Что касается стремления избежать попадания в Нуб Девачен, то это также лишено смысла. Буддийское учение ясно говорит о том, что жизнь преходяща во всех мирах, и смерть – неизбежный конец для любых родившихся существ.
Некоторые видят эффекты шести слогов в ином свете. Они утверждают, что посредством повторения «Ом мани падме хум!» человек отнюдь не освобождает существ шести видов от круговорота перерождений; скорее тот, кто повторяет эту формулу, избавляет себя от воплощений в том или ином из этих миров.
Многие набожные тибетцы обоих полов довольствуются только повторением священной формулы, будучи убеждены в том, что она сама по себе произведет нужный эффект – разумеется, после получения соответствующего посвящения, которое обеспечивает исполнение желаемого.
Тем не менее относительно этого мистического процесса есть некоторые пояснения. Так, «Ом мани падме хум!» используется в качестве опоры для медитации, которую можно описать примерно следующим образом:
Шесть видов существ медитирующий отождествляет с соответствующими слогами, которые он представляет расположенными на фоне вышеупомянутых цветов. Эти слоги образуют бесконечную цепь, которая, поддерживаемая дыханием, пронизывает все тело, «входя» в него через одну ноздрю и «выходя» через другую. Соразмерно тому, как концентрация становится все более совершенной, эта цепь, как мысленно замечает медитирующий, удлиняется. Мистические слоги далеко выходят из тела вместе с выдохом и снова поглощаются со вдохом. Однако цепь при этом никогда не разрывается – она растягивается, как резиновый шнур, оставаясь все время связанной с медитирующим.
Кроме того, постепенно трансформируется форма тибетских букв этих слогов, и тот, кто «обретает плод» данной практики, воспринимает шесть слогов как шесть сфер, в которых возникают, развиваются, наслаждаются, страдают и умирают бесчисленные существа шести видов.
Таким образом, ясно видно, что шесть миров и их обитатели являются не более чем субъективным творением разума, который порождает их и в который они вновь погружаются.
В последующем описании дыхательных упражнений можно заметить, что некоторые из них включают в себя задержку дыхания на вдохе, а другие – непопадание воздуха в тело[69] сразу после выдоха, что условно называется «пребыванием пустым».
В медитации на «Ом мани падме хум!», когда шесть слогов испускаются вместе с выдохом, практикующий представляет себе рождение шести видов существ, которое длится столь же, сколько дыхание «остается вне тела». Последующий вдох возвращает всю фантасмагорию вселенной в медитирующего. Она поглощается им и остается в нем столь же долго, насколько он задерживает дыхание.
Посредством этой практики продвинутые мистики достигают транса, в котором буквы формулы, существа, которые они символизируют, и все к ним относящееся растворяется в том, что за отсутствием лучшего термина буддисты махаяны называют Пустотой.
Затем, достигнув этого видения и непосредственного осознания Пустоты, они освобождаются от иллюзии того мира, каким мы его себе представляем, и, соответственно, вырываются из цепи перерождений, происходящей из этой иллюзии.
Отметим сходство этой теории с распространенной в Индии концепцией «дней и ночей» Брахмы, то есть чередующихся периодов его активности и сна, которые в индийской космогонии называются также «дыханием» Брахмы. Согласно этому учению, Вселенная возникает в тот момент, когда Брахма выдыхает, и возвращается в него, когда он вдыхает.
«Когда приходит день, все явления возникают из непроявленного (авъякта). Когда приходит ночь, оно снова поглощается им»[70].
«Все существа возвращаются в мою материальную природу (пракрити) в конце кальпы. В начале следующей кальпы я снова исторгаю их из себя»[71].
В описанной здесь медитации тибетцы заменяют собой гипотетического Брахму и думают: «Явления, которые я ощущаю, возникают благодаря мощи моего разума; они – проекции, лишенные сущности».
Это вовсе не означает, что не существует объективных вещей, но означает только то, что феноменальный мир, каким мы его видим, есть не более чем фантастический мираж, материализация тех форм, которые мы воспринимаем.
Поскольку настоящая работа не нацелена на изучение тибетской философии, то вместо дальнейших рассуждений на эту тему мы рассмотрим еще одну из многочисленных интерпретаций «Ом мани пад– ме хум!».
