1856-го года 30 окт.
Ваше Преподобие, Всечестнейший Старец!
Примите мою искреннейшую признательность за воспоминание Ваше о мне и за поздравление с Праздником и Новым Годом, с которыми равномерно поздравляю Вас, желая Вам всех благ временных и вечных. 18-го декабря я получил письмо от о. Архимандрита Моисея; в тот же день меня посетила Татьяна Борисовна Потемкина, и мы имели продолжительную беседу об Оптиной Пустыни и о многих лицах, {стр. 598} живущих в сей Святой Обители. Я просил Т<атьяну> Б<орисо>вну напомнить Графу Толстому о доставлении штата Скиту. Она исполнила сию мою просьбу и при записочке прислала ответ Графа. И записочку, и ответ присылаю Вам в подлиннике. Изволите видеть: произволение сделать добро имеется. При всем том полагаю, что это дело кончится не так скоро. Причина в том, что Власти у нас новые, в дела всматриваются и первоначально обращают внимание на дела первостепенной важности. 26-го я долго сидел у Графа лицом к лицу, говорил об Оптиной Пустыне, и он изъявляет к сей обители особенное расположение. Граф открыто сознается, что по новости своей в должности Обер-Прокурора и по множеству и множеству дел ему необходимо осмотреться и не быть поспешным.
Вполне справедливо и весьма утешительно для меня Ваше замечание, что я, живя телом вдали от Вас, духом весьма близок к Вам, сорадуюсь Вашему жительству и Вашим плодам. Вчера у меня был мой хороший приятель, один из ученейших Протоиереев, в немже лести несть, и с восторгом говорил о книге Аввы Дорофея. Правду сказать: во всем питерском ученом духовенстве имею только одного приятеля — сего Протоиерея молодого. Ныне едет сюда другой мой приятель: новый Архиепископ Казанский.
На предшествовавшее письмо Ваше я останавливался написать, полагая, что отец Ювеналий вскоре будет для Вас живым письмом, которым можно передать гораздо больше, нежели на бумаге. Когда я получил письмо Ваше от 10-го ноября, мне уже известно было, что его потребуют сюда. В совещаниях с покойным Митрополитом было говорено о распространении благодетельного нравственного влияния Оптиной Пустыни и на здешние Обители, преимущественно на Валаам, богатый всеми средствами к содержанию и имеющий живописное местоположение, при обширном пространстве. Валаам в течение большей половины года недоступен для мирян. Новому Митрополиту надо оглядеться, — а там, что Бог даст. — Граф Толстой спрашивал меня, почему я рекомендовал Голохвастову и другим Петербургским жителям Оптину Пустыню? Я указал на имеющееся там руководство и на то, что столичному жителю, по крайней мере, в первые года его монашества, надо быть вдали от родных и знакомых. «Правда, правда!» — воскликнул Граф.
{стр. 599}
Поручая себя Вашим Святым Молитвам, с чувством искреннейшей преданности и уважения имею честь быть Вашего Преподобия покорнейший послушник
А<рхимандрит> И<гнатий>
янв. 1857 года.
P. S. Мне совестно было прочитать Вашу приписочку! И моего письма недостатки и помарки простите. Откиньте со мною всякую церемонию: этим очень утешите меня.
Здесь по телеграфу получено известие из Парижа, что тамошнего Архиепископа зарезал ксендз у подножия Престола.
Прилагаемую записочку потрудитесь передать Отцу Ювеналию.
Ваше Преподобие, Достопочтеннейший Старец!
25-го сего Января, в день тезоименитства Высокопреосвященнейшего Митрополита нашего, я был вечерком у Графа Толстого, из слов которого заключаю, что дело о даровании штата Скиту можно признать решенным, с чем Вас и о. Архимандрита усердно поздравляю. Граф говорил мне также, что о. Ювеналий от участия в Иерусалимской Миссии отказался: очевидно, что о. Ювеналий не изъявлял своего желания, а полагался на волю Божию и на волю начальства, как и подобает иноку. Между тем, быв на обеде у Митрополита, я слышал о сей Миссии разговор ученых и важных лиц духовенства; они рассуждали, что для Иерусалимской Миссии нужны лица, окончившие курс в Духовной Академии. Вероятно, в этом убедился Граф: почему форма монашеская отзыва о. Ювеналия принята охотно за форму отказа. Впрочем, Бог, промысляющий о спасении рабов Своих, устроил и в этом случае полезное для о. Ювеналия. Граф — доброго сердца; но нов в делах.
Поручая себя Вашим Святым Молитвам, с чувством искреннейшей преданности и уважения имею честь быть Вашего Преподобия покорнейшим послушником
Архимандрит Игнатий
1857-го года 28-го января.
