Для начала уясним, зачем объединять все на свете? Что это, простите, за интеграционный зуд? Чем практически может быть полезно для православных экуменическое единство с католиками и протестантами? Что за ценности в случае объединения будет содержать в себе "общая копилка"? Именно с этих вопросов необходимо начинать любой разговор об экуменизме. Только на первый взгляд может казаться, будто объединение всего и вся знаменует собой некий безусловный прогресс. Да, действительно, в современном секулярном мире вещи представляются именно таким образом, но на то мы и христиане, чтобы беречь трезвость ума, оценивать все мирское с известной осторожностью, и с особенной опаской подходить к тем идеям, которые мир силится внушить Церкви.
Так в самом деле, зачем объединяться? Очевидно, затем, чтобы создать нечто новое и лучшее -- в данном случае некую новую, более совершенную Церковь, в которой всем христианам станет жить лучше, чем раньше. Никакого другого смысла в объединении найти невозможно, Интеграция необходима и положительна тогда, когда приносит благие плоды, и совершенно бессмысленна, если таковых плодов не приносит или приносит их в ущерб чему-либо или кому-либо.* (* -- это условие, пожалуй, наиболее важное, очень важное, сходное по своему смыслу и значению со знаменитым гиппократовским "не навреди". Оно предостерегает от искушения духовных компромиссов и соглашательства.)
Рассмотрение экуменической проблемы еще более упрощается, перестает быть "темой для посвященных", будучи представленным в виде трех простых тем, которых мы и будем стараться придерживаться далее:
1. Кто те, с кем нам предлагают объединиться?
2. Чем они могут с нами поделиться?
3. Нуждаемся ли мы в том, чем с нами могут поделиться?
Но, к сожалению, в наших дискуссиях эти вопросы чаще всего остаются как бы "за кадром". Весь сыр-бор происходит таким образом, будто нам предлагают объединиться не с реально существующими людьми, а с некими абстрактными, чуть ли не мифическими персонажами, о которых только известно, что они "тоже христиане". В России нет почти никакой информации о том, каковы сегодня западные христианские конфессии. Но ведь если обратиться именно к этой стороне вопроса и подробнее рассмотреть события последних десятилетий в церковной жизни Запада, то для большинства интересующихся экуменической проблемой наверняка многое прояснится. Откроются очень интересные вещи, которые, я уверена, сегодня убеждают в несостоятельности прогрессистских фантазий куда лучше, чем самые глубокие теоретические аргументы.
Тот же подход применим и к обновленческим спорам. В вопросе о либеральных реформах Русское Православие также не является первопроходцем. Российскими либералами сегодня не изобретается ничего нового, а только используется старый протестантский и католический реформаторский багаж. Минуло уже несколько десятилетий с тех пор, как христиане на Западе объявили "движение навстречу современности" своей официальной доктриной. Известны и горькие итоги такого решения. А потому мы допускаем принципиальную ошибку, когда начинаем теоретизировать то, что хорошо известно из практики. Именно здесь скрыта ахиллесова пята российского обновленчества, и потому нам обязательно необходимо знать о практических сторонах западных реформ, так сказать, уметь "шагать в ногу со временем". Разумеется, это соответствие времени для нас должно иметь свой, отличный от либерального, смысл: православному необходимо быть современным прежде всего затем, чтобы четко сознавать, чему и как противостоять в борьбе за чистоту Православия.
Без этого совершенно невозможно поддерживать православную позицию на достаточно компетентном и аргументированном уровне. Необходимо, если можно так сказать, непрерывное "повышение квалификации" православной апологетики, ее корректировки с учетом происходящих перемен. К примеру, многие богословские аргументы, которые православные по старинке предъявляют католикам и протестантам в доказательство их неправоты, уже давно перестали иметь какое-либо значение. Они основаны на добротных, но, увы, полностью устаревших источниках и потому для всякого, кто знаком с современной ситуацией в католичестве и протестантизме, выглядят совершенно нелепо. Во многих случаях мы беремся полемизировать по несуществующим проблемам, учим по учебникам сравнительного богословия конца XIX-начала XX века, хотя того "хрестоматийного" протестантизма и католичества уже просто нет на свете. Необходимо осознать: попытка строить апологию по инерции непременно приводит в тупик, делает богословские споры похожими на войну с ветряными мельницами. Не замечать изменений и не меняться в подходах к защите своих позиций сегодня означает самим дать в руки господам либералам немалые козыри для критики традиционализма, истолкования на свой манер событий и процессов, которыми захвачен христианский Запад.
