Особенную ненависть и преследование Сеннахирима навлек на себя Товит тем, что он, обычно благотворя соплеменникам (ст. 16–17а), не боялся оказывать дело благотворения и казненным евреям, погребая убитых (17б–18). От грозившей Товиту казни он спасся бегством из Ниневии, причем все имущество его было расхищено (ст. 19–20).
21. Но не прошло пятидесяти дней, как два сына его убили его и убежали в горы Араратские. И воцарился вместо него сын его Сахердан, который поставил Ахиахара Анаила, сына брата моего, над всею счетною частью царства своего и над всем домоправлением.
22. И ходатайствовал Ахиахар за меня, и я возвратился в Ниневию. Ахиахар же был и виночерпий и хранитель перстня, и домоправитель и казначей; и Сахердан поставил его вторым по себе; он был сын брата моего.
21–22. Вынужденное бегство Товита из Ниневии продлилось всего около 50 дней (эти 50 дней протекли именно со дня удаления Товита из Ниневии, а не с момента возвращения Сеннахирима из Палестинского похода, как утверждают, напр., Кениг, Келер, Рейш, видящие в таком указании срока от неудачного похода Сеннахирима до насильственной смерти его противоречие истории, в действительности же, очевидно, ни о каком противоречии этого рода не может быть речи) как бы в наказание за жестокость Сеннахирима к пленным израильтянам и, в частности, к Товиту этот царь был убит двумя сыновьями своими (ст. 21, см. 4 Цар XIX:37; Ис XXXVII:33), убежавшими в горы Араратские. Это свидетельство кн. Товита, вполне согласное со свидетельством 4 Цар XIX гл. и Ис XXXVII гл., расходится, по-видимому, с внебиблейскими данными — у Бероза, Абидена, в Вавилонской хронике и и надписи вавилонского царя Набонида, — по которым Сеннахирим был умерщвлен одним лишь сыном, но это разногласие никоим образом не имеет характера противоречия, и легко разрешается при тщательном анализе внебиблейских свидетельств (см. у проф. Дроздова, с. 467–173).
После Сеннахирима сын его Сархедон (3-й сын Сеннахирима, после убийц его Адрамелеха и Шарецера, у Арриана называемый Аксердисом), обыкновенно известный под именем Асаргаддона или Есархаддона. В царствование этого правителя Ассирии, известного великодушием и мягкостью, Товит снова возвратился в Ниневию, благодаря ходатайству племянника его Ахикара, которому Асаргаддон возвратил то высокое положение при дворе, какое он занимал при Сеннахириме, но в последние годы этого царя утратил вследствие козней своего племянника Надана или Амана (XIV:10). Должности, порученные Ахикару, были важными в укладе придворной жизни ассирийских царей, он был а) главным виночерпием, οινοχόος б) хранителем царского перстня или царской печати (которою скреплялись государственные документы), ό επί τού δακτυλίου; в) домоправителем, διοικηεής, т. е., вероятно, не только в смысле современного министра двора, но и в качестве управителя страны — вроде министра внутренних дел (ср. 3 Цар IV:6 Толков. Библ. т. II) и г) главным казначеем, εκλογιστής — как бы министром финансов (ср. у проф. Дроздова, с 475–479).
Хотя история Ахикара входит в книгу Товита чисто эпизодически (I:21–22; II:10; XI:17; XIV:10), однако некоторые исследователи (напр., Харрис, Коскен) склонны видеть в сказании об Ахикаре первоисточник для всего содержания книги Товита и как одно, так и другое относить к области вымысла. Но в действительности сказание об Ахикаре [6], принадлежащее к числу так называемых странствующих повестей, существовало и существует под разными названиями и в различных версиях у многих народов именно на языках: сирском, арабском, армянском, эфиопском, греческом, славяно-русском и румынском, все подробности сказания об Ахикаре совпадают с указаниями книги Товита об Ахикаре: о положении его, как сановника при Сеннахириме (Тов I:21–22); о благотворительности его Товиту (Тов II:10; XI:17), и о спасении его за благотворительность от расставленных ему Наданом или Аманом сетей смерти (XIV:10), хотя имя Товита не упоминается ни в одной редакции сказания об Ахикаре. Идейное сходство этого сказания с книгою Товита, конечно, не вынуждает к предположение о взаимной зависимости этих двух произведений: оба могли самостоятельно возникнуть из общего источника-предания. Но в пользу того, что Ахикар был не вымышленным, а историческим лицом, говорит как положение Ахикара, при исторически известных царях ассирийских Сеннахириме и Асаргаддоне, неупоминание имени Ахикара в ассирийском каноне эпонимов может объясняться иным, ассирийским именем А., так и широкая известность Ахикара, в качестве мудреца или философа, на Востоке и Западе (см. у проф. Дроздова, с. 337–344).
