А теперь внимательно слушайте дальше. В той же главе Иоанн сообщает нам кое-что еще. Он говорит об Иисусе: «В мире был, и мир чрез Него начал быть, и мир Его не познал» (Ин. 1:10).
Не только Сыном Божьим был Иисус. Он был Творцом мира. Но мир не признал Его. Иоанн говорит в 3-м стихе: «Все чрез Него начало быть, и без Него ничто не начало быть, что начало быть».
Выражено достаточно ясно, не правда ли? И это настолько важно, а для некоторых, я думаю, настолько поразительно, что будет уместно привести еще несколько выдержек из Писания. Апостол Павел говорит: «Бог, создавший все Иисусом Христом» (Еф. 3:9). Он же говорит об Иисусе в другом месте: «Им создано все, что на небесах и что на земле… все Им и для Него создано» (Кол. 1:16).
Теперь хоть у кого-нибудь из вас появляется точное представление об Иисусе Христе? Теперь вы видите, что нет Бога Отца Ветхого Завета и Иисуса Христа Нового Завета. Нет Иисуса, уговаривающего сурового, жестокого и непреклонного Отца быть к нам добрее. Нет сухой законности Ветхого Завета и вольной благодати Нового Завета. Повсюду, на всем протяжении земной истории — это Иисус. Он сказал Своим ученикам, что если они видели Его, то видели и Отца. Следовательно, на всем протяжении — это Отец. На всем протяжении — это Любовь!
Теперь вы понимаете, почему я считаю Иисуса Христа ответом на все вопросы о нашем происхождении? Потому что Он создал нас!
Знаете ли вы, что Господь в Своем последнем послании человечеству, данном в книге Откровение и адресованном именно нашему времени, призвал человечество поклоняться Ему как Творцу? Вот эти слова: «Убойтесь Бога и воздайте Ему славу… и поклонитесь Сотворившему небо, и землю, и море, и источники вод» (Откр. 14:7).
Возможно, вы поклоняетесь Господу Иисусу Христу как вашему Спасителю. Но теперь Господь призывает вас поклоняться Ему и как вашему Творцу. Ибо это одна и та же Личность. Если мы отрицаем Его как Творца, то мы отрицаем Его как Спасителя. Принявший за нас смерть на Голгофе — это Тот, Кто создал нас. Мы не можем принимать Его на кресте Голгофы и отрицать Его в Книге Бытие!
Разве это не наполняет новой жизнью Книгу Бытие, когда мы видим в ней Иисуса?
Послушайте: Бог — это Любовь, Иисус — это Любовь, наш Творец — это Любовь.
Любовь не пожелала ждать долгие столетия, чтобы снискать расположение человека. Любовь не отдала бы развитие человека на волю случая, а тем паче произволу и господству принципа «выживает сильнейший».
Любовь создала человека в пятницу недели Творения, помните — по Своему образу и подобию, и поместила его на вершину лестницы, а не на нижнюю ее ступеньку!
И когда человек добровольно отделился от своего Творца (см. 3-ю главу Книги Бытие), Любовь не допустила его гибели, Она не предоставила его судьбе, которую человек избрал актом своего неповиновения. Любовь нашла решение. И этим решением была Его собственная жизнь!
Сын Божий знал, что случай не сможет аннулировать последствия бунта. Это неподвластно ни времени, ни самодисциплине. Предоставленный самому себе, человек пал так низко, что его бренные кости рассматриваются в наши дни в качестве останков первобытного человека, стоявшего на пороге долгого-долгого восхождения!
Существовал только один способ изменить человеческую судьбу, только один способ дать человеку шанс на спасение. И он заключался в том, чтобы умереть вместо человека, то есть заплатить долг, который сам человек вернуть не мог. Вот что решил совершить Сын Божий. И Он совершил это!
Недавно в руки мне попала книга, в которой автор рассказывает о своей семье и особенно много пишет о своей жене как об очень щедром человеке: она работает, сама покупает себе одежду, и у нее остается еще немного денег. Нередко случается, говорит автор, что семье требуется что-то такое, что превышает его доходы. И он вынужден признаваться: «Мы не можем себе этого позволить». Тогда жена обычно вставляет: «Я оплачу разницу».
«Я оплачу разницу». Именно так поступил Иисус. Человек оказался в долгу, который не мог оплатить. Но Иисус сказал: «Я оплачу разницу». Только разница была не частью долга, а всем долгом. Человек вообще не мог ничего оплатить. Голгофа стала Господней оплатой разницы, а разницей была Его собственная жизнь!
