Элси на мгновение задумалась, вознося в сердце безмолвную молитву о помощи в разъяснении этого вопроса Калхауну и о благословении на ее слова, поскольку хорошо знала, что без воздействия Святого Духа они не принесут никакой пользы.
— Быть христианином, — сказала она, — означает верить в Господа Иисуса Христа, полагаясь в спасении только на Него и принимая это спасение. «Ибо не знавшего греха Он сделал для нас жертвою за грех, чтобы мы в Нем сделались праведными пред Богом». «Ибо так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного, дабы всякий верующий к Него, не погиб, но имел жизнь вечную». Не отвечают ли эти два стиха на твои вопросы? Мы нарушили святой Божий закон, но Иисус, Богочеловек, понес наказание вместо нас. «Вся праведность наша — как запачканная одежда». Мы не могли появиться в ней перед Царем, но Иисус предлагает каждому из нас чистую и незапятнанную одежду праведности, а нам нужно только принять ее как бесплатный дар. Мы не сможем получить ее на других условиях. Вот что значит верить и быть спасенным. Принимай и живи.
— Но мы ведь должны делать еще кое-что, ведь так? Мы должны жить праведно.
— Да, истинная вера приводит к плодам святой жизни, но добрые дела — это подтверждение и следствие нашей веры, но не основание для истинной христианской надежды. Мы ничего не можем сделать сами для своего оправдания.
Разговор был прерван приходом Артура и Хораса. Последний был не менее привязан к своей старшей сестре сейчас, чем в детские годы. Артур, сдержанный и необщительный с большинством людей, в последнее время стал очень искренним и открытым с Элси, и причиной этого, несомненно, стала ее внимательность к собеседнику, ее сочувствие и умение хранить чужие тайны.
Она никогда не насмехалась, никогда никого не высмеивала и явно никогда не считала себя лучше или умнее других. Когда у нее спрашивали совета, она всегда отвечала с приятной простотой и скромностью, поскольку не рассматривала себя подходящей кандидатурой на то, чтобы учить других или занимать позицию власти над ними. Тем не менее, у Элси был острый ум и здравое суждение. Она открывала уста свои с мудростью, и на языке ее было кроткое наставление. В ней было что-то притягательное — ее любящая, сочувственная натура всегда привлекала к себе как молодежь, так и большинство представителей старшего возраста.
Трое молодых людей собрались вокруг Элси, ловя каждый ее нежный взгляд, каждое слово и улыбку, как будто, она была их возлюбленная, а они — пылкие влюбленные.
Каким-то образом разговор зашел о любви и браке, и Элси отчасти шутливо, отчасти всерьез начала наставлять юношей о долге и обязанностях мужей.
Она убеждала их быть внимательными в своем выборе, помня о том, что он — на всю жизнь, и обращать внимание в первую очередь не на красоту или богатство, а на внутренние качества. Затем, после свадьбы, они не должны бояться испортить жену чрезмерным вниманием и заботой о ее спокойствии и счастье, а также не стоит забывать и о тех маленьких знаках внимания, которые им было так приятно оказывать и принимать во дни ухаживания.
— Ах, Элси, ты думаешь о своем муже и представляешь его нам как совершенную модель, — сказал, смеясь, Хорас.
— Да, — ответила она, краснея, с улыбкой на губах и нежным светом карих глаз, — это правда. Если бы все мужья подражали его примеру, то мир был бы полон счастливых жен! Он сейчас — такой же как и в тот день, когда попросил моей руки — и даже более, потому что с каждым годом мы любим друг друга все сильнее и сильнее. Не проходит и дня, чтобы он не говорил мне о своей любви словом и делом, и мне это так же приятно сейчас, как и тогда, когда я впервые услышала его признание.
— Хорошая жена — хороший муж, — сказал мистер Травилла, который вошел незамеченным, как раз в тот момент, когда Элси расхваливала его. — Парни, если у каждого из вас будет такая жена как у меня, то вы просто не сможете быть плохими мужьями.
— Хороший муж — хорошая жена, — ответила Элси, улыбаясь.
— Проблема в том, что такую жену трудно найти, — отметил Хорас, который относился к своей сестре с нежным восхищением.
— Это правда, — сказал Травилла. — Я объездил страну вдоль и поперек, но такую как она не встречал.
Заметив мистера Динсмора, расхаживающего в одиночестве на веранде, Калхаун тихо отделился от других и составил джентльмену компанию.
