Ознакомительная версия.
Кстати, недаром Филострат сопоставляет Аполлония и Сократа. Все верно. В книге «Христос и Россия глазами „древних“ греков» мы показали, что знаменитый философ Сократ – это еще одно отражение Андроника-Христа.
Добавим еще одно несколько неожиданное соображение в пользу того, что философ Деметрий-Деметра – это отражение Девы Марии на страницах Филострата. Выше уже проскользнуло замечание, что Деметрий «постиг всю силу КИНИЧЕСКОЙ науки». Это замечание интересно. Дело в том, что, согласно «античным» свидетельствам, «философы КИНИЧЕСКОЙ школы именовали себя ПСАМИ („кинический“ – буквально „ПЕСИЙ“) в память об основоположнике кинизма Антисфене, который сам себя прозвал „Истинный Пес“» [876:2a], с. 297.
Таким образом, с Деметрием-Деметрой почему-то тесно связано слово ПЕС. Причем эта связь была настолько известной, что Филострат упоминает о ней несколько раз. Вот еще одно его сообщение, где говорится, что Деметрий обладает КИНИЧЕСКОЙ, то есть ПЕСЬЕЙ, СИЛОЙ, причем Деметрия даже именовали ПСОМ, в уважительном переносном смысле слова. Мол, верный и мудрый пес, тщательно блюдущий правду и стоящий на ее страже.
Аполлоний говорит, обращаясь к римскому императору Титу: «"Я могу познакомить тебя с моим товарищем Деметрием, который останется при тебе, сколько ты того пожелаешь и преподаст тебе правила, потребные доброму государю". – „А скажи, Аполлоний, какого рода мудрость у этого Деметрия?“ – „Такого, чтобы рубить напрямик и говорить правду безо всякого страха – в этом и состоит КИНИЧЕСКАЯ СИЛА, – отвечал Аполлоний и, заметив, что Тит недоволен ПЕСЬИМ ИМЕНЕМ, добавил – О молодом Телемахе сказано, что были при нем два пса… а с тобою будет ПЕС, который и других и тебя ОБЛАЕТ МУДРО, НЕ СТАНЕТ БРЕХАТЬ ПОПУСТУ“. – „Ладно, давай мне в спутники ПСА – согласился Тит, – а я позволю ему даже КУСАТЬСЯ, ежели учует он какой-нибудь мой грех“. – „Я напишу ему в Рим, где он сейчас любомудрствует“» [876:2a], с. 139.
На первый взгляд картина здесь непонятная. Однако все станет на свои места, если вспомнить о наших исследованиях в книге «Царский Рим в Междуречье Оки и Волги», гл. 1. Там мы показали, что известная Римская Волчица, вскормившая царских младенцев Ромула и Рема, является символом Девы Марии. Ромул – это отражение Христа, а Рем – отражение Иоанна Крестителя. Волчица вскормила ДВУХ младенцев. Кстати, Деву Марию часто изображали с ДВУМЯ младенцами – Христом и Иоанном Крестителем. Но ведь образы ВОЛЧИЦЫ и СОБАКИ, ПСА достаточно близки. Поэтому вполне естественно, что в одной из «античных» версий легендарная Волчица = Дева Мария превратилась – на бумаге – в легендарного ПСА, постоянного и верного спутника Аполлония-Христа. В «собаку-волчицу», охраняющую его учение и его жизнь.
Теперь становится понятно, почему на страницах Филострата преданный Деметрий-Деметра иногда напрямую называется ПСОМ. Причем так говорит сам Аполлоний. «Вот послание Аполлония к Деметрию: „Аполлоний-философ ДЕМЕТРИЮ-ПСУ – радуйся! Я вручаю тебя государю нашему Титу, дабы наставил ты его в подобающих самодержцу правилах, так что ты меня не подведи и предайся ему всецело, – да не кусайся! Будь здоров“» [876:2a], с. 140.
38. Первое отражение в труде Филострата суда Пилата, страстей Христа и его воскресения
38.1. Мрачные предзнаменования и вход Христа в Иерусалим
В данном разделе мы предъявим первое, достаточно слабое, отражение ареста Христа и суда Пилата над ним. Оно поставлено Филостратом впереди основных событий, которые вскоре развернутся вокруг Аполлония в Риме. По-видимому в руки Филострату попало несколько различных описаний Страстей Христа. Одни были более подробные, другие менее. Не распознав, что они толкуют об одном и том же, Филострат вставил их в свое произведение, поместив, впрочем, недалеко друг от друга. В дальнейшем мы увидим куда более яркое описание Страстей Аполлония-Христа на страницах Филострата. Но начнем, повторим, с первого, довольно тусклого.
Итак, Аполлоний вернулся из длительных странствий и посещает крупные города. Наконец, он направляется в Рим, где в это время правит император Нерон. Филострат говорит, что непосредственно перед прибытием Аполлония в Рим случилось мрачное предзнаменование. Когда Аполлоний на Крите беседовал «около полудня с многочисленными служителями храма, как вдруг остров вздрогнул от землетрясения: загрохотал гром не из туч, но из-под земли, а море отступило почти на семь стадиев, и народ испугался, как бы отлив не смыл храм и не увлек за собой людей» [876:2a], с. 89.
Несмотря на столь грозное предзнаменование, Аполлоний едет в Рим. При этом заранее было известно, что «Нерон не терпел философов: ему казалось, будто они рассуждают о пустяках, а втихомолку занимаются волхованием, – и вот, наконец, всех носящих рубище, поволокли в суд, ибо рубище был сочтено колдовским нарядом» [876:2a], с. 89.
