Поэтому, несмотря на огромные усилия и самую искреннюю заинтересованность ученых, созданные даже самыми квалифицированными этнографами труды и исследования о миропонимании индейцев оказываются никак не связанными с внутренними процессами, протекающими в этом самом мире, - хотя сами этнографы и не имеют об этом никакого представления. Они там побывали, они задали все вопросы, они видели все описываемое своими собственными глазами, но так и не осознали, как мало во всем увиденном им удалось понять. Интерпретации, сделанные с точки зрения западной мысли, не способны на что-либо большее, чем стать еще одним отражением этой же самой западной мысли, но спроецированным вовне, а затем воспринимаемом в качестве самой реальности.
Тот исследователь, который не принимает участия в исследуемой жизни и не преображается в ходе исследования в другую личность, не способен и воспринять другую реальность, которая в этом случае проходит перед его глазами незамеченной. Он видит только самого себя и свой собственный мир. Он не осознает того, что излагая свои собственные, никак не связанные с другим миром интерпретации и наблюдения, он на самом деле изобретает и свой собственный мир, имеющий мало общего с реальным миром индейцев, и представляющий собой скорее слепок с его собственного мира - мира современной западной культуры.
Следовательно, для проникновения в восприятие этого другого мира, он должен отделить себя от своего собственного "я", от собственной истории, от собственного имени для того, чтобы обрести возможность преобразиться и стать одним из тех, других. Только так он может избавиться от зеркала, оказывающегося ловушкой для его собственного восприятия, от зеркала, которое отражает его собственные идеи о мире - всегда, воспринимаемые в качестве единственной реальности.
Для исследователя связанная с преодолением порога восприятия проблема заключается в том, что он оказывается в ловушке одного определенного способа видения, основанного на той модели описания мира, которой он научился от других членов своего общества, начиная с самого раннего детства. Такое ученичество опирается на передаваемое через обучение описание мира, которое обучаемый принимает за единственную реальность. Это описание заставляет человека неосознанно проецировать свои представления о реалиях мира на существа и предметы, составляющие внешний мир. В этом смысле шаман, привычный к восприятию мира как пространства, где сосуществуют многочисленные реальности, стоит много выше современного человека. Из сказанного следует, что индейцы, упоминающие в своих рассказах такие аспекты реальности, которые, нарушают логику повседневного мира, вовсе не потеряли способность логично мыслить и не погрязли в невежестве или суевериях, на самом деле они научились на собственном опыте тому, что разные реальности обладают разной логикой. Человек знания или шаман может даже уметь перемещаться в иные миры, а иногда и стирать на время грань между мирами.
В основе моей многолетней работы с коренными американцами, а также с исследовательскими группами (деятельность которых я координировал), лежало как раз настоятельное желание обучиться способам преодолевать по собственному желанию - "прыжком" - порог восприятия. Мы учимся проникать в отдельную реальность, открывающуюся нашему восприятию, когда мы оказываемся способны отделить себя от собственного отражения, от представления о нашем мире, истории нашей жизни и нашей собственной значимости. Поскольку я оказался способен совершать такие "прыжки", то могу утверждать, что этот другой мир действительно существует. Способность воспринимать его может помочь нам уяснить доселе непонятную природу мира индейцев и мира в целом, которая охватывает как явления повседневной жизни, так и события необычайные. Проникновение в отдельную реальность открывает перед нами возможность воспринимать удивительные феномены. Свидетелем некоторых вы можете стать, если примете непосредственное участие в магическом ритуале или церемонии наравне с индейцами. Другие поразительные явления откроются перед вами в виде способных чрезвычайно обогатить ваше осознание альтернативных реальностей, лежащих в основе наших межличностных отношений, нашего интимного мира и сферы нашей работы. Так вы узнаете, что ваш повседневный мир содержит в себе и свою собственную отдельную реальность, и свои собственные параллельные миры, хотя мы о них и не подозреваем. Не будучи подверженным влиянию невротических фантазий, толкающих к поиску абсолютных истин, я надеюсь представить вашему вниманию всего лишь описание того, что происходит в мире индейцев, и того, что я видел и делал среди этих людей, с которыми мы имеем счастье существовать в один исторический период. В тот самый момент, когда я пишу эти строки, они живут на одной планете с нами, в это самое мгновение исполняя свои церемонии и ритуалы для того, чтобы вступить в контакт с Духом тетя же способом и с теми же целями, что и их предки, древние тольтеки тысячу лет назад.