— Дядя, — сказал он, краснея и опуская глаза, — я с большим страхом и трепетом начал думать, что вы сомневаетесь во мне.
— А разве у меня нет оснований для этого, Калхаун? — спросил мистер Динсмор, испытующе глядя в лицо парня.
— Да, сэр, признаю, что факты свидетельствуют против меня, и я не могу опровергнуть их, но… О, если бы вы только могли вновь поверить мне, дядя!
Калхаун поднял голову и бесстрашно посмотрел в проницательные, черные глаза, все также пытливо направленные на него.
Мистер Динсмор протянул руку и сердечно сжал протянутую в ответ ладонь Калхауна.
— Хорошо, мой мальчик, я постараюсь. Это намного приятнее, чем сомневаться в тебе. Но в Розлэнде есть те, кто склонен помогать ку-клукс-клану и поощрять их беззаконные дела.
— Я не могу этого отрицать, — сказал Калхаун, — и все же будет неправильно, если я расскажу о том, кто это. Думаю, сэр, что в Розлэнде больше никто не будет выступать в поддержку ку-клукс-клана, потому что дедушка высказался решительно против этого. Травилла и кузина Элси опять даровали мне свое доверие, и, уверяю вас, сэр, я глубоко признателен всем вам.
Раз ты с презрением и неохотой
Мои распоряженья исполняешь,
То я подвергну тебя пытке дыбой,
Наполню твои кости болью.
Вопить заставлю, и от этих криков
Лесные звери в норах содрогнутся.
Шекспир, «Буря»
Семейство из Йона проводило тот день в Оаксе. Стояла ранняя осень 1868 года, отмеченная большим политическим напряжением ввиду грядущих президентских выборов. Беззаконные действия ку-клукс-клана до сих пор так и не встретили действенного отпора, и частые набеги и многочисленные акты насилия этой организации ознаменовали период правления террора, ставшего позором и бесчестьем хваленой цивилизации и свободного общества.
Многие из тех, кто относился к небогатым прослойкам общества, — как черные, так и белые — боялись провести ночь в своих домах и с наступлением темноты искали безопасного убежища в близлежащих лесах. Они брали с собой постель и спали под открытым небом.
Судя по тому, что члены ку-клукс-клана говорили своим жертвам, это, без всякого сомнения, была политическая организация, действующая в интересах Демократической партии. Пострадавшие от ее рук утверждали, что были наказаны за принадлежность к Союзной Лиге, за поддержку Республиканской партии или использование своего влияния в пользу одной из этих политических сил. Им угрожали жестокой расправой, если они посмеют проголосовать в поддержку кандидата от республиканцев или будут убеждать сделать это других.
Эти акты насилия встречали крайнее неодобрение со стороны всех республиканцев и лучших представителей партии-оппонента, однако многие боялись выразить свое отношение к ку-клукс-клану, чтобы не стать объектом террора. По этой же причине многие жертвы налетов предпочитали страдать в безмолвии вместо того, чтобы подать жалобу в суд или дать свидетельские показания против своих недругов.
Такое состояние вещей сильно удручало обитателей Оакса и Йона, и господа Динсмор и Травилла, которые были не из робкого десятка, даже предприняли ряд попыток привлечь некоторых виновных к ответственности, однако, до сих пор достигли в этом очень мало успеха.
В связи с одним из таких дел, эти два джентльмена отправились в тот день в город. Возвращаясь под вечер, они проезжали через небольшой лесок в нескольких милях от дома, как вдруг, после очередного резкого поворота дорога столкнулись лицом к лицу с отрядом из тридцати-сорока всадников. Эти люди были без масок и, будучи вооруженными дубинками, пистолетами и длинными ножами, выглядели как шайка разбойников.
Для обеих сторон встреча стала полной неожиданностью, и, натянув поводья своих коней, они какое-то мгновение молча смотрели друг на друга в зловещей тишине.
Затем предводитель банды — грубый, пьяный негодяй, когда-то служивший врачом в армии Конфедерации, — не отрывая яростного взгляда от джентльменов, положил руку па рукоятку торчащего из-за пояса пистолета и прорычал:
— Пара заморышей! Жалкие, грязные мошенники! Какое злодеяние вы совершили на этот раз? А?
Оставив этот дерзкий выпад без ответа, джентльмены вытащили свои револьверы и взвели курки. Слегка развернув лошадей, они съехали на обочину дороги таким образом, чтобы находиться к ней лицом и в то же время дать отряду возможность проехать, что главарю и было любезно предложено.
