2. Свт. Иоанн Златоуст как интерпретатор Священного Писания по вопросам богатства, бедности и милостыни Касаясь текстов свт. Иоанна Златоуста по имущественной проблеме, необходимо указать на некоторые их особенности.
Первое, что должно быть отмечено - это огромное число фрагментов, так или иначе толкующих вопросы собственности, богатства и милостыни. Таких фрагментов можно насчитать несколько тысяч. По объему все принадлежащее по этой теме Златоусту во несколько раз превышает объем текстов, написанных по этому поводу другими святыми отцами II-XII вв. вместе взятыми. В работе /32/ отмечается, что "добрая четверть" всех текстов Златоуста касается этой темы. Представляется, что это – преувеличение, но несомненно, что для Златоуста - это тема номер один. Проф. И.В. Попов пишет: "Ни о чем св. Иоанн Златоуст не говорил так много и так часто, как о богатстве и бедности" /31:54/. Все это говорит о том исключительном значении, которое придавал Златоуст проблеме христианского отношения к собственности и богатству.
Второе, что бросается в глаза - это удивительная разбросанность материала. При почти полном отсутствии произведений, целиком посвященных исследуемому вопросу, чуть ли не в каждом из творений Златоуста можно найти фрагменты по имущественной проблеме. На первый взгляд кажется, что в этом нет никакой системы. Однако это не так. У Златоуста все подчинено единой цели - донести до своей паствы церковное учение. Этому подчинена и структура его проповедей. Исследователь творчества Златоуста проф. Э. Пюш отмечает, что любая проповедь святителя "состоит из двух неделимых элементов" /7:18/ - изъяснению писания и нравоучению. На наш взгляд, построение гомилий святителя на Священное Писание более сложно: все они построены по трехчастной схеме. В первой части святитель подробно разъясняет комментируемый текст, входя во все нюансы смысла. Во второй части Златоуст излагает нравственные следствия из только что пройденного текста. При этом, хотя святитель и свободно пользуется цитатами из других книг Писания, тема все же берется из прокомментированного фрагмента. Наконец, в третьей части святитель пускается в свободное плавание, мастерским поворотом переходя к наиболее животрепещущей в этот момент для него теме (темам). И зачастую уже эта последняя тема никак на связана с первоначальным текстом. Такое построение проповеди позволяет Златоусту, при необычайно почтительном, прямо-таки коленопреклоненном, отношении к тексту, быть тем не менее не его рабом, а властелином и, отталкиваясь от текста Писания, использовать его для намеченных проповедником нравственных целей.
Поясним сказанное примерами /44/. Так, среди 90 гомилий на Евангелие от Матфея, 31 из них заканчивается нравственным увещеванием на тему богатства, собственности и милостыни. Заметим, что хотя в Евангелии от Матфея эти темы, безусловно, присутствуют, но нельзя сказать, что они занимают 1/3 евангельского текста. Еще более разительной является ситуация с гомилиями на Евангелие от Иоанна, в котором, как известно, тема богатства практически не поднимается. Однако, из этих 88 гомилий в 30 из них все равно обсуждается имущественные вопросы.
Помимо циклов гомилий на Матфея и Иоанна, очень большое число фрагментов по имущественной проблеме содержится в толкованиях на Деяния апостольские и на послания апостола Павла: Первое коринфянам, Первое Тимофею и Послание к евреям. Отметим, что по обсуждаемой теме святитель высказывается и в Антиохии и в Константинополе. Так, упоминаемые выше гомилии на Матфея и Иоанна, сказаны в Антиохии, а гомилии на послания ап. Павла, а также на Деяния Апостольские - в столице.
Наконец, третье, и самое существенное для нашего обсуждения – соотнесенность текстов св. Иоанна с Климентовым «Кто из богатых спасется?». Златоуст в своих гомилиях очень часто имеет в виду мысли и образы Климента, то соглашаясь с ним, то неявным образом возражая. Поскольку в текстах самого Златоуста упоминаний имени Климента Александрийского нет, то это – лишь гипотеза, но, думается, достаточно правдоподобная. В ее подтверждение можно привести следующие соображения. Во-первых, творение Климента, написанное за два века до Златоуста, успело стать классикой и имело исключительную популярность, так что несомненно, св. Иоанн знал это сочинение (хотя данных о круге чтения св. Иоанна Златоуста мы не имеем). Во-вторых, на это предположение наталкивает само содержание текстов Златоуста: великий святитель не раз возвращается к почти всем выше отмеченным мыслям Климента Александрийского, зачастую иллюстрируя их красочными примерами.
