С самых юных лет у Димитрия были совсем другие интересы, чем у его сверстников. Он любил присесть у ног своей бабушки Лукии и слушать её смиренные и простые рассказы о Православной вере. Мальчик буквально впитывал каждое слово бабушки, которая, как внучка священника, не понаслышке знала то, о чём говорила. Радость приносили не только её слова и советы, но и само её поведение, исполненное безграничной любви к окружающим.
Иногда от старой Лукии исходило такое сильное благоухание, что не предполагавшие истинными причины этого явления соседки насмешливо говорили: «Опять Лучета вся намазалась маслом». Сама Лукия не понимала причины этого благоухания и считала, что оно связано с каким — то наследственным явлением.
Выучившись грамоте, Димитрий стал жадно читать духовную литературу. Ещё ему очень нравилось помогать священнику в алтаре. Мечтой мальчика было стать служителем Христовым, когда он подрастёт.
Он хотел стать монахом. Домашние, естественно, и слышать об этом не хотели. Они предполагали его женить и сделать управляющим своим огромным хозяйством. Они даже согласны были видеть его священником, лишь бы он оставался дома. Но как можно было удержать того, в чьём сердце зажёгся огонь Христовой любви?
Куда ему было податься? Денег, чтобы уехать с острова, у Димитрия не было, а родители его никогда бы на это не благословили. Если же он отправился бы в какой — нибудь монастырь на Керкире, отец, несомненно, нашёл бы способ вернуть его домой. Оставалось терпеть и оказывать родителям послушание. Он дождётся совершеннолетия, отслужит в армии, а дальше Господь просветит его, как нужно поступить. Поддержкой и путеводителями Димитрия были его благочестивая бабушка и благодатный духовник, старец Константин. Надеждой и убежищем — молитва и церковные службы.
В возрасте двадцати двух лет Димитрия призвали на военную службу. Так он впервые уехал из родительского дома и получил от отца деньги. Он попрощался с домашними и получил благословение бабушки.
Начальную военную подготовку он вместе с четырьмя сверстниками — односельчанами прошёл в воинской части неподалёку от города Превеза. По её окончании на корабле он отправился к основному месту прохождения службы в город Салоники. Это было непростое путешествие. Была зима, да и корабли в те времена не отличались особой надёжностью. Из Пирея в Салоники они плыли целую неделю. Всё время штормило.
Перегруженное солдатами и боеприпасами судно качали высокие бурлящие волны. Димитрий оставался спокойным, тогда как среди его сослуживцев началась настоящая паника.
Односельчане, глядя на безмятежное лицо Димитрия, стали призывать его на помощь: «Сделай что — нибудь! Погибаем!» Они чувствовали, что Димитрий может обратиться ко Господу со своей чистой молитвой и избавить их от этого ужаса. Те юноши, которые в деревне издевались и насмехались над ним за его желание стать монахом, теперь искали от него помощи и спасения.
Димитрий не помнил причинённых ему обид. Видя страх и отчаяние окружающих людей, он со слезами на глазах начал свою пламенную молитву: «Не о себе прошу, Господи. Видишь, как испугались мои братья? У многих из них есть семьи. Ты Всемогущ! Помоги нам! Пресвятая Владычице, Богородица, умилостивись о нас. Святой Димитрий, удостой нас целыми и невредимыми доплыть до твоего города[57] и поклониться тебе».
Окончив молитву, Димитрий сказал: «Не волнуйтесь, мы доплывём. Ничего с нами не случится». Эти слова успокоили его односельчан, но других сослуживцев не убедили: «Что он там такое говорит? Разве он не видит, что происходит? Мы вот — вот потонем. Даже сами моряки отчаялись». — «Димитрий знает, что говорит. Он человек Божий. Верьте ему», — поддерживали всех односельчане юноши. Атмосфера на корабле сразу изменилась: моряки во главе с капитаном воспряли духом и все стали совершать крестное знамение. На рассвете шестого дня погода поменялась, волнение на море утихло.
По прибытии в Салоники все поспешили в храм Димитрия Солунского. Совершили молебен, поблагодарив Святого за своё чудесное спасение. Димитрий был поражён красотой и величием собора. Но ещё большее впечатление произвело на него удивительное неземное благоухание, которое он почувствовал. «Весь храм благоухал. Мне казалось, что я нахожусь в Раю», — вспоминал он потом.
Исполнив долг перед Родиной, Димитрий возвратился домой. Он надеялся получить у отца благословение на уход в монастырь. В ответ он услышал отказ под предлогом того, что сначала следует выдать замуж его сестёр, а потом вернуться к рассмотрению этого вопроса. Помимо привычных хозяйственных дел теперь на Димитрии лежала забота о коровах, которых его отец приобрёл во время его отсутствия. Они паслись на участке в местечке Куна, расположенном неподалёку от их родной деревни. Для юноши это было несомненным благословением и даром Всевышнего. Под предлогом необходимости ухода за животными он смог поселиться в небольшой лачуге в укромном и пустынном месте.
