(8) [143] Кто уличается в тяжких грехах, того исключают из общины; но исключенный часто погибает самым несчастным образом. Связанный присягой и привычкой, такой человек не может принять пищу от несобрата – он вынужден поэтому питаться одной зеленью, истощается таким образом и умирает от голода. [144] Вследствие этого они часто принимали обратно таких, которые лежали уже при последнем издыхании, считая мучения, доводившие провинившегося близко к смерти, достаточной карой за его прегрешения.
(9) [145] Очень добросовестно и справедливо они совершают правосудие. Для судебного заседания требуется по меньшей мере сто членов. Приговор их неотменим. После Бога они больше всего благоговеют пред именем законодателя (τούνομα τοΰ νομοθέτου) [107]: кто хулит его, тот наказывается смертью. [146] Повиноваться старшинству и большинству они считают за долг и обязанность, так что если десять сидят вместе, то никто не позволит себе возражать против мнения девяти. [147] Они остерегаются плевать пред лицом другого или в правую сторону. Строже, нежели все другие иудеи, они избегают дотронуться к какой-либо работе в субботу. Они не только заготовляют пищу с кануна для того, чтобы не зажигать огнями в субботу, но не осмеливаются даже трогать посуду с места и даже не отправляют естественных нужд. [148] В другие же дни они киркообразным топором, который выдается каждому новопоступающему, выкапывают яму глубиной в фут, окружают ее своим плащом, чтобы не оскорблять лучей божьих, испражняются туда и вырытой землей засыпают опять отверстие; к тому еще они отыскивают для этого процесса отдаленнейшие места. [149] И хотя выделение телесных нечистот составляет нечто весьма естественное, тем не менее они имеют обыкновение купаться после этого, как будто они осквернились.
(10) [150] По времени вступления в братство, они делятся на четыре класса (εις μοίρας τεσσάρας); причем младшие члены так далеко отстоят от старших, что последние, при прикосновении к ним первых, умывают свое тело, точно их осквернил чужеземец. [151] Они живут очень долго, и многие переживают столетний возраст. Причина, как мне кажется, заключается в простоте их образа жизни и в порядке, который они во всем соблюдают. Удары судьбы не производят на них никакого действия, так как всякие мучения они побеждают силой духа, а смерть, если только она сопровождается славой, они предпочитают бессмертию. [152] Война с римлянами представила их образ мыслей в надлежащем свете. Их завинчивали и растягивали, члены у них были спалены и раздроблены; над ними пробовали все орудия пытки, чтобы заставить их хулить законодателя (ή βλασφημήσωσιν τδν νομοθέτην) или отведать запретную пищу, но их ничем нельзя было склонить ни к тому, ни к другому. Они стойко выдерживали мучения, не издавая ни единого звука и не роняя ни единой слезы. [153] Улыбаясь под пытками, посмеиваясь над теми, которые их пытали, они весело отдавали свои души в полной уверенности, что снова их получат в будущем [108].
(11) [154] Они именно веруют, что, хотя тело тленно и материя невечна, душа же всегда остается бессмертной; что, происходя из тончайшего эфира и вовлеченная какой-то природной пленительной силой в тело, душа находится в нем как бы в заключении; [155] но как только телесные узы спадают, она, как освобожденная от долгого рабства, весело уносится в вышину [109]. Подобно эллинам, они учат, что добродетельным назначена жизнь по ту сторону океана – в местности, где нет ни дождя, ни снега, ни зноя, а вечный, тихо приносящийся с океана нежный и приятный зефир (ζέφιρος) [110]. Злым же, напротив того, они отводят мрачную и холодную пещеру, полную беспрестанных мук. [156] Эта самая мысль, как мне кажется, высказывается также эллинами, которые своим богатырям, называемым ими героями и полубогами, предоставляют Острова Блаженных, а душам злых людей – место в преисподней, жилище людей безбожных, где предание знает даже по имени некоторых таких наказанных, как Сизифа и Тантала, Иксиона и Тития. Бессмертие души, прежде всего, само по себе составляет у ессеев весьма важное учение, а затем они считают его средством для поощрения к добродетели и предостережения от порока. [157] Они думают, что добрые в надежде на славную посмертную жизнь сделаются еще лучшими; злые же будут стараться обуздать себя из страха перед тем, что если даже их грехи останутся скрытыми при жизни, то по уходе в другой мир они должны будут терпеть вечные муки. [158] Этим своим учением о душе ессеи неотразимым образом привлекают к себе всех, которые только раз вкусили их мудрость.