Эта интерпретация не принимает в расчет деление формулы на шесть слогов и учитывает буквальное значение слов «драгоценность в лотосе», которые рассматриваются как символические.
Самой простой интерпретацией является такая: в лотосе (этом мире) существует драгоценность (учение Будды).
В другом объяснении «лотос» символизирует разум, в глубинах которого интроспективная медитация порождает знание, истину, освобождение, нирвану; причем все эти различные термины указывают на одно и то же.
Теперь мы получили значение, связанное с одним из самых замечательных учений буддистов махаяны, которым они отличаются от своих собратьев по вере – тхеравадинов (последователей хинаяны).
Согласно этому учению, нирвана, конечное освобождение, ни в коей мере не отличается и не противостоит миру явлений (сансаре). Мистик открывает первое в самом сердце второго. Нирвана (драгоценность) существует, когда существует просветление. Сансара (лотос) существует до тех пор, пока сохраняется неведение-иллюзия, которая скрывает нирвану, подобно тому как лотос своими многочисленными лепестками скрывает в себе драгоценность[72].
«Хум!» в конце формулы является мистическим выражением гнева. Оно используется в тех ритуалах, которые направлены на подчинение демонов и грозных божеств. Каким же образом оно оказалось рядом с «драгоценностью в лотосе» и «Ом», священным слогом индусов? Это также объясняют по-разному.
«Хум» – это разновидность мистического воинственного клича, выкрикиваемого как вызов врагу. Но кто или что здесь враг? Одни видят его во враждебных демонах, другие – в триаде наших дурных качеств, которые удерживают нас в круговороте перерождений; это страсть, ненависть и глупость. Более тонко мыслящие рассматривают в качестве такого врага воображаемое «я», которым мы так дорожим. Говорят также, что «Хум» означает разум, свободный от любых идей об объективно существующем.
Наконец, к формуле после ряда повторений (обычно сто восемь, что соответствует числу бусин тибетских четок) добавляется седьмой слог. Ламы, сведущие в мистическом языке, учат, что этот слог, «Хри», указывает на глубокую реальность, скрытую в явлениях, на фундаментальную сущность вещей.
В то время как обычные верующие ограничиваются ранее описанным посвящением (лунг) и механическим повторением широкоизвестной мантры, другие верующие во время более высших посвящений получают различные эзотерические и мистические наставления.
Значительное число ангкуров (посвящений) связано с ритуалами дубтхаб, занимающими важное место в ламаистских практиках.
Сам термин «дубтхаб» (пишется как груб тхаб) означает «средства или метод для достижения успеха». Считается, что эти методы ведут к достижению четырех целей:
1. Мягкий или спокойный (шиба) – для достижения долголетия, здоровья и удачи.
2. Расширяющий (гьяпа) – для достижения богатства и славы.
3. Мощный (вангба) – для достижения влияния и власти.
4. Ужасный (дагпо)[73] – для обретения возможности творить зло, убивать или разрушать любыми способами, используя оккультные методы.
Как же возможно достижение столь различных результатов? Одни отвечают, что это – дело тех божеств, которые оказывают свою помощь тем, кто их чтит должным образом. Другие утверждают, что цель дубтхаба не в поклонении божествам, а скорее в том, чтобы их подчинить; они говорят также, что человек, сведущий в ритуалах, способен вынудить как богов, так и демонов предоставить свои силы к его услугам и во всем ему подчиняться.
Эти мнения широко распространены в Тибете, но, согласно более знающим ламам, они лишь указывают на отсутствие понимания теории, лежаащей в основе дубтхаба.
В действительности, если судить по тем объяснениям, которые мы находим в работах древних авторов, а также тех, что даются устно современными учителями мистицизма, то используемый метод заключается в проецировании вовне представленных в уме божеств, подобно изображениям на экране, и в воображении ряда тех изменений, которые они претерпевают в ходе весьма длительного и сложного ритуала.
Существа, вызываемые дубпапо[74], не являются какими-либо воображаемыми творениями. Это всегда широко известные представители мира богов и демонов, которых в течение многих веков миллионы верующих почитали и старались умилостивить. Тибетские оккультисты утверждают, что благодаря сосредоточенным на них бесчисленным мыслям верующих эти существа обрели в некотором смысле реальное бытие[75]. Тибетцы решительно на этом настаивают. Я привела много примеров этому в книге «Магия и тайна Тибета».