Димитрий с радостью и облегчением отказался от просторных роскошных комнат, мягких подушек, тёплых одеял, сытных и вкусных обедов родительского дома. Всему этому он предпочёл тесную каморку площадью пять квадратных метров. Стены лачуги были из тростника, а крыша из нескольких листов железа. Кроватью служили три сбитые между собой доски, покрывалом — старое солдатское одеяло, подушкой — камень, который он хранил под кроватью.
В хижине были стульчик, на который он вешал свою одежду, и стол, на котором стояла икона Богородицы. Димитрий использовал его для чтения и письма. Обстановку дополняли: пара полок с книгами, несколько простых бумажных иконок, неугасимая лампада перед образом Божией Матери, кадило, подсвечник и кувшин с водой. Всего этого было достаточно, чтобы почувствовать себя монахом и совершать своё духовное делание. Не хватало только необходимых книг, чтобы совершать монашеское правило и богослужения суточного круга.
Денег на их покупку у юноши не было, а у отца он ничего не просил. Но Господь не оставил его в нужде и исполнил на нём Свой Промысл. Библиотека родственников Димитрия — семьи потомственных священников Коскинасов — вот уже много лет была никем не востребована. Последний потомок по мужской линии священником не стал. Его сёстры замуж так и не вышли и, будучи неграмотными, использовали книги в хозяйственных нуждах и для растопки. Сердце Димитрия болело, когда он видел, как гибнет великое духовное сокровище. Он попросил отдать ему эти книги. Видя его ревность, женщины потребовали за каждую книгу работать на их полях целые сутки. А дело было в разгар лета — на дворе стояли самые длинные дни.
Несмотря на это Димитрий с радостью согласился на их условия. Так с большим трудом и потом, претерпевая преследования от недовольного отца, он получил столь желанные книги, ставшие его постоянными спутниками в маленькой келье, где он провёл все холодные зимние ночи и знойные дни своей жизни. Его подвиги и духовную борьбу знает один только Бог.
В доверительной беседе со своим знакомым Димитрий открыл, что всегда старался жить как монах, несмотря на то, что пострига так и не принял. Кроме молитвенного правила, он совершал все службы суточного круга (Вечерню, Повечерие, Полунощницу, Утреню, Часы).
Пришлось много трудиться, чтобы сохранить чистоту души и тела. День и ночь он боролся, чтобы смирить свою юную плоть и справиться с тысячей искушений, с которыми ежедневно приходилось сталкиваться. (Димитрия окружало множество девушек, работавших на полях его отца.) Каждый вечер он молитвенно бодрствовал, совершая множество земных поклонов. Он никогда не спал больше двух — трёх часов в сутки. «Дмитрий, ты что, вообще не спишь?» — спрашивали его односельчане, проходя по дороге мимо его каливы[58]. Желая скрыть свои подвижнические труды, юноша отвечал: «Я сплю всю ночь. Просто у меня лёгкий сон, поэтому я вам отвечаю, даже не просыпаясь».
Питался Димитрий умеренно и скромно. Домашние требовали, чтобы он ел больше, так как боялись, что он ослабнет и заболеет. В ответ Димитрий ссылался на то, что его желудок не переносит тяжёлой пищи. Под тем же предлогом он отказывался и от вина.
Во время постов он ещё больше ужесточал своё воздержание. Димитрий придерживался сухоядения без масла. Пищу вкушал только после Вечерни, ближе к закату солнца. Несмотря на это, он не худел, не болел, а лицо его оставалось юношеским и румяным до самой старости.
Иногда Димитрий, испросив позволения у отца, совершал паломничества в мужские монастыри Керкиры (Миртидибтисса, Палеокастрйца, Платитёра) или шёл поклониться мощам святителя Спиридона и святой Феодоры. По мере возможности старался посещать престольные праздники и ночные службы. Несмотря на то что дома было много лошадей, Димитрий предпочитал отправляться в путь пешком и даже нёс на спине тяжёлую котомку с пожертвованиями — маслом и вином. Везде его принимали с радостью, монахи всегда были счастливы видеть Димитрия. Он же ревностно помогал им в их послушаниях и подготовке к престольным праздникам. Игумены трёх монастырей острова не раз приглашали его принять постриг в своих обителях. Но его «господин» не давал сыну своего благословения: «На кого ты оставишь нас и своих незамужних сестёр? Кто о них позаботится, если они так и не выйдут замуж?»
