Слышав же благовѣрныи и христолюбивыи великии князь Василеи Дмитреевичь, самодержець Русския земля, помышление оного безаконнаго и свирѣпаго и гордаго мучителя и губителя Аксакъ Темиря царя, како помышляеть на православную вѣру, боголюбивыи же великии князь Василеи Дмитреевичь руцѣ на небо въздѣющи, съ слезами моляхуся, глаголюще: «Създателю и заступниче нашь, Господи, Господи, призри от святого жилища Своего и вижь свирепаго варвара[167] и сущих с ними, дръзнувших хулити святое и великое имя Твое и Пречистыа всенепорочныя Твоея Матери, заступници нашея. Низложи его, заступниче нашь Господь, да не речеть: гдѣ есть Богъ ихъ? Ты бо еси Богъ нашь, иже гордымъ противляяся. Стани, Господи, в помощь рабомъ Своимъ и на смиреныя Своя рабы призри. Не попусти, Господи, сему окаанному врагу нашему поносити[168] намъ, Твоя бо дръжава неприкладна и царство Твое нерушимо. Слыши словеса варвара сего и избави насъ и градъ нашь от окааннаго и безбожнаго и зловернаго царя Темирь Аксака».
Князь же великии Василеи Дмитреевичь посла весть къ отцу своему боголюбивому архиепископу Киприяну, митрополиту Киевьскому и всея Руси, чтобы народу повелелъ прияти постъ и молитву, съ усердиемъ и съ слезами Бога призывати. Преосвященныи же Киприянъ митрополитъ Киевъскии всеа Руси, слышавъ такую речь от сына своего великаго князя Василья Дмитреевича, и призва к собе вся архимандриты и игумении, и попове, и весь чинь священьскыи и повеле пети по всему граду молебны, а дети своя духовныя повеле имъ наказати, дабы прияли постъ и молитвы, и покаяние съ усръдиемъ от всея душа своея. Самь же пресвященныи Киприянъ митрополитъ тако же и по вся дни призывая к собе благоверныя князи и благочестивыя княгини, и вся властели и воеводы, и по вся часы наказая ихъ и учаше. Самь же Киприянъ митрополитъ по вся дни и часы от церквы не отступая, принося молбы Богу за князя и за люди. Тако[169] же повеле князь наместникомъ своимъ и властелем, и воеводамъ граднымъ укрепити осаду и събрати воя вся. Они же, слышавъ повеление господина своего, събраша людии вси[170] въ град и укрепиша осаду.
Благоверныи же великии князь Василеи Дмитреевичь, помянувъ избавление Царствующаго града, како избави Пречистаа Владычица наша Богородица Царствующии град от нашествия зловернаго и безбожнаго царя Хозъдроя, помянувъ послати по икону Пречистыа Владычици нашея Богородици. И призвавъ к собе князеи[171] своих и бояръ и рече имъ: «Хощу послати въ град в Володимерь по икону Пречистыа Владычици нашеа Богородици, Та бо можеть преложити печаль нашу на радость и можеть заступити нас и град нашь Москву от нахожениа иноплеменных, от нападениа вражия, от нашествиа ратных и от межуусобныя брани, и от кровопролития всякого, от мирьския печали, от напрасныя смерти, от всякого зла, находяща на ны». Помысливъ же сие благоверныи великии князь Василии Дмитреевичь, и посла въскоре къ отцу своему боголюбивому Киприяну, митрополиту Киевьскому и всеа Руси, и поведа ему все свое помышление, повеле ему послати въ славныи въ град Володимерь по икону Пресвятыа Владычици нашия Богородици. Боголюбивыи же Киприянъ митрополитъ, архиепископъ Киевьскии всея Руси, слышавъ такую речь от сына своего великаго князя Василья Дмитреевичя, и посла въ старыи въ славныи град Володимерь по икону Пречистыа[172] Владычица нашеа Богородици.
Клирики[173] же великия[174] зборныя церкви Святыа Богородици, иже в Володимери, протопопъ свѣщася с крилошаны, и Пречистую чюдную икону взяша и понесоша и от града Владимеря на Москву, страха ради Темирь Аксакова татарьска, его же иногда въ повестех слышахом далече суща под востокы солнечными, нынѣ же близъ, яко при дверех, приближился есть и готовиться, поощьряется, вооружаеться на ны зѣло. И бысть тогда мѣсяца августа въ 15 день, в самыи праздникъ честнаго Успения и преславнаго преставления Пречистыа Владычици нашия Богородици и приснодѣвы Марии, събрася весь град Володимерь, изыдоша на провожение чюдныя тоя и честныя иконы, яже проводиша честно, вѣрою и любовию, страхомъ и желанием, съ плачемъ и съ слезами, далече шествующе, от великия вѣры и многыя любви многи слезы излияша.
