в Иерусалиме и его окрестностях 11 июля произошло сильное землетрясение, заставившее Иерусалимского Патриарха отказаться от участия в подготовке Собора, по этой причине вновь отложенного на неопределенный срок. 1929 г. В этом году перешедшие на новый стиль православные впервые вкусили горьких плодов от своего собственного календарного детища. Православная Пасха в 1929 году была очень поздняя — 22 апреля по старому стилю. Начало Петрова поста по новому стилю пришлось на 30 июня, то есть на второй день самого праздника. […] Перешедшие на новый стиль Константинопольская и Элладская Патриархии от комментариев воздержались. Румыны же, дабы восстановить Петров пост, дерзнули, нарушив канон Никейского Собора о Пасхе, назначить этот величайший христианский праздник почти на месяц раньше подлинной его даты — на 31 марта. То есть румыны в 1929 году «праздновали пасху», совершенно обособясь от Православного мира». (Могилевцев Г. К «Заявлению» Святителя Тихона // Образ. Журнал писателей Православной России. М. 1995. № 4. С.67). 1948 г. На Московском совещании Глав и представителей Православных Церквей, посвященном 500–летию Автокефалии Русской Православной Церкви, календарный вопрос вновь был поднят. Большинство выступавших твердо стояло за сохранение Юлианского церковного календаря. Однако ради «всеправославного мира» Совещание признало правомочным для Православных Церквей отмечать неподвижные праздники по тому стилю, который принят в данной Православной Церкви. 1968 г. Болгарская Православная Церковь отказалась от старого стиля, перейдя на новый с 20 декабря. 1992 г. В Послании Предстоятелей Святых Православных Церквей, участвовавших во Всеправославном совещании в Фанаре 15.3.1992 г., говорилось о неких «группах раскольников», угрожающих «каноническому единству» Православия. После Совещания Вселенский Патриарх Варфоломей I разъяснил, что под этой формулировкой имелись в виду «старостильники в основном в Греции». И прибавил: «Мы были единодушны в их осуждении». В Совещании приняли участие представители всех 14 Поместных Православных Церквей. Причем Иерусалимская Православная Церковь отказалась подписать этот документ (Могилевцев Г. К «Заявлению» Святителя Тихона. С.60). В настоящее время Юлианского церковного календаря твердо держатся Русская Православная Церковь, Русская Православная Церковь Заграницей, Иерусалимская Православная Церковь, Грузинская Православная Церковь, Сербская Православная Церковь, монастыри Св. Горы Афон. В Церквах, перешедших на новый стиль, возникли календарные расколы. Особенно пострадала от календарной реформы Финская Православная Церковь, единственная в Православном мире дерзнувшая в полном объеме принять Григорианский календарь, порвавшая таким образом с Православной Пасхалией (см. прим.46). Самочинства там доходят до того, что к Св. Причастию там фактически допущены инославные, женщины в любом состоянии; фактически упразднена исповедь; в угоду лютеранам изменены богослужебные тексты, а венчаться разрешается в неположенные дни. Православные Церкви, перешедшие на Григорианский месяцеслов (тем самым разорвав богослужебное единство), но сохранившие Юлианскую Пасхалию, в недалеком будущем все–таки вынуждены будут принять какое–либо определенное решение: «По расчетам Д. П. Огицкого (Богословские труды, 1968. № 4. С.110—111), это приведет к тому, что у новоюлианцев (новостильников — С. Ф.) уже в 2515 году первый день Святой Троицы придется на следующий день после праздника святых апостолов Петра и Павла. Далее — более: к 6771 году, если новоюлианцы по–прежнему будут «сидеть на двух стульях», праздник Святой Троицы придется на второй день Успенского поста, а к 20700 году Троицын день придется на день заговенья на Рождественский пост. То есть в отдаленном будущем в новоюлианском месяцеслове праздники, посты и будни смешаются, чинопоследование времен, лет и праздников будет постоянно нарушаться, в результате чего в богослужении воцарится полнейшая анархия» (Могилевцев Г. К «Заявлению» Святителя Тихона С.82). Как сказано в Писании об антихристе: «…И помыслит пременити времена и закон» (Дан.7:25), то есть «возмечтает отменить у них праздничные времена и закон».
