Да не отходит убо от мысли твоей убеждение, что одно возношение ума к Богу и одно смиренное коленопреклонение во славу и честь Бога несравненно более ценно, нежели все сокровища мира, и что всякий раз, как, прогнав нерадение, понудим мы себя со тщанием совершать свое должное дело, ангелы на небесах готовят нам венец славной победы, и что, напротив, для нерадивых не только нет у Бога венцов, но что Он мало-помалу берет обратно от них и те дары, которые дал им за усердное прежде служение Ему, а наконец лишит их и Царствия Своего, если пребудут в нерадении, как в притче о званных на вечер и поленившихся прийти сказал: Глаголю бо вам, яко ни един мужей тех званных вкусит Моея вечери (Лк. 14, 24). Такова участь нерадивых; тем же, которые тщаливы и нудят себя без саможаления на всякое доброе дело, Господь умножает Свои благодатные дары здесь и готовит вечно-блаженную жизнь в Царстве Своем Небесном, как сказал:…Царство Небесное нудится, и нуждницы восхищают е (Мф. 11, 12).
Если злой помысл, усиливаясь ввергнуть тебя в нерадение, станет представлять тебе, что для стяжания добродетели, которую возлюбил ты и возжелал иметь, неизбежно тебе поднять величайший труд, и притом многие дни, что враги твои сильны и многочисленны, а ты один и немощен, что тебе надлежит сделать много, и притом великих дел, чтоб достигнуть такой цели, – если, говорю, помысл нерадения станет представлять тебе все такое, не слушай его, а, напротив, так представляй себе дело, что, конечно, надо делать тебе дела, но немного; что и труд надлежит тебе подъять, но очень малый и не многие дни; что и врагов встретишь, но немного, а только одного какого, и этот, хоть против одного тебя и силен был бы, но при помощи Божией, которая всегда присуща тебе ради великого твоего на нее упования, ты несравненно сильнее его. Если будешь так поступать, то нерадение начнет отступать от тебя, вместо же него, под действием благих помышлений и чувств, начнет входить в тебя мало-помалу тщаливая о всем должном ревность и завладеет наконец всеми силами души твоей и тела твоего.
Таким же образом поступай и в отношении к молитве. Если для совершения какого-либо последования службы требуется, положим, час молитвенного труда и это кажется тяжелым для твоей лености, то ты, приступая к сему, не думай, что тебе придется час стоять, а воображай, что это продолжится какую-нибудь четверть часа, и незаметно простоишь молитвословствуя эту четверть; простоявши же ее, скажи себе: «Простоим еще четверточку: это немного, как видишь»; потом то же самое сделай для третьей и четвертой четверти и кончишь, таким образом, это дело служения молитвенного, не заметив трудности и тяготы. Если же иной раз в продолжение этого случится почувствовать такую обременительность, что она мешает и самой молитве, то оставь на время молитвословие и потом опять, спустя немного, берись за него и докончи недоконченное.
Так же поступай и в отношении к рукоделию и к делам послушания твоего. Покажется тебе, что таких дел много, ты и мятешься, и готов руки опустить. Но ты не думай об этом множестве дел, а скрепя сердце берись за первое предлежащее и делай его со всем усердием, как бы других совсем не было, и сделаешь его покойно; потом таким же образом поступи и в отношении к другим делам, и все переделаешь спокойно, без смятения и хлопотливости.
Так и во всем поступай и ведай, что если ты не возьмешься за разум и не станешь так поборать чувств притрудности и обременительности, какие представляет тебе враг от предлежащих тебе должных дел, то нерадение совсем наконец одолеет тебя, так что ты не только тогда, как будет предлежать тебе какой-либо труд, но и когда он еще далеко впереди видится, будешь чувствовать, как будто у тебя гора на плечах, будешь тяготиться тем и мучиться подобно невольникам, в безвыходном невольничестве состоящим. Так и во время покоя не будешь ты иметь покой и без дел будешь чувствовать себя обремененным делами.
Ведай также, чадо мое, что эта болезнь лености и нерадения ядом своим невидимо мало-помалу растлевает не только начальные и малые еще корни, из которых могли со временем произрасти навыки добродетельные, но и те, которые давно уже углубились и служат основой всех порядков доброй жизни. Как червь мало-помалу истачивает дерево, так она, продолжаясь, нечувствительно снедает и истребляет самые нервы духовной жизни. Посредством ее диавол умеет расстилать сети и тенета искушений для всякого человека, что с особенной заботой и лукавою хитростию старается он устроять для ревнителей о духовной жизни, зная, что ленивый и нерадивый удобно поддается похотям и падает, как написано: В похотех есть всяк праздный… (Притч. 13, 4).
