А я сказала "Ну, Джерри, это все же весьма ограниченная точка зрения на то, что делать людям, и они еще при этом страдают". Все зависит от уровня, с которого вы смотрите на этот танец и на свободу индивидуума, избрав себе тот образ жизни, какой вам хочется. Я верю во внешнюю свободу, но не пожертвую своей внутренней свободой ради внешней. Большинство западных деятелей желают свобод, которые можно видеть и измерить, свобод внешних. Но тот, кто ясно понимает, я думаю, может признать, что если даже вы получили все внешние свободы, которыми фактически располагают в обществе многие, вы все-таки не свободны. Потому-то духовность и обращается на дело внутренней свободы. Если у вас есть внутренняя свобода, вы можете быть, а можете и не быть политическим деятелем; можете быть, а можете и не быть художником, артистом; можете быть, можете и не быть кем угодно. Наверное, вы не станете сидеть равнодушно на месте. Но нет никакого правила, которое гласило бы, что вам этого нельзя делать. Это внешняя свобода. Сказать, что всякий, кто более сознателен, должен быть политически активным, - это наивно, насколько я могу судить, потому что общество - это крайне сложный и тонкий организм, и требует разных сторон, чтобы стать прекрасным. Я понимаю эволюционную политическую перемену как нечто весьма волнующее, как прилет марсианина, а не как что-то покое, когда все хватают пистолеты и начинают палить друг в друга. Это не должно быть "нами" против "них". Это мы становимся ими, а потом они - нами. Но это пугает, так как нет иных символов, за которыми можно было бы спрятаться. Среди тех, кто приходит ко мне, есть юристы, врачи и профессора колледжей. Я не говорю им: "Не будь врачом". Я не сказал Джерри Рубину, чтобы он перестал быть деятелем, Джерри Брауну, чтобы тот перестал быть губернатором, или Джону Леннону, чтобы тот перестал петь. Просто делайте то, что делаете, таким образом, чтобы это увеличивало единство Человечества, повышало сознание взаимосвязи всего. Сюда входят сложности экологические и сознательность экономическая и политическая. Продолжайте делать то, что делаете, потому что нет ни одной роли, которая бы определяла эту игру. Оттого лишь, что вы просто выступаете в ратуше, вы не становитесь подлинным политическим деятелем. Христос и Будда оба были подлинными политическими деятелями, каждый по-своему. Я думаю, нам следует признать, что в этой игре жизни есть огромное многообразие разных стратегий. И это не какие-то хорошие люди или плохие, это просто индивидуальные отличия.
"Могут ли быть полезны духовные упражнения тем, кто находится на таком временном этаже и на таком месте, где им надлежит вести политическую борьбу против угнетения и несправедливости?"
Да, потому что, в смысле эффективности всякого действия, вы более эффективны, когда вы способны быть всецело заняты тем, что вы делаете, и совершенно непривязанны. Хотя мне и понятно, как слово "непривязанны" может воказаться противоречащим первоначальным заботам, которыми и мотивирована эта занятость. Позвольте пояснить. Какая-то доля спокойствия, которое необходимо при напряжении, исходит от сострадания ко всякому затруднительному положению. т.е. способности обозревать всю шахматную доску... это как сражение в наземной битве, а вы располагаете дополнительной перспективой вида с вертолета, сверху изучая всю стратегию. Это вам позволит не настолько погружаться в свои эмоции, чтобы вынудить другого оставаться на другом полюсе противоположностей. Иными словами, вы даете ему простор расти, понимая, как он захвачен в свое затруднительное положение. Я например, могу понять позицию Нельсойа Рокфеллера, хотя не согласен с нею. Я могу заявить протест по поводу его действий, что он не должен был делать то-то и то-то, и выступать за наказание в связи с его ответственностью за Аттику, что я и делаю. Но в то же время я могу уловить его затруднения. И эта способность понять его затруднения дает ему возможность расти. Потому что каждый человек имеет право выбраться из своих моделей. Но в тот момент, как вы отнимаете у них возможность расти, даже если это дурные люди, вы налагаете на них именно те заблуждения, которые хотели бы исправить. Не создавайте эту полярность в своем рвении уничтожить плохих людей, вы можете увеличить их число. Как говорилось в книге "Быть здесь теперь", хиппи создавали полицию, а полиция создавала Хиппи, это было столь очевидно в Хейт-Эшбери. Горожане были напуганы обстановкой и потребовали, чтобы полиция притесняла хиппи больше, полиция стала притеснять больше, и это стало символом, против которого хиппи мобилизовались на борьбу. Чем более хиппи мобилизовывались на борьбу, тем больше полиция притесняла; каждая сила создавала другую. И никто в том месте не был настолько сознательным, чтобы пресечь эту поляризованность, что могло бы обратить это в целый Танец взаимного сотрудничества. Думаю, мы с Джерри Рубиным согласимся в том, что духовная сознательность, сострадание и осознание способствуют политической эффективности.