Первая документально засвидетельствованная попытка введения Григорианского календаря в Русской Православной Церкви — Послание Патриарха Тихона Вселенскому Патриарху 21.1.1919, в котором он обращался «с запросом относительно календаря, выражая готовность перейти на новый стиль, если такова будет воля большинства поместных Православных Церквей. При этом он видел необходимость перехода на Григорианский календарь в тех странах, где православные являются меньшинством» (Поспеловский Д. В. Русская Православная Церковь в XX веке. М. «Республика». 1995. С.93). К 1923 г. относится записка председателя антирелигиозной комиссии ЦК РКП (б) Ем. Ярославского (Губельмана) «В Политбюро ЦК тов. Сталину» (11.6.1923), в которой он предлагает сообщить арестованному Патриарху, «что по отношению к нему может быть изменена мера пресечения, если он: […] е) выразит согласие с некоторыми реформами в церковной области (например, новый стиль). В случае согласия, освободить его и перевести в Валаамское подворье, не запрещая ему церковной деятельности» (Источник. Документы русской истории. М. 1995. №3. С.128). В «Краткой мотивировке предложения» Ярославский уточняет: «Из разговоров с [Патриархом] Тихоном выяснилось, что при некотором нажиме и некоторых обещаниях он пойдет на эти предложения […] Согласие его хотя бы с какой–нибудь реформой (он согласен на признание нов. григор. календаря) делает его «еретиком» — новатором в глазах истинно православных» (Там же). Политбюро ЦК РКП (б) на своем заседании 14.6.1923 постановило «принять предложение т. Ярославского». О своей позиции Патриарх Тихон дает знать в интервью, данном им сотруднику Российского телеграфного агентства 15.6.1923 сразу по выходе из заключения: Патриарх «Тихон говорит, что из всех постановлений [обновленческого] Поместного [лже] Собора он согласен только с переходом на новый стиль» (Известия. 29.7.1923). Судя по документам, «среди окружающих [Патриарха] Тихона приверженцев» у большевиков были свои люди. В «Кратком информационном отчете антирелигиозной комиссии ЦК РКП (б)», составленном около 15 сентября 1923 г. Ярославским, об этих «приверженцах» говорится: «Они стремятся повлиять на [Патриарха] Тихона в том смысле, чтобы [Патриарх] Тихон сам ввел ряд новшеств и изгнал от себя всякого рода подозрительных в политическом отношении, с точки зрения советской власти, лиц, они считают необходимым, несмотря на упорное сопротивление, которое встречает в крестьянских низах эту реформу, провести введение нового стиля с 1 октября (19)23 года, распустить и переизбрать все приходские советы, мотивируя эту меру тем, что они являются скрытыми черносотенными организациями […], также ввести второбрачие духовенства. Эту меру тихоновцы намерены провести от имени самого [Патриарха] Тихона» (Ученые записки Российского Православного университета ап. Иоанна Богослова. Вып.1. М. 1995. С.164). Как бы то ни было, 18 сентября 1923 г. Патриарх обратился «к православному народу о реформе календаря в Русской Православной Церкви» (Журнал Московской Патриархии. 1952. № 11), а 24 сентября было принято Постановление Святейшего Патриарха Тихона и «Малого Собора епископов» о переходе на «новый» (григорианский) календарный стиль в богослужебной практике: По почину Вселенского Патриарха и в согласии с другими Православными Автокефальными Церквами, пропустить во времяисчислении 13 дней так, чтобы после 1 октября старого стиля следовало 14. Вопрос о времени празднования Пасхи решить в согласии с Православными Церквами по постановлениям бывшего в Константинополе в сем году Православного Собора. Призвать особым посланием всех архипастырей, пастырей и верующих мирян без смущения принять исправление церковного времяисчисления, так как это исправление нисколько не затрагивает ни догматов, ни священных канонов Православной Церкви, необходимо по требованиям астрономической науки и потребно для согласования церковной жизни с установленным уже во всех христианских странах времяисчислением… Акты Святейшего Тихона, Патриарха Московского и всея России, позднейшие документы и переписка о каноническом преемстве Высшей Церковной власти. 1917—1943. М. Православный Свято–Тихоновский богословский институт. С.299. Об обстоятельствах обсуждения на «Малом Соборе епископов» читаем в «Словаре» (Т. IV. Erlangen. 1986. S.325) митрополита Мануила (Лемешевского): 11/24 сентября 1923 г. в Донском монастыре состоялось расширенное заседание Священного Патриаршего Синода в присутствии 23 святителей. По докладу Высокопреосв. Илариона, архиеп. Верейского, о необходимости перейти с Покрова на новый церковный стиль, Святейший высказался за принятие предложения, также митрополит Тихон Уральский, митрополит Серафим (Александров) Тверской, архиеп. Петр Крутицкий (Полянский) и еще архиеп. Иларион и 13 святителей (имена которых в тот момент зафиксировать не удалось). Воздержался от голосования один и четыре архиерея высказались против введения нового стиля, а именно: б. митрополит Минский и Белорусский Мелхиседек [Паевский], архиепископ Борис [Соколов] Рязанский и Зарайский и епископ Мануил [Лемешевский] Лужский, управляющий Петроградской митрополией, и еще один малоизвестный святитель (имя которого так и не запомнилось). Таким образом, «Патриарший Синод в сентябре 1923 г. постановил принять новый стиль… но ввести его так, чтобы предстоящий Рождественский пост… обнимал полностью законный срок — 40 дней и поэтому фактически начался 15 ноября н. ст. Послание, в котором подробно объяснялись причины перехода на новый стиль, с упором на то, что все зарубежное Православие его приняло и Церковь должна быть едина с остальными Православными Церквами, было зачитано в конце Литургии в московском Покровском монастыре в день Покрова по ст. ст., т. е. 1(14) октября, по поручению Патриарха [професором–протопресвитером] о. [Василием] Виноградовым, у которого был очень слабый голос. Следовательно, основная масса верующих ничего не услышала. Очевидно, как пишет Виноградов, Патриарх это сделал из предосторожности, боясь бурной реакции верующих. Затем текст был передан Тучкову для напечатания, с тем чтобы он был в руках Патриархии не позже 1—3 ноября н. ст.; иначе он не успел бы дойти до прихожан на периферии до начала поста по новому стилю. Патриархия считала, что верующие никак не примут Рождества без полных сроков поста. Тучков же, по мнению Виноградова, пытался переходом на новый стиль вызвать еще одно расстройство в Патриаршей Церкви, создать максимальную оппозицию Патриарху. «А так как все основания к такой оппозиции очень убедительно устранялись содержанием патриаршего послания, то Тучков решил лишить Патриаршее управление возможности разослать вместе с указами о введении нового стиля и объясняющее весь вопрос послание». Послание не было напечатано и в газетах. Вместо этого в них появилась статья о том, что «всеправославный конгресс» в Константинополе, который ввел новый стиль, был обновленческим. Иными словами, было сделано все, чтобы представить верующим Патриарха как обновленца и отшатнуть их от него. Делегация от Патриархии запросила Тучкова. Он сделал вид, что ничего не знает и–де не смог добиться напечатания Патриаршего послания вовремя. Теперь Тучков показывал полную незаинтересованность, так как — по мнению Виноградова — он был уверен, что назад Патриархии уже пути нет, новый стиль введен, и у Патриархии будут большие неприятности со своим народом. Но дело в том, что Синод указа о новом стиле по епархиям не разослал, желая это сделать совместно с посланием. В результате указ был разослан только по церквам города Москвы. Когда к 5 ноября отпечатанного послания все еще не было, по московским церквам был разослан указ, что, поскольку послание не напечатано к посту, переход на