Ознакомительная версия.
Глава XV, ст. 20-39.
Крестная казнь, на которую был осужден Господь, первоначально появилась на Востоке и принадлежит к тем ужасным варварским изобретениям, которыми прославились восточные деспоты. С Востока она перешла в Рим и применялась римлянами решительно везде, где только появлялись победоносные орлы римских легионов, пока, наконец, не была уничтожена Константином Великим. У евреев крестной казни не было: за некоторые преступления закон повелевал вешать на дереве преступников, но их не прибивали гвоздями, и трупы при наступлении вечера надлежало снимать для погребения. В самом Риме распинали только рабов, которые за людей почти не считались. Римские граждане этой казни не подлежали, и знаменитый оратор древности, Цицерон, требовал даже, чтобы крестная казнь производилась вдали от городов и больших дорог, так как ужасное зрелище распятых преступников оскорбляло взор благородного римлянина. В провинциях пригвождали ко кресту одних разбойников и возмутителей общественного спокойствия. Распинателями обыкновенно были воины, которые у римлян совершали все казни. Преступник сам должен был нести свой крест до места казни, подвергаясь при этом насмешкам и побоям. Погребения для распятых обычно не было. Тела оставались на крестах до тех пор, пока не делались добычей хищных птиц и плотоядных животных или же не истлевали сами собой от солнца, дождя и ветра. Иногда, впрочем, родственникам позволялось погребать их. В случае нужды (при наступлении, например, праздника или какого-нибудь торжества) жизнь распятых по закону могла быть сокращена ударом в голову или в сердце; иногда у них перебивали голени или же разводили под крестом костер из хвороста, и тогда распятый погибал от огня и дыма.
Форма крестов была довольно разнообразна. Проще других и, по-видимому, более употребительным был крест, напоминавший букву Т (так называемый крест святого Антония), где поперечная перекладина прибивалась к самому верху вертикального столба. Иногда эта перекладина прикреплялась ниже, оставляя в верху столба место для таблички, на которой черными буквами по меловому фону писалась вина распятого. Такой именно формы и был крест Спасителя, судя по тому, что к Его кресту была прибита дощечка, на которой Пилат вместо полного обозначения вины написал просто: "Иисус Назорей, Царь Иудейский" (Ин. XIX, 19), что вызвало сердитый протест иудейских первосвященников.
К середине креста приделывался перпендикулярно еще небольшой брус, так называемое "седалище" (sedile), на котором распятый сидел как бы верхом. Это делалось для того, чтобы тело своею тяжестью не разодрало рук и не оторвалось от креста. С этой же целью тело нередко привязывалось к столбу веревками. Что касается подножия, которое обязательно требуется нашими старообрядцами, признающими достойным почитания только восьмиконечный крест, то древние писатели до VI века нигде о нем не упоминают; свидетельства позднейших слабы и, возможно, предоставляют плод недоразумения. Кресты делались невысокими, так что ноги распятого отстояли от земли не более трех|: футов. Таким образом, несчастную жертву мог бить всякий, кто в состоянии был достать ее; она была вполне беззащитна и предоставлена всевозможным проявлениям злобы и ненависти. Она могла висеть в продолжение многих часов, подвергаясь ругательствам, оскорблениям, даже побоям от толпы, которая обыкновенно сбегалась, чтобы посмотреть на это страшное зрелище.
Испытывая мучения, становившиеся все более и более нестерпимыми по мере того, как проходило время, несчастные жертвы страдали так жестоко, что часто должны были просить и умолять зрителей или своих палачей из жалости положить конец их страданиям; часто слезами тяжелого отчаяния выпрашивали они у своих врагов бесценное благодеяние — смерть. Действительно, смерть от распятия, по-видимому, включала все, что пытка или смерть могут иметь мучительного и страшного: головокружение, судороги, жажду, голод, бессонницу, воспаление ран, столбняк, публичный позор, долговременность страданий, ужас предчувствия смерти, гангрену разорванных ран. Все эти страдания усиливались до крайней, самой последней степени, насколько их мог выносить человек, и только в потере сознания страдалец получал облегчение. Надобно вообразить неестественное положение тела с простертыми вверх, пригвожденными руками, причем малейшее движение сопровождалось новою, нестерпимою болью.