Вы знаете, что Аллеи Гинзбург творил невероятные вещи в 1968 году на Демократическом Конвенте в Чикаго. Он прямо выходит и распевает "АУМ" посреди сцены. Так вот, это очень интересная и сложная игра. Я в то время сидел в храме в Индии. Я прочел некоторые газетные вырезки об Аллене в Чикаго. И я прошел ряд перемен такого рода:
"Что это я, попался что-ли? Я хочу сказать, вот моего приятеля там дурачат и бьют. А я, что я делаю? Сижу в храме в Гималаях в этой комнатушке, закутавшись в одеяло и завариваю себе чай. Ловушка ли это, или же я сталкиваюсь ради нас всех с другими искусственными демонами, которые, пожалуй, также трудны, как и те демоны, злые люди внешнего физического плана. Что я принесу моим собратьям?".
И оказывается, мне есть что предложить и Джерри Рубину и Джерри Брауну, Аллену Гинзбургу, Джону и Йоко, а может быть, и всякому, кто сможет разделить это понимание. Я как бы чту каждого за его вклад, но признаю, что в то же самое время он стремится к чему-то, что сделает его поток более свободным. Сидение в том храме осуществило кое-что полезное для облегчения страдания на физическом плане.
Кажется, революционная тактика в нашей стране во многом выиграла сражение, не проиграла войну. Если вы облегчаете человеческое страдание на одном уровне, но акт ваш не дает его облегчить на другом уровне, тогда вы не осуществили целей прекращения страдания. Как и в обеспечении для людей экономических благ, если вы углубляете их привязанность к мнению, будто экономические блага даруют им абсолютный мир или счастье, вы увековечиваете иллюзию, которая вызывает страдание. Вот почему характер сознания революционера определяет: освободит ли в конечном счете революция тех, кому намеревались помочь, или заманит в ловушку. Это поистине прекрасный исход. На самом деле это напоминает тех европейцев, которые первоначально прибыли в Америку, и полагали, что если они получат политическую и религиозную свободу, они это совершат. Ну вот, они сюда приехали и получили ее и ничего не свершили.
"Как решиться избавиться от сексуальных желаний? Мне бы хотелось от них отказаться, да не знаю как."
Мы в Америке поняли, наконец, что на самом деле в сексе нет ничего дурного. Нам не следует быть в этом отношении викторианцами. От секса невротического мы пришли к разумному здоровому сексу - и это поистине хорошо. И если вы живете в миру, то секс - это очень красивая сторона существования. Однако если вы действительно хотите идти к Богу в этой жизни, тогда вы начинаете направлять свои энергии на то, чтобы туда попасть. Трудность сексуальности в том, что как бы ни были прекрасны ваши намерения, самый акт этот настолько силен, что он захватывает вас в удовлетворение, которое происходит от вашей отдельности. т.е. чувственное удовлетворение. И в этом смысле он усиливает вашу отдельность. Вы не откажетесь от секса оттого, что он дурен или вреден, не из-за вины, ни от чего такого. Что не надо делать, так это отказываться от секса. А надо признать, насколько вы желаете Бога, и обратить свое сердце и ум в этом направлении, чтобы это не звучало как выступить в цирке Барнума и Бейли. Вы не можете вступить с этим в битву. Потому что всякий раз, как вы заняты борьбой против чего-то, вы усиливаете его реальность. Игра состоит в том, чтобы просто уйти в реальность, где секс подобен трению палочки для добывания огня. Вы приходите к тому, что уже существуете в том месте, для попадания в которое вы пользовались сексом.
Я обычно настаивал, чтобы в продвинутых классах у меня все были брахмачарья, целомудренны, что обычно делает размеры этих классов малыми. Но и когда я не настаивал на этом, пары заявляли мне: "Что такое? Когда я больше включаюсь в этот путь, наша половая жизнь значит для нас все меньше и меньше. Что-нибудь не так? Разве секс не божественен?" Да, секс божественен, но причины для секса отпадали. Впоследствии они могли иметь секс без всякого противоречия со своей внутренней работой или ослабления ее. Высокие существа могут иметь невероятно прекрасный секс, какой только можно представить, потому что их сердца открыты, чего большинство людей в нашей культуре, занимающихся сексом, не испытывают. Проблема в том, что самые высокие сущности не имеют никакого желания оргазма, потому что они уже в том месте.