новый стиль откладывается на неопределенное время, и приходы с удовольствием вернулись к старому стилю. Обозленный Тучков, считая главным виновником епископа Илариона [(Троицкого)] и протоиерея Виноградова, сослал первого в концлагерь, «а Виноградову запретил появляться в Патриаршем управлении… на два месяца» (Поспеловский Д. В. Русская Православная Церковь в XX веке. С.93—94). По свидетельству самого Святителя Тихона, «как только распространился слух о введении нового стиля со 2(15) октября, в среде верующих возникло сильное возбуждение. […] К нам потянулись вереницы депутаций от верующих, чтобы осведомиться, действительно ли предполагается реформа календаря, и чтобы просить нас от лица народа воздержаться от нее, так как введение нового стиля всюду возбуждает тревогу, опасения, недовольство и сопротивление. […] В глазах многих принятие нового стиля сделалось равнозначащим отпадению от Православной Церкви» (Там же. С. 335, 336). Один из видных мирян во время выступления обновленческого «митрополита» заявил: Патриарха «Тихона мы любим и уважаем за то, что он ничего не изменил в Церкви и оставил Церковь в прежнем ее виде, но если [Патриарх] Тихон будет вводить в Церковь новшевства, то мы, несмотря на уважение и любовь к нему, все от него отвернемся» (Ученые записки… С.165). Эти обстоятельства вызвали Патриаршее Распоряжение 26.10.1923: «Повсеместное и обязательное введение нового стиля в церковное употребление временно отложить» (Акты… С.300). «…Из епархий, — свидетельствует Святитель Тихон, — мы получили изъявления великой радости по поводу нашего распоряжения […], а вся Москва облегченно вздохнула и немедленно возвратилась к старому стилю». Однако «после этого канцелярия наша была опечатана агентами Правительства, из нее были взяты неразошедшиеся экземпляры нашего, тогда уже отмененного послания о введении нового стиля и оказались расклеенными по улицам столицы без нашего ведома и согласия» (Там же. С.335). Однако давление на Патриарха по поводу введения нового стиля не ослабевало. Доказательством чему является изданный Святителем Тихоном в декабре 1923 г. Указ о разрешении праздновать Рождество Христово по григорианскому календарю «в тех местах, где по местным условиям гражданской и церковной жизни это окажется желательным и целесообразным». «Но, — как отмечает Патриарх, — этим разрешением нигде не пожелали воспользоваться, в чем снова проявилось единодушное желание народа сохранить старый обычай» (Там же. С.336). Следствием этого явилась Просьба, направленная Патриархом наркому юстиции Д. И. Курскому с разъяснением позиции Церкви о календарной реформе и Послание Вселенскому Патриарху Григорию VII, написанные в начале 1924 г. В 1924 г. при председателе ВЦИК образовался Секретариат по делам культов во главе с П. Г. Смидовичем, который осенью возобновил переговоры о переходе Церкви на новый стиль, пригласив представителей Патриархии и обновленцев. В ответ на новый нажим Святитель Тихон направил 17.9.1924 в ЦИК СССР обширное Заявление, в котором писал: Ныне вопрос о введении нового стиля в церковное употребление снова возбуждается Правительством, и с его стороны заявлено настоятельное желание, чтобы нами были приняты решительные меры к согласованию церковного календаря с гражданским. Принимая во внимание свои прежние опыты, мы считаем себя вынужденными заявить, что решительно не находим возможным их повторять. Новое наше распоряжение о реформе календаря, пока не достигнуто общее согласие по этому вопросу всех Православных Церквей, и в глазах верующих, и по существу дела было бы лишено канонического основания и оправдало бы противодействие народа. По нашему глубокому убеждению, такое распоряжение, настойчиво проводимое нами и, может быть, поддержанное мерами государственного воздействия, послужило бы причиной больших волнений и несогласия в Церкви. Там же. С.337. В результате от перехода на новый стиль отказалась не только Русская Православная Церковь, но и обновленцы.