Тяжесть повисшего тела все более раздирала язвы рук, которые становились поминутно все острее и жгучее; разорванные жилы и растянутые сухожилия бились и трепетали с непрерывною мукою; раны, не закрытые от воздуха, постепенно заражались антоновым огнем; артерии, особенно головные, вздувались и вызывали страдания от притока крови; затрудненное, неправильное кровообращение вызывало в сердце невыносимое мучительное томление, длительную предсмертную тоску; к этому прибавлялись муки жгучей и доводящей до отчаяния жажды; и все эти телесные мучения причиняли внутреннее страдание и тревогу, делавшие приближение смерти желанным и несказанным облегчением. И однако в этом ужасном положении несчастные могли жить до трех, а иногда до шести и более дней.
С мучением распятых равнялось одно только их бесчестие. Название крестоносцев (crucifer) было крайним выражением презрения. Особенно у иудеев крестная казнь считалась самой позорной и отвратительной, потому что закон Моисеев гласил: проклят всяк висяй на древе (Втор. XXI, 23).
У евреев существовало обыкновение, чтобы осужденный, на смерть преступник лишаем был жизни не скоро после осуждения. Глашатай несколько раз всенародно объявлял его имя, вину, свидетелей преступления и род казни, ему назначенный, вызывая всякого, кто мог, идти в суд и защищать несчастного. И у римлян был закон, изданный Тиверием, в силу которого смертная казнь совершалась не ранее десяти дней после приговора. Но для Иисуса Христа, хотя Он судим был и по римским, и по иудейским законам, это правило применено не было. Отсрочка казни простиралась только на обыкновенных преступников, а возмутители общественного спокойствия, враги Моисея и кесаря, каковым клевета Представила Спасителя, не имели права на эту милость: их казнь была тем законнее, чем скорее совершалась. Итак, Иисус после осуждения немедленно был предан воинам для'исполнения приговора.
Тогда сняли с Него багряницу, одели Его в собственные одежды Его и повели Его, чтобы распять Его (ст. 20).
На шею Спасителя повесили дощечку с обозначением вины его; на Его плечи возложили крест, который Он Сам должен был нести до места казни, как того требовал обычай, и печальная процессия тронулась в сопровождении толпы собравшихся зрителей. Крест не был особенно велик и массивен, так как у римлян распятие практиковалось настолько часто, что на устройство каждого креста они не затрачивали большого труда и старания, но, тем не менее, физические силы Господа уже иссякли, и Он не мог нести его. Волнения предшествовавшей ночи, душевная мука, пережитая Им еще в саду Гефсимании, три утомительных допроса, побои, оскорбления, чувство окружавшей Его бешеной, беспричинной ненависти, наконец, это ужасное римское бичевание — все это привело Его в состояние крайнего изнеможения, и Спаситель падал под тяжестью Своего креста. Чтобы не замедлять шествия, воины принуждены были, вопреки обыкновению, возложить крест на другого - на некоего Симона» жителя Ливийского города Кирены, который возвращался с поля и при самом выходе из города встретился со стражей, ведущей Иисуса Христа. Вероятно, он был из числа почитателей Спасителя и при встрече с Ним обнаружил знаки сострадания, почему воины и обратили на него внимание.
Наконец, достигли Голгофы (евр. Golgotha означает "лоб, череп"), или лобного места. Так называлась одна из горных северо-западных возвышенностей, окружавших Иерусалим, на которой производились казни и которая с тех пор должна была сделаться самым священным местом на земле. Пока воины ставили и укрепляли кресты для Иисуса Христа и для двух разбойников, осужденных вместе с Ним, Спасителю предложено было, по древнему Обычаю, вино, смешанное со смирною. Питье это не столько опьяняло, сколько туманило сознание и помрачало рассудок, вследствие чего страдания становились менее чувствительными. До известной степени это был акт человеколюбия, но Господь отверг его. Принимая добровольно страдания и смерть, Он хотел встретить их с ясным сознанием, ничем не облегчая для Себя ужаса крестной муки. С Него сняли одежды и затем...
Наш Божественный Спаситель и Искупитель, Владыка твари и Господь славы был поднят на крест и пригвожден.
Тогда началась та страшная, мучительная агония крестных страданий, ценой которых куплено наше спасение.
И может быть, глубокая духовная скорбь, которую переживал Спаситель, была для Него еще тяжелее, чем ужасные физические мучения распятия. Мы не можем, конечно, знать, что происходило в душе Божественного Страдальца, не можем при своей греховной грубости, даже приблизительно представить себе всю глубину Его скорби, но причины ее указать возможно.
Ознакомительная версия.
