Но тут нужно задуматься и спросить себя: ради чего трудится человек? Великое множество людей в разных странах верят, что наступит время, когда мир придет к совершенству и не будет в нем ни болезней, ни смерти, ни несчастья, ни злобы. Это очень привлекательная мысль и прекрасный стимул, способный вдохновлять и возвышать невежественных, но стоит нам поглубже вникнуть, и мы сразу поймем, насколько это невозможно. Разве возможно это, если добро и зло суть лишь разные стороны одной медали? Как можно творить добро, не творя вместе с этим и зло? И что такое совершенство? Само выражение «совершенная жизнь» несет в себе терминологическое противоречие: жизнь есть непрекращающееся противоборство между нами и внешним миром. В самом деле, ведь мы каждый миг ведем борьбу с природой вне нас, и, если мы терпим поражение, это означает конец нашей жизни. Мы, например, постоянно боремся за пищу и воздух, если их нет, мы погибаем. Жизнь не просто и плавно протекающий процесс, а сложное борение между тем, что внутри нас, и внешним миром. Ясно одно: прекращение этой борьбы и есть конец жизни.
Идеал счастья есть прекращение борьбы, но тогда мы и жить перестанем, поскольку борьба кончается только вместе с жизнью. Мы убедились, что, помогая миру, мы на самом деле помогаем себе. Главный результат труда на благо других заключен в том, что он очищает нас. Трудясь не покладая рук на благо других, мы стараемся забыть о себе, и это самозабвение есть самый великий урок, который мы должны усвоить в жизни. Человек наивно полагает, будто может сделать себя счастливым, и только после долгих лет борьбы приходит к выводу, что подлинное счастье состоит в том, чтобы избавиться от эгоизма, а этого счастья может добиться только он сам. Каждый милосердный поступок, каждая сочувственная мысль, каждое движение помощи, каждое доброе дело уменьшает наше представление о собственной значимости, приучает нас смотреть на себя как на существа малозначительные, думать о себе в последнюю очередь, и поэтому все это — добро. На этом сходятся и джняна, и бхакти, и карма. Высочайший идеал — это постоянное и полное самопожертвование, при котором «Я» исчезает, уступая место «Ты». К этому идеалу и ведет человека карма-йога, независимо от того, сознает или нет это человек. Религиозного проповедника мысль о безличном Боге может привести в ужас, он может настаивать на существовании личностного Бога и стремиться сохранить свое «Я», свою индивидуальность, что бы он под этим ни имел в виду. Но если он честный человек, его этический идеал не может не зиждиться на высочайшей жертвенности. Жертвенность — основа всей моральности, которая может распространяться на людей, животных или ангелов; это фундаментальный принцип, проходящий через все этические системы.
В мире есть люди разных категорий. Прежде всего, люди Бога, для которых полная жертвенность абсолютна, которые способны только на добро во имя других, даже ценой собственных жизней. Эти люди духовно выше всех других. Если найдется в стране сотня таких людей, этой стране не нужно отчаиваться никогда. Можно лишь пожалеть о том, как мало бывает таких. Затем, есть хорошие люди, которые готовы делать добро другим, если оно не во вред себе. Есть третья категория людей, думающих о собственном благе, но не заботящихся о том, чтобы не повредить другим. И наконец, как сказал санскритский поэт, есть четвертая, безымянная категория людей,[47] которые получают удовольствие, причиняя страдания другим. Существуют как бы два полюса: на одном те, кто творит добро ради самого добра, на другом — творящие зло ради самого зла. Они ничего при этом не выигрывают, зло присуще самой их природе.
