, славную десницу, взялся за жемчужные ворота, подвешенные на блестящих петлях, открыл их и сказал нам: "Вы омыли свои одежды в Моей крови, непоколебимо стояли за Мою истину, так войдите же!" Мы все вошли внутрь с ощущением, что имеем полное право находиться здесь.
В городе мы увидели древо жизни и престол Божий. От престола вытекала чистая река, на обоих берегах которой росло древо жизни. На одной стороне реки стоял ствол древа и на другой стоял ствол - оба из чистого, блестящего золота. Сначала я подумала, что вижу два древа, но, присмотревшись, обнаружила, что они соединяются в вершине в одно древо. Таким образом древо жизни росло по обеим сторонам реки жизни. Ветви его простирались до места, где мы стояли, а плоды его были великолепны и выглядели так, будто их отлили из сплава золота и серебра.
Мы все прошли под древо и присели, любуясь великолепием сего места. Тут к нам подошли братья Фитч и Стокмен, которые проповедовали Евангелие Царствия и которых Бог положил в могилы, чтобы спасти для вечности. Братья спросили нас, что происходило на земле, пока они почивали во гробе. Мы постарались припомнить самые крупные наши переживания, но они показались такими ничтожными по сравнению с превосходящей все земное вечной славой, окружавшей нас, что мы ничего не смогли им ответить, а только вскричали: "Аллилуйя! Как просто было попасть в вечность!" Затем мы взяли свои золотые гусли и Небесные своды наполнились музыкой.
Глава VIII. ПРИЗЫВ К СТРАНСТВИЯМ [62]
Я рассказала это видение верующим в Портленде, и они были убеждены, что оно от Бога. Дух Господень присутствовал при этом свидетельстве, и торжество вечности почило на нас. Меня исполнил несказанный страх и трепет при мысли о том, что я, такая юная и немощная, могу быть избрана орудием, с помощью которого Бог даст свет Своему народу. Находясь под действием силы Господней, я с радостью чувствовала, что окружена святыми ангелами в великолепных Небесных чертогах, где все дышало покоем и радостью. Но когда я вернулась к реалиям бренной жизни, то какой же печальной и горькой оказалась эта перемена!
Во втором видении, последовавшим вскоре за первым, мне были показаны испытания, через которые я должна пройти, и мне было сказано, что мой долг идти и передавать другим то, что Бог открывал мне. Мне было показано, что мое служение столкнется с большим противодействием и сердце мое будет разрываться от боли, но благодати Божьей будет довольно, чтобы подкрепить меня в этих испытаниях. Второе видение сильно встревожило меня, ибо мне было ведено идти к народу Божьему и нести истину.
Мое здоровье настолько ослабло, что я ощущала постоянные физические страдания, и по всему было видно, что жить мне оставалось недолго. Мне ведь еще не исполнилось и семнадцати лет, я была маленькой и хрупкой, от природы робкой и замкнутой; не привыкшей к большому обществу, общение с незнакомыми людьми всегда доставляло мне мучения. Я ревностно молилась несколько дней и ночей напролет о том, чтобы это бремя было снято с меня и возложено на кого-нибудь другого, более пригодного для этого. Но свет относительно моего долга не менялся, а слова ангела "Поведай другим то, что я открыл тебе" постоянно звучали во мне.
[63] Я никак не могла решиться пойти в мир, поскольку боялась насмешек и противодействия. Мне не хватало уверенности в себе. До сих пор только тогда, когда Дух Божий побуждал меня к выполнению долга, я переступала через свою неуверенность, забывая все страхи и робость в размышлениях о любви Иисуса и о том подвиге, который Он ради меня совершил. Постоянное осознание того, что я исполняю свой долг и повинуюсь воле Господа, давали мне неожиданную для меня самой уверенность. В такие минуты я чувствовала себя готовой сделать и вытерпеть все ради того, чтобы помочь другим принять свет и мир Иисуса.
Однако мне казалось невозможным выполнить предложенное мне служение; мне казалось, что любая попытка будет обречена на провал. Я думала, что испытания, сопровождающие эту работу, будут свыше моих сил. Как могла я, совсем еще ребенок, идти от места к месту, открывая народу святую истину Божью! Мое сердце сжималось от ужаса при этой мысли. Мой брат Роберт, который был на два года старше меня, не мог меня сопровождать, так как он также был слаб здоровьем и еще более застенчив, чем я, и ничто не могло побудить его на такой шаг. Мой отец должен был содержать семью и не мог оставить свою работу, однако папа заверил меня, что если Бог призвал меня трудиться для Него в других местах, то он не будет препятствовать мне. Но эти ободрения приносили мало утешения моему опечаленному сердцу; путь, открывающийся передо мной, казался тернистым и изобилующим трудностями, которые я не в силах буду преодолеть.
Я жаждала смерти как избавления от груза давившей на меня ответственности. В конце концов сладкий покой, которым я так долго наслаждалась, покинул меня, и отчаяние вновь охватило мою душу. Казалось, мои молитвы напрасны, а моя вера улетучилась. Слова утешения, упрека или ободрения были мне одинаково безразличны, так как никто, кроме Бога, Который, как мне казалось, оставил меня, не мог понять меня. Группе верующих в Портленде ничего не было известно о размышлениях, доведших меня до отчаяния, но они знали, что по [64] каким-то причинам я нахожусь в депрессии. Кроме того, мои единоверцы чувствовали, что с моей стороны греховно пребывать в таком состоянии, особенно если учесть особую милость, проявленную ко мне Господом.
Я боялась, что Бог навсегда лишил меня Своей благодати. Когда я думала о свете, который недавно благословлял мою душу, он теперь, когда тьма окутывала меня, казался мне еще более драгоценным. В доме моего отца проходили собрания, но мои страдания были так сильны, что в течение некоторого времени я не могла в них участвовать. Бремя мое выросло до такой степени, что, казалось, я не вынесу этих мучений духа.
Наконец меня убедили присутствовать на одном из собраний, проводимых в нашем доме. Церковь решила особо молиться обо мне. Отец Пирсон, который выступал против моих прежних опытов, когда на мне проявилась сила Божья, теперь ревностно молился за меня и советовал мне подчинить свою волю воле Господа. Как ласковый отец, он старался ободрить и утешить меня, убеждая верить, что Друг грешников не покинул меня.
Я чувствовала себя слишком слабой и подавленной, чтобы самостоятельно делать какие-либо особые усилия, но в прошении и молитве мое сердце соединилось с сердцами моих друзей, меня перестало заботить мирское противостояние, и я была готова на любые жертвы, только бы милость Божья вернулась ко мне. Когда была вознесена молитва за меня, густая тьма, окружавшая меня, отступила, и нежданный свет сошел на меня. Я абсолютно обессилела. Мне показалось, что я нахожусь в присутствии ангелов, и одно из этих святых созданий вновь повторило мне слова: "Поведай другим о том, что я открыл тебе!"
Самым, пожалуй, сильным из опасений, удручавших меня, была мысль о том, что если я, подчинившись зову долга, пойду исполнять его, провозглашая себя человеком, которого Всевышний благословил видениями и откровениями для народа, то я, вероятно, могу поддаться греховной гордыне и вознестись выше того положения, которое мне надлежит занимать; тем самым я могу навлечь на себя недовольство Бога и погубить собственную душу. Ведь еще раньше я была свидетелем нескольких случаев, подобных этому, и сердце мое страшилось такого тяжелого испытания.