Благодаря Ахикару, Товит получил возможность улучшить свои материальные средства и жить в довольстве, как видно из ст. 1 гл. II.
1–5. В праздник Пятидесятницы Товит посылает сына пригласить к столу кого-либо из бедных единоверцев. 3–8. Товия приносит известие, что один удавленный еврей брошен на площади, и Товит погребает его. 9–14. Постигшая Товита утрата зрения, бедность семьи и упреки жены.
1. Когда я возвратился в дом свой, и отданы мне были Анна, жена моя, и Товия, сын мой, в праздник пятидесятницы, в святую седмицу седмиц, приготовлен у меня был хороший обед, и я возлег есть.
2. Увидев много снедей, я сказал сыну моему: пойди и приведи, кого найдешь, бедного из братьев наших, который помнит Господа, а я подожду тебя.
1–2. По возвращении в Ниневию, по ходатайству Ахикара (I:22), Товит не только получил возможность снова жить с женою и сыном, но, видимо, получил во владение свой дом и имел настолько достаточные средства существования, что мог устроить в праздник Пятидесятницы, согласно с предписаниями закона (Втор XVI:11, 14) праздничный обед (LXX: αριστον καλόν, Vulg.: prandium bonum, слав.: обед добр). «Пятидесятница» — Πεντηκοστή — позднейшее название «праздника седьмин» (Втор XVI:10, 16); название это в первый раз встречается в 2 Мак XII:32 и затем в Новом Завете (Деян II:1; XX:16; 1 Кор XVI:8), в большей части древних текстов книги Товита название «Пятидесятница» не встречается: в Синайск. код. праздник назван «пятидесятым днем праздника нашего», т. е. Пасхи ('εν τή Πεντηκοστή τής εορτής ημών, ή εστίν αγία εβδομάδων), в Chald и Hebr. M. — согласно библейскому тексту, «праздником седьмин». — Неупоминание о жертвоприношении, богослужении и под. в рассказе о строгом благочестии Товита в плену объясняется отсутствием у израильтян в плену ассирийском всех принадлежностей законного культа по предписаниям Моисея. Тем неопустительнее исполняет Товит (ст. 2, сн. I:16–17) заповедь закона о благотворительности нуждающимся соплеменникам при праздничных пиршествах (Втор XII:18–19; XIV:28, 29 и др.).
3. И пришел он и сказал: отец мой, один из племени нашего, удавленный, брошен на площади.
4. Тогда я, прежде нежели стал есть, поспешно выйдя, убрал его в одно жилье до захождения солнца.
5. Возвратившись, совершил омовение и ел хлеб мой в скорби.
6. И вспомнил я пророчество Амоса, как он сказал: праздники ваши обратятся в скорбь, и все увеселения ваши — в плач.
7. И я плакал. Когда же зашло солнце, я пошел и, выкопав могилу, похоронил его.
8. Соседи насмехались надо мною и говорили: еще не боится он быть убитым за это дело; бегал уже, и вот опять погребает мертвых.
3–8. Из того, что при случайном выходе Товии на улицу сразу обнаружился случай казни еврея (ст. 3), не без основания заключают (напр., Calmet), что преследования израильтян, начатые Сеннахиримом, не совсем прекратились и при Асаргаддоне, несмотря на относительную мягкость этого царя и близость к нему Ахикара, родственника и покровителя Товита, вероятно, вообще расположенного к пленным израильтянам.
Образ действий Товита при этом случае, и во многих других, обнаруживает в нем истинного ревнителя закона: исполнив требования любви к умершему соплеменнику — погребением его тела, — что Товит делал весьма часто в тяжкое для пленных евреев время (I:18; XII:12), — он спешит выполнить и постановление закона о ритуальной чистоте (Чис XIX:16 д.), хотя, за неимением жертвенного культа в плену и, конечно, очистительного пепла рыжей телицы, совершает очищение простым омовением (LXX: 'ελουσάμην).