Будь же всегда бдителен, молись и доброе держи тщание о добром, как подобает мужественному борцу:…руки же мужественных в прилежании (там же). Не сиди сложа руки, отлагая сшитие себе брачного хитона до того момента, когда надо будет в полном благоукрашении исходить в сретение грядущему Жениху, Христу Господу. Напоминай себе каждый день, что ныне – в наших руках, а завтра – в руках Божиих, и что давший тебе утро не связал Себя чрез то обещанием, что даст и вечер. Потому отнюдь не слушай диавола, когда он будет тебе нашептывать: «Отдай мне ныне, а Богу отдашь завтра». Нет, нет, но все часы жизни твоей проводи так, чтоб это было благоугодно Богу; содержи в мысли, что после настоящего часа не будет тебе дано другого и что за каждую минуту сего часа ты должен будешь отдать самый подробный отчет. Помни, что цены нет тому времени, которое ты имеешь в руках своих, и что если попусту потратишь его, придет час, когда взыщешь его и не обретешь. Почитай потерянным тот день, в который хотя и делал добрые дела, но не преодолевал своих худых склонностей и пожеланий.
Кончаю мои тебе об этом уроки, повторяя апостольскую заповедь: Подвизайся добрым подвигом всегда (1 Тим. 6, 12). Ибо нередко бывало, что один час ревностного труда стяжевал рай, как и, напротив, один час нерадения лишал его. Будь тщалив, если желаешь засвидетельствовать, сколь твердо пред Богом упование спасения твоего. …Иже надеется на Господа, в прилежании будет (Притч. 28, 25).
Глава двадцать первая
ОБ УПРАВЛЕНИИ И ДОБРОМ ПОЛЬЗОВАНИИ ВНЕШНИМИ ЧУВСТВАМИ
Многодумным и непрерывным подвигом у ревнителей благочестия должны быть строгое управление и доброе направление употребления внешних наших пяти чувств: зрения, слуха, обоняния, вкуса и осязания. Сердце наше непрестанно жаждет и ищет утех и наслаждений. Ему следовало бы находить их внутренним порядком, содержа и неся в себе Того, по образу Коего создан человек, – самый источник всякого утешения. Но когда в падении отпали мы от Бога, себя ради, то не удержались и в себе, а ниспали в плоть и чрез нее вышли во вне и там начали искать себе радостей и утех. Проводниками и руководителями в сем стали наши чувства. Чрез них душа исходит во вне, вкушает вещи, подлежащие испытанию каждого чувства, и теми, кои услаждают сии чувства, услаждается сама и из совокупности их составляет себе круг утех и наслаждений, во вкушении коих полагает свое первое благо. Порядок, таким образом, извратился: вместо Бога внутри сердце ищет сластей вне и ими довольствуется.
Внявшие гласу Божию: «Покайтеся» – каются и полагают себе законом восстановить в себе первоначальный порядок жизни, то есть возвратиться отвне внутрь и извнутрь к Богу, чтоб жить в Нем и Им, и в сем иметь свое первое благо, и в себе носить источник утешений. Восстановление такого порядка, хотя воспринимается сильным желанием и твердою решимостию, достигается, однако ж, не вдруг. Решившемуся на сие предлежит долгий труд борения с прежними навыками утешать, и услаждать, и ублажать себя, пока они отпадут и заменятся другими, по роду новой жизни. И вот здесь-то большое значение имеют управление и пользование внешними чувствами.
Каждое чувство имеет свой круг предметов, приятных и неприятных. Приятными услаждается душа и, привыкши к сему, образует в себе похотение к ним. От каж дого чувства внедряется, таким образом, в душу несколько похотений, или склонностей и пристрастий. Они все кроются в душе и молчат, когда нет поводов к возбуждению их. Возбуждаются же они иногда помыслами о предметах их, но главным и сильнейшим образом тем, если предметы их предстоят чувствам и испытываются ими. В сем случае похотение к ним восстает неудержимо и в том, кто не положил еще не поддаваться ему, рождает грех: грех же содеян рождает смерть (Иак. 1, 15), и исполняется на нем пророческое слово:…взыде смерть сквозе окна ваша… (Иер. 9, 21), то есть сквозь чувства, кои суть окна души для сообщения с внешним миром, – а в том, кто положил, поднимает брань не безопасную от падения. Потому для сего последнего должно быть неотложным законом так управлять и пользоваться чувствами, чтоб чрез них не возбуждались чувственные похотения, а, напротив, получались такие впечатления, которые подавляли бы их и возбуждали противоположные им чувства.
