14
Вышел ли Паскаль из католической Церкви или остался в ней? Спор об этом ведется вот уже триста лет и, вероятно, будет вестись всегда, потому что он неразрешим в той плоскости, где происходит, – в «двух низших порядках – плоти и духа»; он мог бы решиться только «в третьем, высшем порядке любви».
В 1665 году, два с половиной года по смерти Паскаля, архиепископ Парижский Гардуэн де Перефикс, тот самый, который хотел вырыть из могилы тело его, чтобы бросить в общую яму, – призвав о. Павла Беррье, спросил его с грозным видом, правда ли, что он причастил такого отъявленного еретика-янсениста, как Паскаль? О. Павел оробел и смутился, но ответил по совести, что Паскаль, еще года за два до смерти, отрекся от янсенистской ереси и умер правоверным католиком. Архиепископ тотчас велел ему записать это показание и хотя обещал хранить его в тайне, но слова не сдержал и разгласил.
Лет через шесть о. Павел писал Жильберте Перье: «Слышал я, что вы огорчены тем, что люди злоупотребляют показанием о вашем брате, которое вынудил у меня покойный Парижский архиепископ… Я был тогда убежден, что верно понял слова, сказанные мне вашим братом… Но теперь вижу, что они могли иметь и, как я полагаю, действительно имели не тот смысл, какой я им придал… Я желал бы от всей души, чтобы это заявление никогда не было мною сделано потому, что оно, как мне теперь кажется, не соответствует истине и потому, что им злоупотребляют вопреки моей воле». И еще года через два – Этьену Перье: «Я никогда не говорил, что покойный господин Паскаль от чего-либо отрекся».[362]
Так падает главное и, в сущности, единственное свидетельство о том, что католики называют «отречением Паскаля от янсенистской ереси и его возвращением в лоно Римской Церкви».
Бедному о. Павлу тем труднее было понять, что думал Паскаль о Церкви, что, может быть, тот и сам это не всегда понимал. Ясно только одно: ни в протестантской, ни в католической Церкви Паскаль не вмещается; он между них как между двух огней. Ясно также, что в последние годы он отошел от «господ Пор-Руаяля». Как ни далек он от иезуитов – от янсенистов он еще дальше. Чтобы в этом убедиться, стоит только вспомнить тот уцелевший в «Мыслях» черновой набросок для «Писем»: «Больше всего следует исповедовать обе противоположные истины, в то время когда одна из них отрицается. Вот почему иезуиты так же не правы, как янсенисты; но все-таки эти еще более не правы, чем те, потому что иезуиты яснее исповедуют обе истины».[363]
«Иисус Христос – Искупитель всех… Когда вы (янсенисты) говорите, что Он умер не за всех… вы доводите людей до отчаяния… вместо того, чтобы приводить их к надежде».[364] Так отрицает Паскаль одну из глубочайших основ всего протестантства, от Лютера и Кальвина до Янсения, – догмат об искуплении не всех, а только немногих, предопределенных, «избранных». Но если бы суд его над католической Церковью не был так суров, как над протестантской, то он не повторял бы за св. Бернардом Клервосским: «К Твоему суду взываю, Господи!»
«Три в одном. Tres in unum» (здесь Паскаль как будто уже предчувствует, что Вселенская Церковь осуществится только под знаком Трех). «Три в Одном – единство и множественность: католики ошибаются, исключая множественность, а гугеноты (протестанты), исключая единство». «Если смотреть на Церковь как на единство, то глава ее, Папа, – все; но если смотреть на нее как на множественность (соборность), то Папа – только часть Церкви… Множественность, которая не сводится к единству, есть беспорядок, а единство, которое не зависит от множественности, есть произвол».[365]
Вот что говорит Паскаль о том, чему суждено было сделаться столпом Римской Церкви, – о папской непогрешимости: «Бог не творит чудес в обыкновенном водительстве Церкви. Странною была бы непогрешимость одного (Папы), но естественна – непогрешимость многих людей (Церкви), потому что водительство Божие скрыто в природе (и в человечестве) – как во всех делах Божиих».[366] Так не мог бы говорить Паскаль, если бы уже не стоял на пороге католической Церкви и не был готов из нее выйти.