Из всего своего опыта работы среди коренного населения, ведущего свое происхождение от тольтеков, я беру - в качестве примеров - три эпизода, которые могут рассматриваться как три момента моего "врастания" в их мир, и моей эволюции как человеческого существа. Эти моменты не относятся ни к началу, ни к завершению моей работы среди виррарика. Первый эпизод представляет собой описание одной из моих первых попыток приблизиться к этому миру, однако уже он содержит в себе некоторые интуитивно антиантропологические черты. Второй - это момент перехода, в котором мое намерение проникнуть в магический мир индейцев просматривается уже вполне ясно и находит выражение в серии целенаправленных действий. Это подобно стуку в невидимую дверь, роль стука играют мои поступки. Третий момент - когда дверь открывается и я, наконец, достигаю того же восприятия, что и те, кто создал этот таинственный мир, который я так долго искал и который так долго от меня ускользал.
Из этих трех отрывков первый относится к тому времени, когда я был студентом, изучавшим этнографию, поэтому стиль здесь более формальный и менее естественный, чем у двухпоследующих. Этой неудивительно, принимая в расчет то, что эпизоды эти разделяет почти десять лет. Я включил его для иллюстрации того, как сильно изменилось мое видение мира, когда я изменил свое отношение к миру и постарался уподобить его мировоззрению индейцев. Итак, ниже приведены три эпизода из моих приключений в особом мире, населенном лучшими из доживших до наших дней представителей тольтекского сообщества: индейцами виррарика.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ. ЗАТМЕНИЕ НА ЛА УНАРРЕ
Описанная ниже религиозная церемония - одна из многих подобного рода, совершаемых индейцами виррарика. Для этой этнической группы, как и для многих других в Мексике, практически вся их жизнь - это священнодействие, поскольку она связана с мифами множеством нитей. Несмотря на многочисленные изменения, которые были навязаны их образу жизни историей, виррарика смогли сохранить общую структуру своей унаследованной от предков традиции. Это можно увидеть по тому благоговейному отношению, которое они испытывают ко всему, что им приходится делать. Это отношение распространилось даже на те элементы современной цивилизации, которые они ограниченно включают в свой образ жизни.
Ниже приведено описание пейотной церемонии (называемой "Хикури" на местном языке), которую мне посчастливилось наблюдать, и в которой было разрешено участвовать. Необходимо пояснить, что до того мне не приходилось проводить исследования каких-либо ритуалов, которые могли бы дать мне хоть какое-то понимание (в этнографических терминах) наблюдаемого феномена. По той же причине исследование рассматриваемого явления оказалось не столь исчерпывающим (с академической точки зрения), как могло бы быть, ибо я знаю, что собираюсь описывать случай, достойный отдельного этнографического исследования. Поэтому я надеюсь, что все, сказанное ниже, будет воспринято всего лишь как любительское описание стороннего наблюдателя, новичка в области научной антропологии, описание, которое находится ближе к обыкновенному человеческому восприятию, нежели к точке зрения подготовленного антрополога. Исходя из сказанного, ценность этого описания заключается в искренности и непредвзятости наблюдателя. С другой стороны, отсутствие серьезных знаний о феномене, который мне предстояло наблюдать, положительно сказалось на моей восприимчивости, что вряд ли оказалось бы возможно, если бы я с самого начала "знал то, что собираюсь увидеть". Само это незнание поставило меня в такие условия, когда я мог уяснить суть происходящего непосредственно от виррарика, что, по мнению самих индейцев, позволило мне полнее воспринимать реальность. Мой подход начинающего антрополога, не привязанного к заранее составленному плану исследования, оказался в чем-то близок научному подходу "культурного релятивизма".