Какие же изменения произошли на Западе за последнее время? Еще 20 лет назад в богословских трудах де Любака, других католических богословов были полностью разгромлены догмат о непогрешимости Папы, филиокве и другие традиционные компоненты католического учения*. (* -- отделение католиков формально произошло в XI веке после принятия Римом текста Символа Веры, включавшего в себя "филиокве" - догмат об исхождении Святого Духа, третьего лица Святой Троицы, как от Бога-Отца, так и от Сына Божия. Впоследствии различия Православия и Католицизма еще более углубились вследствие принятия католиками ряда новых догматов: о непогрешимости Папы, о непорочном зачатии Девы Марии и др.)
Нельзя всерьез спорить и с учением Лютера, поскольку лютеранская церковь более не является его носителем. Да и вообще, что такое лютеранская церковь, не возьмется ответить никто сегодня. Все больше "дезертиров" уходит из нее. Кто примыкает к католикам, кто к новомодному харизматическому движению, во главу угла ставящему даже не личное благочестие, как у "классических" протестантов, но харизмы - "дары Святого Духа". Является ли человек подлинным учеником Христовым или нет, судится исключительно по его видимым харизмам.
Даже самые либеральные из православных имеют в виду под церковностью что-то гораздо более стройное и целостное, чем у теперешних протестантов на Западе, где начисто отсутствуют иерархия, преемственность, общее учение, духовные авторитеты, на которые можно было бы хоть как-то ориентироваться простым верующим, какие-либо общепринятые нормы приходской жизни, наконец, общее понимание содержания и смысла богослужений -все это перестало быть нужным, перестало интересовать. Даже споров по этим вопросам нет. Вдумайтесь, ситуация, которая нас так беспокоит в России: консервативный и либеральный лагеря с борьбой между ними -- даже это для них уже невозможно! Никого не волнует, как мыслит другой, что делается в соседней общине -- это их дело, это их право жить и думать по-своему. Ну, конечно, есть определенные дискуссии среди богословов, но это, так сказать, профессиональные ценности и профессиональные споры. К реальной жизни они, как правило, непосредственного отношения не имеют. Во всяком случае, каждый протестант всегда может выбрать для себя то или иное течение или богословскую школу, с которой он более-менее согласен, и считать себя ее приверженцем, нимало не интересуясь другими течениями и школами и не смущаясь их отличиями и противоречиями. Каждый сам по себе, в свободном полете. Полное индивидуальное творчество.
Если знать обо всем этом, становится совершенно непонятным, с кем же мы, простите, ведем богословский диалог? С кем предполагается объединяться? С теми, кто не имеет единства между собой? Нелепость этой идеи очевидна. А коль так, давайте не будем вступать в прения по несуществующей проблеме. Давайте не будем увязать по уши в экуменистических спорах, ведя себя таким образом, будто, когда речь заходит об экуменизме, все одинаково понимают, о чем говорят. Если объединяться, то уж решать задачи по порядку. Поначалу нужно дождаться объединения многочисленных протестантских деноминаций, выработки ими более-менее общих взглядов и целостного учения, далее приступить к устранению разделения между протестантами и католиками, а уже потом добраться и до более сложной проблемы воссоединению восточного и западного христианства. Но ведь всякий понимает, насколько невыполнима эта задача. Начиная с эпохи Возрождения вся история христианства на Западе представляет собой поступательный и непрерывный распад церковности, продолжающийся уже нескольких веков. Утраченное единство не вернуть никакими формальными решениями, никакими богословскими конференциями. Поэтому к реальному единомыслию никто даже не стремиться, и вполне понятно почему: переделывать самих себя -- занятие для современного общества скучное и безынтересное. Гораздо веселее заниматься совершенно иным -"создавать базу" для объединения с другими христианами. Сегодняшний мир интересуется только глобальными масштабами и глобальными проблемами. Ничем иным современный человек неспособен увлечься в принципе. В этом-то и состоит основной трюк экуменизма -- не устранять разделение, а нивелировать любые различия как несущественные. Поэтому экуменизм давно перестал быть церковным делом, давно утратил свое религиозное звучание. Это чисто политическая конъюнктурная идея, давно вошедшая вместе с другими штампами, вроде "общеевропейского дома", "мира без войн и насилия", "общества равных свобод и возможностей" в разряд "общечеловеческих ценностей". Может показаться странным, но подлинно религиозный смысл экуменизму, пожалуй, придается только в России, в Православии, то есть там, где с ним официально борются.
