Песнь Дворы — один из самых прекрасных в Танахе гимнов, в тоне и акцентах которого отчетливо проявляется, что его автор — женщина. При сравнении песни Дворы с победной песнью Моше (Шмот, гл. 15) обнаруживается знаменательное различие между ними: Моше даже не упоминает о себе в своем гимне, тогда как в песне Дворы пророчица подчеркивает свою роль в достижении победы: «Доколе не восстала я, Двора, доколе не восстала я, мать в Израиле» (Шофтим 5:7). Комментаторы отмечают, что Двора, как в более позднюю эпоху и Хульда, проявляла самомнение, не приличествующее пророку. Кажется, она просто не могла удержаться от того, чтобы не похвастаться своим участием в деле, хотя следует признать, что Двора не приписывала себе чужие заслуги, но при этом она прекрасно понимала свое значение и роль в судьбе народа. Этот характерный для Дворы личностный подход к событиям проявляется и в другом элементе ее песни, который, кстати, нигде не встречается больше в библейской поэзии. Двора сурово порицает тех, кто не принял участия в войне. Ифтах, например, свел счеты с коленами, которые не поддержали его, лишь когда был вынужден это сделать (Шофтим 12:2–4), а Гидон принял все меры к тому, чтобы не задеть чувства колен, которые не участвовали в войне, представив дело так, будто они тоже сыграли роль в достижении победы (Шофтим 8:2). Двора же в своей песне отдает должное каждому, воздавая хвалу воинам и самым суровым образом порицая те израильские колена, которые не присоединились к сражению.
«Черный список» такого рода в песне Дворы уникален и необычен, если учесть, что эта песнь последовала за большой победой и должна была выразить ликование без упоминания о чьих-то проступках.
Другая, типично женская, черта автора песни проявилась и в ее концовке. Вообще в песне Дворы нет упоминания об убитых и изувеченных. Исключение составляет фрагмент, в котором описывается убийство Сисры и говорится о переживаниях, которые предстоят его матери. Двора красочно описывает, как мать Сисры ждет сына, готовится встретить его с победой, еще не зная о его поражении и гибели. Ирония, насмешка часто бывают присущи пророчествам, но обычно они высказываются просто, без язвительности. В песне Дворы звучит злорадство, стремление причинить боль. Пророк Шмуэль в свое время тоже рассчитался с матерью Агага, но в словах Шмуэля нет издевки и злобы. Перед тем как убить Агага, Шмуэль сказал: «Как меч твой лишал женщин их сыновей, так мать твоя лишится сына» (Шмуэль I, 15:33).
Содержание пророчества есть предмет конкретной миссии, но его стиль зависит от характера самого пророка. Нет двух пророков, которые высказывались бы в одной манере. Пророк подобен музыкальному инструменту, который, хотя и издает звуки только тогда, когда на нем играют, имеет тем не менее свое собственное звучание. Итак, в пророчестве и песне Дворы отчетливо проявляются особенности ее личности — и как человека, и как женщины, и раскрывается значение ее действий.
Из повествования о Дворе неясно, к какому из израильских колен или к какому клану она принадлежит. Имеется лишь указание на то, что она жила где-то в уделе колена Эфраима. Это обстоятельство весьма существенно для оценки действий Дворы. Она говорит о себе как о «матери в Израиле», представляя себя как харизматического лидера и провидца, что вполне оправданно, хотя, наверное, не приличествует женщине так говорить о себе. Деятельность Дворы как лидера действительно имела огромное политическое значение. По-видимому, это и давало Дворе право претендовать на подобные определения.
Большинство судей действовали в границах территории одного-двух колен; войны, которые вели эти колена, были преимущественно оборонительными. Каждое колено заботилось лишь о безопасности своего удела. Двора была исключением: ее руководство распространялось практически на весь народ Израиля. Она пыталась сформировать широкий союз, имея в виду общенациональные цели. В некоторой мере Дворе удалось создать политическую и военную коалицию, хотя и не все колена участвовали в ней, поскольку, следуя установившемуся обычаю, не считали себя обязанными ввязываться в войну, которая их прямо не затрагивала.
