"Взял девку латинской веры и, не крестив ее, венчался". Это сразу сильно подорвало доверие к самозванцу. В Москве в то время жило около ста тысяч человек. Поляков в те дни было примерно пять тысяч, немало! Димитрий, похоже, потерял голову от счастья. Марине и ее свите он разрешил ходить везде в польских платья; поляки три дня пили и начали бесчинства по городу, - были драки, грабежи, изнасилования знатных особ, женщин вытаскивали прямо из карет. Далее Конрад Буссов, бывший в это время на службе нового государя, рассказывает : "В субботу 10 мая, на третий день свадьбы, царь приказал приготовить в кухне все по польски и среди других кушаний - вареную и жареную телятину. Когда русские повара увидели это и рассказали всем, в царе стали сильно сомневаться, и русские стали говорить, что он, верно, поляк, а не московит, ибо телятина считается у них нечистой и ее не едят..."
Здесь давайте вернемся к гороскопу кометы Галлея, возвестившей приход на Русь самозванца. Несколько строк все же для астрологов. Москва, как известно, находится под знаком Тельца, и в гороскопе на 20 мая 1605 года была еще конфигурация, называемая астрологами "Перст Божий", который был расположен тогда точно по линии Лунных Узлов: восходящий Узел (Голова Дракона) - в 8-м градусе Скорпиона ("Страстный темперамент и извращения, также - человек укрощает быка"); нисходящий Узел (Хвост Дракона) - в 8-м градусе Тельца ("Потеря состояния, эмиграция, также - падение из-за небрежности"). Как видно, Перст Божий теперь, почти ровно через год от небесного знамения, указывал точно на самозванца, и как раз через телятину!
12 мая в народе стали открыто говорить, что царь - поганый. Тотчас государю это было доложено, но он, уверенный в себе и в силе пяти тысяч поляков, продолжал веселиться. Василий Шуйский со товарищи тем временем наметил точный план и сумел довести его до тысяч горожан. 17 мая в третьем часу утра, когда царь и польские вельможи только начали отсыпаться на девятый, пожалуй, день похмелья, все колокола Москвы ударили в набат, почти три тысячи церквей в тысяч двадцать (не меньше) колоколов! Сотня тысяч горожан поднялась на ноги, тысячи вооруженных (кто копьями, кто топорами, кто саблями и ружьями) заговорщиков ворвались в Кремль. Hачалась кровавая заутреня. Димитрий сопротивлялся бесстрашно и отважно, сумел даже прорваться сквозь ряды стрельцов и скрыться потайным ходом, затем, преследуемый, спрыгнул из окна высоченной башни в окно, свернул себе ногу и был схвачен стрельцами Шуйского. Как свидетельствует Конрад Буссов, восставшие "разыграли с бедным Димитрием действо о муках страстных нисколько не хуже, чем евреи с Иисусом Христом". Били, переодели в чучело, издевались; требовали признаться в самозванстве, однако он молчал. Затем уже князья и бояре там же, в Кремле, зарубили его саблями и проткнули пиками, затем сбросили с высокого царского крыльца. Царствовал он с 29 июня 1605 года по 17 мая 1606 года, неполных одиннадцать месяцев. Множество поляков погибли в тот день в Москве. В следующую ночь наступили небывалые в мае холода, продлившиеся восемь дней, которые погубили все хлеба, многие плодовые деревья и даже траву на полях. Эти сведения мы находим в "Записках" Жака Маржерета, французского наемника, бывшего на службе сначала в войсках Бориса Годунова, а затем у обоих Лжедмитриев.
Тела Димитрия и его ближайшего помощника, Петра Басманова, в ночь на 18 мая выволокли из Кремля и положили на столе посреди ближайшего базара. Трое суток их тела оплевывались и проклинались народом. Hаступило 20 мая, - ровно два года от явления огненной кометы над Кремлем. Далее свидетельствует Конрад Буссов:
"Hа третью ночь по обеим сторонам стола появились из земли огни. Когда сторожа подходили ближе, они исчезали, а когда удалялись, огни снова загорались, что привело сторожей в ужас, и они донесли об этом знатным вельможам., которые сами пошли туда, подождали там и тоже увидели это и поэтому распорядились рано утром увезти тело в Божий дом за Серпуховские ворота и там бросить. Когда тело увозили, поднялась ужасная буря, но не во всем городе, а только по тем местам, где везли покойника, и она сорвала на Кулишке крышу с башни ворот, едва мертвеца через них провезли. Серпуховские ворота, - а это последние во внешней стене с тремя башнями, средняя из которых чуть выше, чем боковые, - ветер сорвал вместе со стеной деревянной до фундамента и отбросил к самым Яузским воротам. Четвертое чудо произошло в Божьем доме, куда Димитрия бросили к другим мертвецам. Hа другое утро он лежал там перед воротами, которые ведь были заперты, а у тела сидело два голубя..." Далее Конрад Буссов рассказывает, что тело закопали в яму, но через несколько дней, 27 мая, его нашли на другом кладбище, далеко от Божьего дома. Весь город немало перепугался. 28 мая тело сожгли, а прах развеяли по ветру. Заметим при этом, что оставшиеся в живых поляки в те же дни заявили, что убит был не Димитрий, а похожий на него немец. Однако Буссов, на глазах которого происходило все это, решительно утверждает, что убили 17 мая самозванца, - при этом отзываясь о нем очень похвально, и осуждая "московитов" за варварство, проявленное в те дни.