Встречаются люди, которые указывают на войны, бедствия и страдания и обвиняют в этом Господа, как если бы человек был невинной жертвой. Но человек — это не невинная жертва. Он виновный бунтарь. И те, кто укоряет Господа, не видят Голгофы и не разумеют того, чем была Голгофа! А ведь она совершенно однозначно свидетельствует, что Иисус пришел не для того, чтобы осудить наш мир, но чтобы спасти его. Он пришел не для того, чтобы вынести приговор, но чтобы понести наказание. Он пришел — невинный Агнец Божий, — чтобы умереть за виновных. Голгофа доказала, что грех, как и предупреждал Господь, — это непоправимое, смертельное зло, и она же доказала, что Бог есть Любовь!
Обвиняющие Господа и приписывающие Ему безучастность к горестям мира, спрашивающие, почему Он не приходит и не кладет всему этому конец, — слепы и бесчувственны к смертельной боли в сердце Господа!
Задумайтесь о бесконечном терпении и самообладании, проявленном Господом в противостоянии бунту. Задумайтесь о том, как легко было бы уничтожить грех и грешников в самом начале, прежде чем Вселенная получила бы возможность разглядеть и понять смертельную природу бунта.
Задумайтесь о том, как страстно желал Спаситель прийти и умереть за человека, едва тот согрешил, — и навсегда покончить с грехом. Но Он тысячелетиями нес в Своем сердце Голгофу, пока не пробил час!
Задумайтесь о непреодолимом искушении сойти с креста и показать людям, кто Он на самом деле, когда они кричали: «Спаси Себя, если можешь!»
Задумайтесь о невероятном терпении, которое проявил Спаситель, наблюдая непрекращающиеся страдания — не на кратком протяжении одной человеческой жизни, а за годы существования многих сменяющих друг друга поколений. Как Он, должно быть, стремился прийти и прекратить страдания, особенно когда люди говорили: «Если Ты — Бог, сделай что-нибудь, и мы поверим Тебе!»
Но нет. Наш Господь принял решение спасти каждого. И он собирается сделать это надлежащим образом. Он принял решение обеспечить безопасность мироздания и не хочет испортить дело чрезмерной спешкой. Он потушит пламя бунта таким образом, что оно уже никогда не разгорится снова! Господь торопится. Но Он мудр!
Когда я смотрю на Голгофу, я знаю, что не рискую, вверяя Ему свое будущее. Не рискуете и вы!
Не так давно в Белый дом пригласили группу руководителей студенческого движения со всей Америки. В своей тщательно подготовленной речи представитель правительства просил их быть хорошими студентами — не бомбить дома, не стремиться в Марокко и всегда верить в Америку. Когда он закончил, один студент из Гарварда почтительно спросил: «Сэр, не могли бы вы сказать, на чем основаны ваши нравственные убеждения?»
Правительственный чиновник замешкался и покраснел. Затем ответил извиняющимся тоном: «Простите, я не знаю».
Человек, у которого хватило честности сказать «я не знаю», достоин восхищения. Слишком многие дали бы на его месте какой-нибудь уклончивый, иносказательный, ни о чем не говорящий ответ.
Но разве вас не удивляет, что многие современные представления не имеют под собой веских оснований? Что значительная часть общепризнанных идей — это не более чем пустое теоретизирование?
Всем вам известна книга Чарльза Дарвина «Происхождение видов». Когда-то эту книгу назвали библией эволюционистов, а многое из того, чему учат в современных школах, основано на этом труде. Недавно кто-то заметил, что книга Дарвина пестрит выражениями, свидетельствующими о неуверенности в правильности изложенных в ней взглядов. Мы, конечно, знали об этом всегда. Но это наблюдение было бы интересно довести до конца, поэтому я попросил, чтобы мне подготовили некую неофициальную сводную таблицу. Она, естественно, не претендует на абсолютную точность, но это ведь таблица уклончивых выражений, использованных Ч. Дарвином. Книгу не вводили в компьютер, поэтому некоторые слова и выражения наверняка были пропущены. Но там, где цифры не проверены, они нарочно занижены. Я думаю, вас заинтересует обнаруженная закономерность. Например, автор тридцать шесть раз употребляет выражение «я считаю» или «мы можем считать». Тридцать девять раз он говорит «я полагаю». Перед вами только часть таблицы:
Любопытная вещь: вместо того чтобы выразить свою неуверенность каким-нибудь одним словом, Дарвин применяет длинные выражения, вроде: «насколько позволяет наше неведение»; «не смея утверждать категорически»; «не решаясь строить догадки»; «если моя гипотеза верна»; «трудно прийти к каким-либо заключениям»; «с некоторым сомнением склонен считать»; «несмотря на нашу неосведомленность»; «если я не слишком себя обманываю». На протяжении всей книги встречается по меньшей мере восемь сотен указаний на неуверенность автора — до полдюжины на каждой наугад открытой странице!