{стр. 600}
Ваше Преподобие, Честнейший Старец,
Отец Макарий!
Сегодня посетил нашу обитель о. Ювеналий, пред возвращением его в Оптину Пустыню. То, что человеки предполагали сделать для его временного устройства, не состоялось; но его приезд для души его был крайне полезен, и польза эта устроилась по особенному мановению Божию, в чем ясно видна особенная милость Божия к о. Ювеналию. Пред ним разоблачились и современные люди, и современные обстоятельства. Многие, весьма умные люди, проводя век свой внутри России, стареются и умирают, не узнав, каким образом деется и преуспевает тайна беззакония, о которой говорит Апостол. В наше время блаженны те, которых Бог скрыл в тайне селения Своего: яко беззаконие и пререкание во граде, на стогнах его лихва и лесть. Сострадая страждущим о Господе, я сострадаю о. Ювеналию, но вместе и порадуюсь ему, яко приявшему от Господа дар пострадать для отверзения умственных очей своих. Господь возлюбил его, ибо попустил ему искушение. Мир не возлюбил его, ибо ощутил, что он не от мира, а Христов. Радуйтесь и Вы, достопочтеннейший старец и, смею сказать, достопочтеннейший друг мой, ибо вера Ваша и преданность воле Божией не посрамили Вас и вдали напутствовали ученика Вашего, от Вас научившегося предаваться воле Божией, коей слава и держава во веки веков.
Испрашивающий Ваших Святых молитв
недостойный Арх<имандрит>
Игнатий 1857-го года 29 января.
Ваше Преподобие,
Возлюбленнейший и всечестнейший Старец!
Извините, что часто беспокою Вас моими письмами; но, видно, так угодно судьбе. Сын Николая Андреевича Харичкина, Андрей, 24-х лет, кончивший курс в здешнем Университете и поступивший было на службу, изъявил желание посвятить себя иноческой жизни. Молодой человек — с необыкновенно добрым, бесхитростным сердцем, совсем не для мира сего. К несчастию, по слабости характера, он увлечен был товарищами к {стр. 601} излишнему употреблению вина; но это было только увлечением. Отец, а за ним и сын слезно умоляют меня, чтоб я указал место, где Андрей мог бы вселиться с упованием душевной пользы, под благонадежным руководством, в обществе благоговейных иноков, имеющих притом и светское образование. Я указал на Богоспасаемый Оптин Скит, дав обещание написать о сем Вам, что теперь и исполняю. Исходатайствуйте у о. Архимандрита принять в его стадо скитское этой овцы и не откажитесь взять ее под Ваше руководство. О последующем на сию просьбу решении потрудитесь уведомить меня. Андрей намеревается приехать к нам поговеть на первой неделе; хорошо бы получить от Вас ответ в течение этой недели для сообщения его юноше и для дальнейшего хода его дела.
29-го Января посетил нас о. Ювеналий на обратном пути своем в Оптину. Я ему вручил один том из Голландовой библиотеки, в котором находятся сочинения Пр<еподобного> Марка Подвижника на Греческом и Латинском, — на подержание. После укорила меня совесть, сказав: «Где же бескорыстная любовь? когда ты собирался на жительство в Скит, то и книги свои хотел отдать для общей пользы; а когда дело помещения не состоялось, то ты жалеешь книг и они стоят у тебя бесплодно в шкафе». Почему я передал о. Ювеналию, что и прочие 13-ть томов я перешлю к нему. О сем я уже просил Харичкина, который взялся переслать их в Москву к брату, а сей перешлет их к А. Д. Брюзгину для доставления о. Ювеналию. Также я отдал о. Ювеналию рукопись на русском слов Аввы Исайи, требующую, впрочем, значительного исправления. В Голландовой Библиотеке имеются творения Аввы Исайи на Латинском, а одно слово и на Греческом. Если вздумаете напечатать, то у меня есть рукопись на славянском, присланная мне из Нямца, очевидно, перевода старца Паисия, и я могу ее прислать на время. Эта рукопись полнее, нежели Латинский текст в Голланде.
Желая Вам полного преуспеяния в Ваших душеполезных начинаниях, испрашивая Ваших Святых Молитв, с чувством искреннейшей преданности и уважения имею честь быть
Ваш покорнейший послушник
Арх<имандрит> Игнатий
5 февр. 1857 года.
{стр. 602}
Ваше Преподобие,
Честнейший и Возлюбленнейший о Господе Старец!
Дражайшее письмо Ваше от 16-го февраля я получил в четверток на Первой неделе Великого Поста.