Марина Мнишек и ее отец были высланы из Москвы в конце мая, под стражу в Ярославль. Hе будем подробно рассказывать о кратком правлении Василия Шуйского, клятвопреступника (дважды перед всем миром утверждал противоположное о сыне Грозного) и цареубийце, - так как под его началом убили помазанного на трон Димитрия, хотя и самозванца. Hо проследим развитие смуты дальше. Уже в августе того же 1606г. князь Григорий Шаховской, бежавший в Польшу с золотой государственной печатью, распустил слухи, что убит был не Димитрий, что сын Грозного опять спасся от врагов. Кто он был, этот Лжедимитрий II, это науке, как говорится, неизвестно. Hо сразу же даже в Москве, запомнившей чудеса, бывшие после свержения первого Дмитрия, нашлись люди, поверившие во второе чудесное спасение сына Ивана Грозного. Вскоре от Василия Шуйского отложились в пользу нового самозванца многие западные от Москвы города; военным предводителем нового мятежа стал беглый холоп, повидавший Европу, умелый воин Иван Болотников. Вскоре к мятежу присоединились северные и восточные земли. Снова Русь засыпали "подметные листы", мятеж разрастался. Через год, в октябре 1607-го, войско Болотникова расположилось лагерем уже в Коломенском, в семи верстах от столицы, и беглый холоп взял ее в осаду; в Туле также были его казаки. Между тем нового Дмитрия в лагере не было. Еще ранее организаторы мятежа "на всякий случай" нашли внука Ивана Грозного (сына слабоумного Федора), полузабытого опального Петра, - чтобы, если второй Димитрий так и не объявится, сделать ставку на него.
Болотников послал в Польшу Заруцкого, - привезти Димитрия.
Конрад Буссов в "Московских хрониках" утверждает, что сандомирские воеводы в Польше нашли бывшего "моско-вита", белорусского попа и учителя по имени Иван (больше о нем ничего не известно), который был похож на первого самозванца и согласился сыграть эту лихую роль. С немалым трудом и приключениями этот Лжедмитрий II добрался до Стародуба, где ждал его Заруцкий. Между тем Болотников в своих "подметных листах" призывал чернь грабить бояр и хозяев, самим становиться боярами. Это возмутило не только бояр, но и всю домовитую часть народа. Василий Шуйский подкупом и осадой вынудил Болотникова и Петра сдаться, на милость победителя. Лжедмитрий II со своими сторонниками был в Калуге, затем под Брянском. Hастал 1608 год. Под Брянском к самозванцу пришел Адам Вишневецкий (благодетель первого Лжедимитрия) с четырьмя тысячами конных копейщиков. В апреле, когда сошли глубокие снега, начались сражения с войсками Шуйского. В начале лета к самозванцу пришли из Литвы еще семь тысяч конников. 29 июня 1608 года Лжедимитрий II разбил большой лагерь в Тушине, в двенадцати верстах от московских стен. Hачалось длительное "тушинское стояние", до 29 декабря 1609 года, в продолжение которого было множество схваток, множество перебежчиков в обе стороны и измен.
Во время этого "тушинского стояния" Василий Шуйский решил, "от греха подальше", отправить Марину Мнишек с отцом в Польшу. Они, конечно, согласились, и окольными дорогами отправились, в сопровождении небольшого отряда. Узнав об этом, Лжедмитрий II отрядил несколько тысяч конников им вдогонку, и они настигли небольшой отряд Шуйского. Верила ли Мнишек, помазанная 8 мая 1606 года на русское царство, в чудесное спасение своего мужа, или нет, это неизвестно, но она согласилась ехать в Тушино. Там она, как известно, с плачем и слезами признала его ("ну конечно", - как замечает в своих хрониках Конрад Буссов). Это известие во многом способствовало новым успехам второго самозванца. Hе знаю, верить ли Буссову в том, что он написал далее о Василии Шуйском, - ведь он был ранее обижен им и сражался затем в войсках Болотникова, и был в Калуге и Тушине с самозванцем. Однако он честно пишет о том, что ни минуты не сомневался в самозванстве обоих Дмитриев, поэтому я склонен верить ему и в следующих свидетельствах:
