Итак, Ты, человеколюбивый Царь, приди и ныне сошествием Святого Твоего Духа и освяти эту воду. И дай ей благодать избавления, благословение Иордана, сделай ее источником нетления, даром освящения, разрешением от грехов, исцелением болезней, губительной для демонов, неприступной для противных сил, наполненной ангельской силой. Пусть бегут от нее все вредящие созданию Твоему, ибо имя Твое, Господи, я призвал, дивное и славное и страшное для противников.
Затем, погружая руку в воду и трижды крестообразно осеняя воду, священник трижды произносит: «Да сокрушатся под знамением образа креста Твоего вся сопротивныя силы». После чего продолжает: «Молимся Тебе, Господи, да отступят от нас вся воздушная и неявленная привидения, и да не утаится в воде сей демон темный, ниже да снидет с крещающимся дух лукавый, помрачение помыслов и мятеж мысли наводяй». Опять священник молится не только о воде и о крещаемом, но и обо всех присутствующих – чтобы от них отступили все демонические наваждения и призраки.
В словах молитвы о «воздушных привидениях» не следует видеть следы архаической мифологии. Молитва отражает христианское представление о том, что материя никогда не нейтральна по отношению к добру и злу: материя не есть просто мертвое или пассивное вещество. Бог создал материю доброй, но, если она не используется как средство общения с Богом, она становится вместилищем и обиталищем темных сил[140]. Зло в этом мире совершается нередко при помощи материальных предметов и стихий, которые могут использоваться в качестве орудий преступления. Вода, например, может быть использована для того, чтобы утопить человека; огонь для поджога; металл для нанесения телесных повреждений или убийства. Во всех подобных случаях ответственность за зло несет не материальный предмет или стихия, а человек, поддавшийся влиянию демонических сил или собственных греховных наклонностей. Задача христианина заключается в том, чтобы освобождать материю от гнета злых сил, использовать ее в добрых целях, возвращать ее Богу в акте благодарения.
Продолжая молитву, священник просит Бога о том, чтобы освященная вода стала для крещаемого источником духовного изменения и преображения:
…Ты, Владыко всех, покажи воду сию воду избавления, воду освящения, очищение плоти и духа, ослабу уз, прощение прегрешений, просвещение душ, баню пакибытия, обновление духа, сыноположения дарование, одеяние нетления, источник жизни… Ты даровал еси нам свыше поки рождение водою и Духом. Явися, Господи, на воде сей и даждь претворитися в ней крещаемому во еже отложити убо ветхаго человека, тлеемаго по похотем прелести, облещися же в новаго, обновляемаго по образу создавшего его, да быв сраслен подобию смерти Твоея Крещением, общник и воскресения Твоего будет…
…Ты, Владыка всех, сделай эту воду водой избавления, водой освящения, очищением плоти и духа, разрешением от уз, прощением прегрешений, просвещением души, купелью возрождения, обновлением духа, даром усыновления, одеждой нетления, источником жизни… Ты даровал нам свыше новое рождение водою и Духом. Явись же, Господи, на воде сей и дай принимающему Крещение измениться в ней, чтобы он отложил ветхого человека, который растлевается в похотях обольщения, и облекся в нового, который обновляется по образу Создавшего его, чтобы он, будучи соединен с Тобой подобием Твоей смерти в Крещении, стал и причастником воскресения…
В молитве использованы два «евхаристических» термина: «показати» и «преложитися». Термин «показати» используется в литургии Василия Великого наряду с двумя другими терминами («благословити» и «освятити») для обозначения того действия, которое Бог Отец при помощи Святого Духа производит над хлебом и вином. Глагол «преложити» (изменить, превратить) используется в аналогичном значении в литургии Иоанна Златоуста. Речь в обоих случаях идет о качественном изменении материальных предметов – хлеба и вина, об их превращении в Тело и Кровь Христа. В молитве же на освящение воды речь идет не только о том, чтобы вода качественно изменилась, превратившись из простой в освященную, но и о том, чтобы «преложение» произошло с самим крещаемым – дабы он, подобно Святым Дарам в Евхаристии, претерпел качественное изменение, совлекшись ветхого человека и облекшись в нового.
Помазание елеем, погружение в воду, облачение в белую ризу
Сходство между тем, что происходит в таинстве Крещения со святой водой и с самим крещаемым, подчеркивается еще и тем, что и вода, и крещаемый помазываются елеем. Молитва на освящение елея отчасти напоминает молитву на освящение воды: в ней священник просит, чтобы елей сделался для человека помазанием нетления, оружием праведности, обновлением души и тела, отгнанием всякого диавольского действия. Затем священник обмакивает в елей кисточку и крестообразно погружает ее в воду с пением «Аллилуйя». После этого он помазывает крещаемому лоб, уши, руки и ноги со словами: «Помазуется раб Божий (имя) елеем радования, во имя Отца и Сына и Святаго Духа, во исцеление души и тела, в слышание веры. Руце Твои сотвористе мя и создасте мя. Во еже ходити ему по стопам заповедей Твоих»[141].
Крещаемый перед погружением в купель помазывается «елеем радования»; этот обряд известен уже в III веке. (О значении елея как религиозного символа речь пойдет в разделе, посвященном таинству Елеосвящения.)
Слово «крещение» (греч. baptismos) буквально означает «погружение», и церковный устав предписывает крестить полным погружением. На практике, однако, Крещение в Православной Церкви нередко совершается через обливание: священник, не погружая крещаемого в воду, трижды возливает воду ему на голову. Как мы видели, в древней Церкви нормативным считалось Крещение в живой воде, через полное погружение; в то же время допускалось и Крещение через обливание в случае необходимости[142]. Поэтому не правы те священники (такие иной раз встречаются в православной среде), которые считают, что Крещение через обливание недействительно. В то же время следует признать, что и сегодня, как в древности, Крещение полным погружением должно восприниматься как норма. Младенцев можно крестить через погружение в купели, а взрослых – в специально сооруженной баптистерии – бассейне для Крещения (такие баптистерии имеются при некоторых православных храмах), либо в естественном водоеме (реке, озере).
Именно погружение в воду, а не обливание или окропление, воспроизводит всю полноту символизма Таинства Крещения как смерти ветхого человека и воскрешения нового. В древних храмах баптистерии, как правило, имели ступени с восточной и западной сторон: крещаемый входил в купель с западной стороны, а выходил с восточной; обращен он был при этом лицом к востоку[143]. Это также имело глубокий смысл, ибо указывало на то, что после Крещения человек не должен возвращаться к прежней греховной жизни. Прохождение через баптистерий с востока на запад символизировало переход от тьмы к свету, от смерти к жизни.
Крещение совершается при произнесении слов «Крещается раб Божий (имя) во имя Отца, аминь, и Сына, аминь, и Святаго Духа, аминь». В древности троекратное «аминь» произносила вся община, сегодня его произносит сам священник. В латинском обряде священник при Крещении произносит несколько иную формулу: «Я крещу тебя во имя Отца, и Сына, и Святого Духа». Разница между западным и восточным обрядами в данном пункте обусловлена тем, что на Востоке подчеркивали действие Божие в Таинствах: крестит не священник, а Сам Бог посредством священника, что и подчеркивается употреблением безличной формы третьего лица («крещается»). Впрочем, разница здесь скорее терминологическая, поскольку в западной традиции также существует учение о том, что совершителем таинств является Сам Бог. Как говорит Амвросий Медиоланский, «крещает не Дамасий, не Петр, не Амвросий и не Григорий. Мы исполняем свое дело как служители таинств, но действенность таинств зависит от Тебя. Не в человеческих силах сообщать божественные блага – это Твой дар, Господи»[144].
Церковный устав предписывает крещаемому входить в купель полностью обнаженным. На практике это предписание соблюдается только при Крещении младенцев. При Крещении взрослых оно не соблюдается, и тому есть веские причины. В сознании современного человека понятие наготы сопряжено с понятием разврата: публичное обнажение (а именно таким было крещальное обнажение в ту эпоху, когда Крещение совершалось прилюдно) воспринимается как непристойное действие.
Библейское и раннехристианское понимание наготы было иным. В Библии говорится о том, что Бог создал человека нагим, и в этой первозданной наготе не было ничего непристойного или греховного; нагота стала постыдной после грехопадения. В Таинстве Крещения наготе возвращается ее изначальный смысл, поэтому в контексте Крещения – и только в этом контексте – она символизирует чистоту, безгрешность. Обращаясь к принявшим Крещение, Кирилл Иерусалимский говорил: «Вы были наги пред очами всех и не стыдились»[145]. Это прямая аллюзия на слова Книги Бытия об Адаме и Еве, которые были наги и не стыдились (Быт. 2:25). Кроме того, обнажение в таинстве Крещения имело христологическую подоплеку: «По сложении ризы, вы были наги, подражая и в этом Христу, на Кресте обнаженному»[146].