(12) [159] Встречаются между ними и такие, которые после долгого упражнения в священных книгах, разных обрядах очищения и изречениях пророков, утверждают, что умеют предвидеть будущее. И действительно, редко до сих пор случалось, чтобы они ошибались в своих предсказаниях.
(13) [160] Существует еще другая ветвь ессеев, которые в своем образе жизни, нравах и обычаях совершенно сходны с остальными, но отличаются своими взглядами на брак. Они полагают, что те, которые не вступают в супружество, упускают важную часть человеческого назначения – насаждение потомства; да и все человечество вымерло бы в самое короткое время, если бы все так поступали. Они же испытывают своих невест в течение трех лет и [161] если после трехкратного очищения убеждаются в их плодородности, они женятся на них. В период беременности их жен они воздерживаются от супружеских сношений, чтобы доказать, что они женились не из похотливости, а только с целью достижения потомства. Жены их купаются в рубахах, а мужчины в передниках. Таковы нравы этой секты. [111]
(14) [162] Из двух первенствующих сект фарисеи [112]слывут тончайшими толкователями Закона и считаются основателями первой секты. Они ставят все в зависимость от Бога и судьбы [163] и учат, что хотя человеку предоставлена свобода выбора между честными и бесчестными поступками, но что и в этом участвует предопределение судьбы. Души, по их мнению, все бессмертны; но только души добрых переселяются по их смерти в другие тела, а души злых обречены на вечные муки.
[164] Саддукеи [113]- вторая секта – совершенно отрицают судьбу и утверждают, что Бог не имеет никакого влияния на человеческие деяния, ни на злые, ни на добрые. Выбор между добром и злом предоставлен вполне свободной воле человека, и каждый по своему собственному усмотрению переходит на ту или другую сторону. Точно так же они отрицают бессмертие души и всякое загробное воздаяние. [165] Фарисеи сильно преданы друг другу и, действуя соединенными силами, стремятся к общему благу. Отношения же саддукеев между собой суровее и грубее; даже со своими единомышленниками они обращаются как с чужими. [166] Этим я закончу описание иудейских философских школ.
9 (1) [167] Этнархия Архелая была, таким образом, превращена в провинцию. Другие же, Филипп и Ирод с прозвищем Антипы, правили еще в своих тетрархиях. Саломея между тем умерла [114] и завещала жене Августа, Юлии, свои владения вместе с Иамнией и пальмовыми плантациями близ Фасаилиды. [168] И после смерти Августа [115], стоявшего во главе империи пятьдесят семь лет шесть месяцев и два дня, когда верховная власть перешла к Тиберию, сыну Юлии [116], – Ирод и Филипп все еще сохраняли за собою свои тетрархии. Последний построил в Панее, у источников Иордана, Кесарию и в нижней Гавланитиде – город Юлиаду; Ирод построил в Галилее город Тивериаду и в Перее другой город, названный по имени Юлии.
(2) [169] В Иудею Тиберий послал в качестве наместника (επίτροπος) [117] Пилата [118]. Последний приказал однажды внести в Иерусалим ночью изображения Цезаря (τάς Καίσαρος εικόνας), называемые [римлянами] αϊ σήμαίαι [119]. Когда наступило утро, иудеи пришли в страшное волнение, усматривая в нем нарушение Закона. Ожесточение горожан привлекло в город многочисленные толпы сельских жителей. [171] Все двинулись к Пилату в Кесарию просить его удалить из Иерусалима τάς σημαίας и соблюсти [обычаи] их отцов. Пилат отказал им, и тогда они бросились на землю и оставались в этом положении пять дней и столько же ночей, не трогаясь с места.
(3) [172] На шестой день Пилат сел на возвышение (έπί βήματος) в большом ристалище (έν τώ μεγάλψ σταδιψ) [120] и приказал призвать к себе народ для того будто, чтобы объявить ему свое решение; предварительно же он отдал приказание солдатам: по данному сигналу окружить иудеев с оружием в руках. [173] Увидев себя внезапно замкнутыми тройной линией вооруженных солдат, иудеи остолбенели от такого неожиданного зрелища. Но когда Пилат объявил, что он прикажет изрубить их всех, если они не примут изображений Цезаря, и тут же дал знак солдатам обнажить мечи, [174] тогда иудеи, как будто по уговору, упали все на землю, вытянули свои шеи и громко воскликнули, что скорее они дадут убить себя, чем преступят Закон. Пораженный этим религиозным подвигом (τδ της δενσνδανμονίας άκρατον [121]) Пилат отдал приказание немедленно удалить τάς σημαίας из Иерусалима.