Сначала Аполлония сопровождали его тридцать четыре товарища. Однако под воздействием мрачных слухов, дурных предзнаменований и страхов, «осталось восьмеро, а прочие пустились наутек, удирая и от Нерона и от философии. Собрав оставшихся – среди них были спознавшийся с упырем Менипп, ДИОСКОРИД-египтянин и Дамид – Аполлоний сказал: „Не стану попрекать отступников, а вот вас более всего хвалю, что вы – совсем как я. Я отнюдь не сочту трусом того, кто бежал в страхе перед Нероном… Должны мы взять себе вожаками богов, ИБО ПОМИМО БОГОВ ПОЛАГАТЬСЯ НАМ НЕ НА ЧТО. Путь наш лежит в город, НАЧАЛЬСТВУЮЩИЙ НАД БОЛЬШЕЮ ЧАСТЬЮ ВСЕЛЕННОЙ, – как же идти туда без водительства богов? ПРИТОМ В ГОРОДЕ ЭТОМ УСТАНОВЛЕНО ЖЕСТОКОЕ И БЕЗЗАКОННОЕ ТИРАНСТВО…“
Итак, подошли они к городским воротам, где привратники ни о чем их не спросили, а подивились на их одежды, отнюдь не нищенские, но скорее жреческие» [876:2a], с. 90.
Вероятно, здесь рассказывается о входе Христа в Иерусалим. Напомним, что, согласно нашим результатам, Царь-Град отождествляется с евангельским Иерусалимом, с Троей, а также с Новым Римом. Император Нерон, появившийся здесь на страницах Филострата, является, по-видимому, дубликатом евангельского римского кесаря, при котором в Иерусалиме правил его наместник, прокуратор Понтий Пилат. Либо же «Нерон» здесь частично соответствует евангельскому царю Ироду II, правившему в то время Иудеей.
Мрачные предзнаменования, о которых говорит Филострат, указывают, скорее всего, на скорые трагические события, связанные с Христом – его арест, суд Пилата и Ирода, затем – казнь Христа. Небольшое число учеников Аполлония, оставшихся с ним перед надвигающейся катастрофой, – это отражение евангельского рассказа, что совсем немного апостолов оказалось рядом с Христом во время его ареста. Кроме того, апостол Иуда Искариот стал предателем, а апостол Петр отрекся от Учителя, когда над ним самим нависла опасность.
Не исключено, кстати, что ДИОСКОРИД-египтянин, упомянутый Филостратом в числе оставшихся с Аполлонием-Христом, это и есть Иуда ИСКАРИОТ. Может быть, ДИОСКОРИД и ИСКАРИОТ являются двумя вариантами произношения одного и того же имени. Отметим, что Филострат правильно называет Дамида-Матфея среди оставшихся с Аполлонием-Христом.
38.2. Тайная вечеря и предательство Иуды Искариота
Итак, Аполлоний с несколькими учениками находится в Риме. Филострат продолжает: «НАЙДЯ ПРИСТАНИЩЕ В БЛИЖАЙШЕЙ ОТ ВОРОТ ГОСТИНИЦЕ, ФИЛОСОФЫ СЕЛИ ОБЕДАТЬ, ИБО УЖЕ ВЕЧЕРЕЛО, как вдруг появился словно бы пьяный гуляка с голосом, не лишенным приятности, – он, похоже, бродил по всему Риму, распевая песни Неронова сочинения и за то ПОЛУЧАЯ МЗДУ, и ежели кто слушать его не хотел или отказывался ПЛАТИТЬ за песню, того человека РАЗРЕШАЛОСЬ ЕМУ ХВАТАТЬ ЗА ОСКОРБЛЕНИЕ ВЕЛИЧЕСТВА. При нем была кифара… а еще была у него в сумке про запас какая-то струна из укрепляемых на пробу: он говорил, что это-де струна с Нероновой кифары, и он-де КУПИЛ ЕЕ ЗА ДВЕ МИНЫ И НИКОМУ НЕ ПРОДАСТ… И вот, приступив к игре, он начал, как положено, с краткого славословия – тоже Неронова сочинения… и еще всякое из разных Нероновых трагедий – А ПЕЛ ОН С ПЕРЕЛИВАМИ, подражая Нероновым завываниям и вывертам. Так как любомудры слушали вполуха, ОН СТАЛ ОБВИНЯТЬ ИХ В ОСКОРБЛЕНИИ НЕРОНОВА ВЕЛИЧЕСТВА И В НЕНАВИСТИ К БОЖЕСТВЕННОМУ ЕГО ГОЛОСУ, однако они и головы не повернули. Наконец, Менипп спросил Аполлония, каковы ему кажутся все эти разговоры. „Таковы же, каковы песни, – отвечал тот, – так что давай, Менипп, не будем злобиться, А ЗАПЛАТИМ за потеху и пусть себе воскуряет ладан Нероновым музам!“» [876:2a], с. 91–92.
Поскольку мы уже давно находимся в потоке евангельских событий, то истинное содержание рассказанного эпизода вполне ясно. Перед арестом Христа была Тайная Вечеря, см. рис. 1.63. Христос и все его апостолы собрались в харчевне и ужинали вечером, беседуя: «Когда же настал вечер, Он возлег с двенадцатью учениками» (Матфей 26:20).
Именно это и сообщает нам Филострат об Аполлонии: нашли гостиницу и сели за вечернюю трапезу. При этом была длительная беседа.
Ознакомительная версия.