Однако, соотнося воззрения свт. Иоанна по имущественной проблеме с «Кто из богатых спасется?», можно заметить один парадокс, на истолкование которого и направлена настоящая статья. Несмотря на то, что, казалось бы, Златоуст использует (кроме экзегезы) все соображения Климента, имущественные концепции обоих отцов различны. Причем, различия настолько существенны, что можно говорить о двух святоотеческих традициях отношения к богатству, бедности, собственности и милостыни: климентовской и златоустовской. Дело в том, что Златоуст вовсе не ограничивается кругом климентовских идей – для него они по сути дела являются исходными тезисами, отталкиваясь от которых великий святитель идет дальше. В результате, с одной стороны, тезисы Климента у Златоуста обрастают существенными дополнениями, часто изменяющими смысл первоначального тезиса. А с другой – Златоуст высказывает совершенно новые важные положения, отсутствующие в «Кто из богатых спасется?». Поэтому концепцию Златоуста можно скорее рассматривать как «размышления по поводу Климента», чем следование Клименту.
Рассмотрим взаимоотношение между воззрениями Климента и Златоуста более подробно.
3. Свт. Иоанн Златоуст и Климент Александрийский: общее и различное 1. «Мертвая петля» Златоуста. Как указывалось, одно из положений Климента гласит, что для христианина спасителен не внешний отказ от богатства, а отвержение страсти любостяжания; не богатство должно владеть человеком, а человек – богатством. Собственно, это – основная мысль Климента, к которой он возвращается несколько раз. С этим Златоуст полностью согласен. И он не раз говорит то же:
"Не богатство - зло, а любостяжание и сребролюбие" /II:33/.
"Не о богатых упоминай мне, но о тех, которые раболепствовали богатству. Иов был богат, но не служил мамоне" /VII:243/.
"Итак, будем обвинять не самые вещи, а испорченную волю. Можно и богатство иметь, и не обольщаться им, - и в веке этом жить, и не подавляться заботами" /VII:467/.
"Не то я говорю, чтобы иметь богатство было грешно, грех – не разделять его бедным и худо пользоваться им. Бог не сотворил ничего худого, но "вся добра зело" (Быт.1,31)" /X:129/.
Златоуст повторяет и мысль Климента (видимо, взятую им у стоиков), что по отношению к морали есть вещи положительные, отрицательные и безразличные; богатство же как раз относится к последним. Но эти высказывания, как представляется, совершенно в климентовском духе, великий святитель дополняет целым рядом соображений. Если более внимательно посмотреть на тексты Златоуста, то можно заметить одну их особенность. Несмотря на, казалось бы, четкое размежевания любостяжания и богатства, святитель очень часто обличает именно богатство и богатых:
"Оно (богатство - Н.С.) душу делает гнусною, - а что бесчестнее этого?" /XI:415/.
"Находящийся только во мраке при появлении солнца освобождается от тьмы; лишенный же зрения даже и при появлении солнца не видит. То же самое претерпевают и богатые. Даже и тогда, когда Солнце правды осиявает и наставляет их, они не чувствуют, ибо богатство ослепило их очи" /VII:240/.
"Подлинно, богатство делает (людей) безумными и бешеными. Если бы у них была такая власть, они пожелали бы, чтобы и земля была золотая, и стены золотые, а пожалуй, чтобы небо и воздух были из золота. Какое сумасшествие! Какое беззаконие! Какая горячка! Другой, созданный по образу Божию, гибнет от холода, а ты заводишь такие прихоти! О гордость! Может ли безумный сделать больше этого?" /XI:417/.
"душа богатого исполнена всех зол: гордости, тщеславия, бесчисленных пожеланий, гнева, ярости, корыстолюбия, неправды и тому подобного" /IX:132/.
Можно ли считать все это опиской, небрежностью или неудачным выражением? Думается, что нет. Дело в том, что Златоуст находит удивительный закон о губительной зависимости между любостяжанием и богатством, который высказывается им десятки раз, например:
"Я никогда не перестану повторять, что приращение богатства более и более возжигает пламя страсти и делает богачей беднее прежнего, возбуждая в них беспрестанно новые пожелания... Смотри вот, какую силу и здесь показала эта страсть. Того, кто с радостию и усердием подошел к Иисусу, так помрачила она и так отяготила, что когда Христос повелел ему раздать имение свое, он не мог даже дать Ему никакого ответа, но отошел от Него молча, с поникшим лицом и с печалью" /VII:645/.
