Ты семя доброе посеял
И не страшна ему зима!
И если злое царство зверя
За грех народа Бог продлит,
В твои молитвы свято веря,
Он искушенья избежит.
Твою могилку дорогую
Не позабудет никогда,
Снесет тебе всю грусть земную,
Как и в минувшие года.
***
Цинготные, изъеденные вшами,
Сухарь обглоданный в руке,
Встаете вы суровыми рядами
И в святцах русских и в моей тоске.
Вас хоронили запросто, без гроба,
В убогих рясах, в том, в чем шли.
Вас хоронили наши страх и злоба
И черный ветер северной земли.
В бараках душных, по дорогам Коми,
На пристанях, под снегом и дождем,
Как люди, плакали о детях и о доме,
И падали, как люди, под крестом.
Без имени, без чуда, в смертной дрожи,
Оставлены в последний час,
Но судит ваша смерть, как пламень Божий,
И осуждает нас.
***
Есть где–то далеко река на заре золотая,
Там грузят барку подневольные милые руки.
Над озером синим несутся гусиные стаи,
Любовь возрастает в скорбях и в разлуке.
Храм наш крепко заперт, заперт крепко,
Светел, тих и прост.
Пред иконами чернеют ленты крепа,
Как в Великий пост.
Благовещенскую чашу
Ты поднял.
Нищету и косность нашу
Причащал.
И опухший, маленький, горбатый,
Он пошел в Нарым.
Стань же, храм наш, райскою палатой
Перед ним.
*** Был другой, спокоен, строг и светел
Весь, как луч,
Тайно помяни нас на рассвете
Средь Уральских круч.
И в бараке задымленном, душном
Он неколебим.
Райской лестницей воздушной
Засияй пред ним.
*** Вот слепец, но в душу смотрят очи,
Ничего, что слаб,
И тебя во мрак острожной ночи
Гнал этап.
И склонивший под Христово иго
Молодость свою,
И тебя, простец, над вечной книгой
Узнаю.
*** Но того, кто всю подъемлет муку
На плечи свои,
Ангельскою песней убаюкай
И благослови.
Веянием покоя неземного
Освежи его уста,
Вместе стать нам даруй снова
У Креста.
*** Что нам осталось? Храм наш взят,
С могилы крест высокий снят
И листья первые весны
Морозом сожжены.
Но знаем мы: издалека
Благословившая рука
На жизнь, на скорбь, на смертный час
Соединяет нас.
*** Только солнце знает радость,
Только птицы славят Бога,
Только ветви крестным взмахом
Осеняют нам дорогу.
Ни приветствовать любимых,
Ни советоваться с братом,
Вера скрыта, церкви срыты,
Тельный крест в одежде спрятан.
Но душой освобожденной
Отрываясь от земного,
Мы, встречаясь, чертим рыбу
Символ имени Христова.
*** Я люблю тебя, мой тихий вечер,
Ночь после вечерни так тиха,
Словно нет и не было греха.
Словно вместе я со всеми вами,
На кого не смею посмотреть,
Словно на любимом нашем храме
Продолжает колокол гудеть.
Словно я к ногам отца припала,
И прозрачна стала темнота,
Словно от руки его усталой
Надо мною знаменье креста.
Публикуются впервые по машинописному сборнику из архива Е. В. Апушкиной, каковой и печатается полностью, включая стихотворения, судя по содержанию, написанные уже много лет спустя после смерти о. Алексия Мечева.
Достоверно устанавливается авторство лишь одного из стихотворений («Цынготные, изъеденные вшами»). «Новомученикам и Исповедникам Российским, от безбожников избиенным», посвятила стихотворение духовная дочь старца Нектария, оптинка в миру Н. А. Павлович. Никто не смел его записывать — как молитву, заучивали наизусть. «Все, кому это могло повредить, уже умерли», — сказала мне И. В. Никонова, сама прошедшая через сталинские лагеря, и, решившись, продиктовала эти ни разу не публиковавшиеся, безценные строки Любви и Вины» (Ильинская А. Пинега. Документальная повесть о новомучениках // Литературная учеба. 1991. Кн.5. С.80. Само стихотворение, озаглавленное «Они», опубликовано в журнале с некоторыми разночтениями).
Надежда Александровна Павлович (1895 —3.3.1980) — родилась в местечке Лаудон Лифляндской губ. (нынешняя Латвия). Окончила Александровскую женскую гимназию во Пскове и историко–филологический факультет Высших женских курсов имени Полторацкой в Москве. Ее поэтические занятия сблизили ее с В. Брюсовым, А. Белым, В. Ивановым, С. Есениным, Б. Пастернаком и А. Блоком. Работала в президиуме Всероссийского союза поэтов (1919—1920). В 1922 г. она впервые попадает в Оптину пустынь и становится духовной дочерью старца Нектария, благословившего ее заниматься литературным творчеством, всегда заботиться об Оптиной пустыни и делать все возможное для ее сохранения. Символично было посещение ею находившегося в заключении о. Сергия Мечева. (Павлович работала тогда в Красном Кресте, помогая родственникам и друзьям передавать вести и посылки заключенным). В то время такое посещение зоны автоматически влекло за собой арест. Но Господь хранил ее за молитвы ее духовного отца. Следует отметить, что именно при ее содействии были спасены и перевезены в Москву монастырская библиотека и ее рукописный отдел (1928), а обитель получила статус памятника культуры и взята под государственную охрану (4.12.1974), началась ее реставрация. Особого разговора заслуживают публиковавшиеся ею под разными псевдонимами религиозно–философские произведения в «Богословских трудах», «Вестнике Западно–Европейского Экзархата» и других православных периодических изданиях. Похоронена в Москве на Даниловском кладбище.
• Бердяев Н. А. Самопознание. Опыт философской автобиографии. Париж. 1948. С.221.
• Отец Алексей Мечев. Воспоминания. Письма. Проповеди. Редакция, примечания и предисловие Н. А. Струве. YMCA–PRESS. Paris. 1970; 2–е изд. Paris. 1989. 389 с.
• Тропани Н. В. Воспоминания о храме на Солянке // Московский комсомолец. 1990. 14 сентября.
• Дроздов С. ЦК ВЛКСМ думает о душе // Комсомольская правда. 1990. 10 октября.
• Червяков А. Старинный московский приход // Московский художник. 1990. 2 ноября.
• Червяков А. У Николы в Кленниках // Литературная Россия. 1990. 14 декабря. С.22.