Есть два санскритских термина: правритти и нивритти. Первый означает вращение с приближением к объекту, второй — вращение с удалением от него. «Вращение с приближением» и есть то, что мы зовем миром, все это «Я и мое», обогащение «Я» деньгами, властью, славой, стремление стянуть все возможное к единому центру, подразумевая под центром, конечно же, свое «Я». Правритти — естественная склонность всякого человека собрать все отовсюду и сосредоточить все вокруг любимого «Я». Когда эта тенденция начинает нарушаться, то есть когда возникает нивритти, «вращение с удалением», тогда появляется моральность и религиозность. Труд неизбежно связан с правритти и с нивритти: преобладание первого делает труд злым, а второго — добрым. Нивритти составляет основу всех нравственных установлений и всех религий, ибо в полном своем выражении это и есть совершенная жертвенность, готовность пожертвовать и душой, и телом ради других. Человек, достигший этого состояния, достиг совершенства, о котором говорится в карма-йоге. Это высочайший результат добрых деяний. Пускай он не знаком ни с одной из философских систем, пускай не верит и никогда не верил в Бога, ни единой молитвы в жизни своей не прочитал, но если просто силой добрых деяний он достиг готовности пожертвовать всем ради других, он достиг того же, что верующий своими молитвами, а философ своими знаниями. Человек мысли, человек веры и человек труда приходят к одному и тому же — к самоотречению. Люди могут придерживаться различных философских взглядов и верить в разных богов, но все человечество преклоняется перед тем, кто жертвует собой ради других. Это не вопрос веры или убеждений, даже те, кто настроен против религии как таковой, не могут не преклоняться перед безоговорочным самопожертвованием. Ну разве не попадались вам фанатичные христиане, которые, прочтя «Свет Азии» Эдвина Арнольда,[48] склоняли головы перед образом Будды, не чтившего Бога, но чтившего самопожертвование? Единственное, чего фанатику не понять, так это то, что он в своей жизни преследует те же цели, что и не признаваемые им иноверцы. Верующий, постоянно помнящий Бога и стремящийся к добру, рано или поздно приходит к тому же и со словами «Да будет воля твоя» отказывается от всего. Это и есть самоотречение. Философ, изучая мир, приходит к выводу о том, что видимое «я» — самообман, и с легкостью отказывается от него. Это и есть самоотрицание. Тут сходятся карма, джняна и бхакти. Это имели в виду законоучители древности, утверждая, что Бог не есть мир. Мир — это одно, а Бог — нечто совсем другое, и различие здесь явно. Мир — это эгоизм, а Бог — это отсутствие эгоизма. Можно жить во дворце, сидеть на троне и быть свободным от эгоизма — тогда человек един с Богом. Можно жить в хижине, одеваться в лохмотья, ничего не иметь, но быть эгоистичным, а значит, быть единым с миром.
Возвратимся к очень важному положению: мы говорим, что невозможно творить добро, не делая в то же время и зла; как невозможно делать зло, не совершая добра. Как можно работать, зная, что это так? В поисках ответа на этот вопрос на свете возникли секты, проповедовавшие в качестве выхода поразительное постепенное самоубийство — человек ведь не может жить, не убивая бедных маленьких животных или растения, совсем не причиняя никому вреда. Следовательно, смерть есть единственный выход. Джайны[49] провозгласили эту доктрину своим высочайшим идеалом. Их учение на первый взгляд весьма логичное. Однако не оно, а Бхагавад-Гита предлагает настоящий ответ на вопрос. Суть в том, чтобы, делая свое дело, не ожидать воздаяния за него. Надо помнить, что, хотя вы живете в мире, вы совершенно отделены от него и, что бы вы ни делали, вы делаете это не ради себя, а ради других. Любое действие, совершенное вами ради себя, скажется на вас же. Если это доброе дело, вы ощутите воздействие добра, если дурное — оно отразится на вас злом, однако действие, совершенное ради других, каким бы оно ни было, не окажет воздействия на вас. В древних книгах есть очень емкое объяснение: «Если он даже погубит всю вселенную, не будет он ни погубителем, ни погубленным, коли знает, что действовал отнюдь не ради себя».[50]
Потому и учит карма-йога: «Не отрекайся от мира, живи в миру, впитывая его влияние, сколько возможно, но если делаешь что-то ради собственного удовольствия, лучше не делай этого совсем». Не собственное удовлетворение должно быть целью. Сначала отрешитесь от своего «Я» и научитесь воспринимать весь мир как часть себя. Ранние христиане говорили,[51] что «старый человек должен умереть»: старый человек — это эгоистическое представление о том, что мир сотворен для нашего удовольствия. Неумные родители учат детей молиться: «О Боже, ты создал это солнце для меня и эту луну для меня». Будто Богу больше нечего было делать, как создавать и солнце, и луну для малышей! Не учите детей этим глупостям. Так же неумно утверждать, что животные созданы для того, чтобы мы их убивали и питались их мясом, и что мир предназначен для наших удовольствий. С таким же успехом тигр может утверждать, что человек создан для него, и молиться: «Боже, как порочны люди, которые не приходят и не отдаются мне на съедение, нарушая твой закон».