Тем не менее военная инициатива Дворы, объединение колен Израиля под одним знаменем и обеспечение дальнейшего сотрудничества между ними были деяниями, подобными тем, которые осуществил Иеошуа при завоевании Страны Израиля. Явин, царь Хацора, враг Израиля, был побежден, и благодаря этому мощь ханаанцев, живших на севере страны, была подорвана. Ханаанцы не были еще разгромлены окончательно, но с тех пор они перестали быть политической силой в этой части страны. Так Двора добилась устранения опасности, которая, хотя и не была нацелена непосредственно на ее колено, в будущем могла угрожать всему народу. Таким образом, Двора предстает в Священном Писании как выдающаяся историческая личность, деятельность которой не замыкалась в сфере узко местных интересов, но имела значение для всего народа. Ее деятельность характеризовалась широким историческим охватом событий. Поэтому можно считать оправданным не только титул Дворы как «матери в Израиле», но и определение ее времени как «века Дворы».
13
Шимшон
Шофтим гл 13–16
ПРОРОК СИЛЫ
Персонажи Книги Шофтим — судьи Израиля. Это были люди, выдвинувшиеся из народной среды, из обычных, ничем не примечательных семей, но наделенные необыкновенными дарованиями, благодаря которым они становились лидерами народа как в дни мира, так и в дни войны. Ни один из них не был официально объявлен вождем, но их личные качества и их деятельность всегда оказывались соответствующими требованиям исторического момента.
Единственным исключением был Шимшон, личность которого никак не вписывается в рамки типичной характеристики судей Израиля той эпохи. И если лишь немногие из них удостоились более или менее подробного описания в Книге Шофтим, а большинство только бегло упомянуто в одной фразе[11], то Шимшон стал героем пространного повествования.
Кто же такой Шимшон? Его образ не соответствует ни одной из категорий героев Израиля. Прежде всего, едва ли он вообще был «судьей», предводителем народа. Если ему и свойственны были качества лидера, то он их не использовал, действуя сам по себе. Подвиги Шимшона были его собственными героическими деяниями, никак не связанными с общенациональными интересами.
Комментаторы Танаха считают, что именно к Шимшону относится следующее высказывание Яакова в его пророчестве о будущем колен Израиля: «Будет Дан змеем на дороге, аспидом на пути, язвящим ногу коня, (так что) падет всадник навзничь» (Брейшит 49:17). Как змеи действуют в одиночку, а не сообща, так поступал и принадлежащий к колену Дана Шимшон, — говорят мудрецы.
Весьма возможно, что деяния Шимшона привели к определенному изменению в соотношении исторических сил и в результате — к образованию новых политических форм. Но какое бы влияние ни оказали его поступки, в конечном счете он был одиночкой, человеком, совершающим большие дела не только сам по себе, но и для себя. В этом отношении Шимшон представляет собой исключение среди судей Израиля.
Большинство образов Книги Шофтим — это образы народных вождей, деятельность которых представлена как часть национальной истории. Значение такой личности проявлялось в ее способности объединять людей вокруг себя в час опасности и вести их за собой. Шимшон, однако, никого не звал за собой и никого не возглавлял. Наоборот, он обратился к своим сородичам из колена Иеуды с просьбой не слишком мешать ему. И это все, что было у него общего с народом или какой-либо его частью.
Шимшон — весьма примечательная и противоречивая личность. Уже само его рождение было связано с необычным явлением: его появление на свет предсказано его родителям ангелом — так же, как в свое время рождение Ицхака. Других подобных случаев в Танахе не описано. Даже рождение Моше, Шмуэля, Давида и других выдающихся личностей еврейской истории не удостоилось такого предсказания. Не получали их родители и указаний о том, к какому будущему готовить ребенка, тогда как матери Шимшона было сказано, что он должен быть посвящен служению Б-гу: «Младенец от самого чрева до смерти своей будет назорей Всесильного» (Шофтим 13:7). Казалось бы, можно было ожидать, что из мальчика вырастет святой человек, человек высоких нравственных качеств и пророческой мудрости. Однако когда юноша возмужал, он не только не стал святым пророком, — он даже не соответствовал образу судьи, чья личная жизнь была, как правило, безупречной, а деятельность на благо людей внушала уважение современникам. Шимшон в этом отношении представляет собой весьма специфическое исключение: это вспыльчивый, часто не владеющий собой человек, поведение которого характеризуется импульсивностью и бравадой. И то, как он использовал свою необыкновенную силу, возможно, и могло быть полезно для его соплеменников, но выглядело как выходки молодого повесы.