«Молчание есть величайшее из всех гонений. Святые никогда не молчали… После того как Рим произнес приговор… должно тем сильнее кричать, чем приговор несправедливее и чем больше хотят заглушить крик, – пока не придет, наконец, Папа, который выслушает обе стороны… Добрые Папы найдут вопиющую Церковь».[367] «О, неужели я никогда не увижу христианского Папу на престоле св. Петра!» – эти слова друга своего Дома (Domat), единственного человека, который кое-что понимал в муке Паскаля о Церкви, мог бы и он повторить.[368]
«Кажется, обе Церкви (протестантская и католическая) правы, потому что в каждой из них – только половина истины», – говорит в книге «Восстановление Христианства», в главе «О любви», Михаил Сервет, «ересиарх», сожженный дважды, – Римскою Церковью, «в изображении (in effigie)», и в действительности, Кальвином.[369] «В каждой из двух Церквей – только половина истины», – это значит на языке Паскаля: «Две противоположные истины», – та, что в Церкви католической, и та, что в Церкви протестантской, – соединяется в Церкви Вселенской – в «третьем порядке Любви».
Лучше всего можно понять, что сделал Паскаль для будущей Вселенской Церкви, сравнив его с Лютером и Кальвином. Слабость этих обоих в том, что они вышли из католической Церкви, не пройдя ее всю до конца и исповедуя только одну из «двух противоположных истин», «соборность», «множественность»; сила Паскаля в том, что он вышел из католической Церкви, пройдя ее всю до конца и соединив обе истины – множественность, соборность и единство.
Лютер и Кальвин были только на пороге Вселенской Церкви под знаком Двух, а Паскаль в нее вошел, под знаком Трех.
Pascal, Pensées, éd. Brunschwigg, 233, «Fin de ce discours».
G. Michaut, Les époques de la pensée de Pascal, 1902, 219.
Pens., 421.
J. Chevalier, Pascal, 1922, 9–10.
Sainte-Beuve, Port-Royal, I, 279–281. Jansénius, Duvergier, 3–4.
H. Bremond, Histoire Litteraire du sentiment religieux en France, IV. Sainte-Beuve, 291–294.
Sainte-Beuve, IV, 113–114.
Chevalier, 39.
Sainte-Beuve, I, 80.
Chevalier, 39. Sainte-Beuve, I, 287–294. G. Michaut, 229.
S. August, Opus imperfectum contra Julianum, I, 78–79. J. Tixeront, Histoire du dogme, 1931, II, 428. Labriole, Hist. De la littérat. lat. chrét., 1920, 544. Coelest, De gestis Pelag., 23. Pelag., Expositiones, ap. S. Hieronym, Epist., 133, I:186, XXXVII.
Sainte-Beuve, I, 119.
Sainte-Beuve, I, 175. La Fontaine, Poèmes et poésies diverses, éd. Garnier, 292.
Bremond, 110–111.
Sainte-Beuve, II, 215.
Bremond, 155.
Sainte-Beuve, I, 163.
Sainte-Beuve, I, 134.
Pensées, 684. «Accorder les contraires».
E. Boutroux, Pascal, 1900, 85. Chevalier, 37. R. Fulop-Miller, Les Jésuites, trad. française, 1933, 127–133. Sainte-Beuve, I, 94–97.
Mémoires pour servir à 1'histoire de Port-Royal, Utrecht, 1742, I, 25.
Sainte-Beuve, I, 101–106.
Sainte-Beuve, I, 28–33.
Tres Socii, XX. S. Bonaventura, XVII. Celano, Vita S. Francisci, Paris, I, 6.
Michaut, 169.
Sainte-Beuve, I, 270. Fontaine, Mémoires, II, 462.
Boutroux, 87–88.
Bremond, 187, 248, 78–79.
см. сноску выше.
см. сноску выше.
E. Renan, Nouvelles études d'histoire religieuse, 479–480.
H. P. Stewart, La saintete de Pascal trad. française, 1919, 142.
Lancelot, Mémoires touchant la vie de M. de Saint-Cyran, 1738, II, 304. Bremond, 40.
Eckermann, Gesprache mit Goethe, II, 26 Februar, 2 Marz, 30 Marz 1831, 52–53.
P. Nicole, Grâce générale, I, 208–211. Bremond, 436.
P. Nicole, Pensées et Opuscules, 551. Bremond, 437.
P. Nicole, Essais de morale, 1733, I, 167–168. Sainte-Beuve, II, 150.
Essais de morale, IV, 103–104.
Luther, Tischreden, éd. 1568, S. 220.
Doumergue, Calvin, IV, 377.
Pensées, 185.
Mém. pour servir à 1'hist. du Port-Royal, Utrecht, 1742, II, 130–137. Sainte-Beuve, II, 79.
Sainte-Beuve, I, 135, 87.
см. сноску выше.
Pensées, 118, 300, 72, 303.
см. сноску выше.
см. сноску выше.
см. сноску выше.
Chevalier, 11, 38.
см. сноску выше.
V. Giraud, La vie héroïque de Blaise Pascal, 1923, pp. 4–5.
Michaut, Les époques de la pénsée de Pascal, 12–13.
V. Giraud, 2, 10.