Егда же принесена бысть икона сии близъ града Москвы, и тогда весь градъ изыде противу иконы на стрѣтение ея. И стрѣтоша ю честно Киприянъ митрополитъ съ епископы и архимандриты, съ игумены и дияконы, съ всѣмъ клиросом[175] и причтомъ церковнымь, с черьноризци и съ черницами, съ благовѣрными князи и съ благовѣрными княгинями, и съ боляры и съ болярынями, мужи же и жены, уноша и дѣвы, и старци съ унотами, дѣти и младенци, сироты и вдовици, нищии и убозии, и всякъ възрасть мужьска полу и женьска, от мала и до велика, все много множьство бесчисленое народа людеи, съ кресты и съ иконами, съ еуангелии и свѣщами, и с кандилы, и съ псалмы и пѣсньми и пѣнии духъвными, паче же рещи вси съ слезами, малии и велиции, иже не обрѣсти человѣка не плачющися, нъ вси съ молитвою[176] и плачемъ, и вси съ воздыхании немлъчными и рыданиемъ и благодарениемъ руцѣ въздѣюще на высоту, вси моляхуся къ Святѣи Богородици, вопиюще и глаголюще: «О Всесвятаа Владычице Богородице, избави град нашь Москву от нахожения поганаго Темирь Аксака царя, и всякъ град християньскии и страну нашу защити, и князя и люди, и от всякого зла, заступи град нашъ Москву от нахожения ратных иноплеменных, и избави плененныя наши[177] от поганых, от огня и меча и напрасныя смерти, и от нынешныа от объдерьжащия скорби, и от печали, нашедшия нынѣ на нас, от настоящаго гнѣва и бѣдъ и нужди, от предлежащих сих искушении избави, Богородице, Своими богоприятными молитвами къ Сыну Своему и Богу нашему, Своимъ пришествиемъ еже к намъ, к нищимъ и убогимъ, и скорбящимъ, и печалующимъ, умилосердися, Госпоже, на скорбящия рабы Твоя, и на Тя надѣющися не погыбнемъ, нъ избудемъ Тобою от врагъ наших. Не предаи же насъ, заступнице наша и надежа наша, въ руцѣ врагомъ татаромъ, нъ избави насъ от врагъ наших, и противных съвѣты разори и козни их раздруши, въ время се скорби нашея нынѣшняя, нашедши на ны, буди теплая заступнице и скораа помощнице и предстателнице, да от нынѣшняя бых бѣды Тобою избавльшися, благодарно взопиемъ: Радуися, заступнице наша непостыднаа».
И тако Божиею благодатию и неизреченною милостию и молитвами Святыа Богородици град нашь Москва цѣлъ и съхраненъ бысть, а Темирь Аксакъ царь възвратися воспять и поиде въ свою землю. Оле преславное чюдо! О превеликое удивление! О многое милосердие к роду християньскому! Въ которыи день принесена бысть икона Пречистыа Богородици из Володимеря на Москву, и въ тои день Темирь Аксакъ царь безбожныи царь убояся и устрашися, и ужасеся, и смятеся, и нападе на нь страх и трепеть, и вниде страх въ сердце его и ужасъ въ душю его, и вниде трепеть въ кости его, и скоро отвержеся и охабися воевати Русские земли, и восхитишися быстрие путнаго шествия, и скорѣе градяху к Ордѣ, а к Руси тылъ показающи, и обратишися сердци своими въ свояси, и възвратишися въспять безъ успѣха, возмятошася и восколибашася, аки нѣкимъ гоними быша. Не мы бо ихъ гонихом, нъ Богъ милосердыи прогони их невидимою силою Своею и Пречистыа Его Матери, скорыа заступници нашея въ бѣдах, и молитвою[178] угодника Его, боголюбиваго и пресвященнаго новаго чюдотворца Петра, митрополита Киевъскаго и всея Руси, крѣпкаго заступника граду нашему Москвѣ и молебника находящаа на ны бѣды. И посла на них страх и трепеть, да окаменяться.
Нъ яко же древле при Езѣкеи[179] цари и при Исаии пророцѣ Сенахиримъ, царь Асуриискии, прииде на Иерусалимъ ратию, зѣло похваляяся въ гордости велицѣи, на Бога Вседержителя хулныа глаголы въспущая. Царь же Езекея тогда боляше, нъ аще и боленъ бѣ, но обаче помолися Богу съ слезами, купно съ пророкомъ Исаиемъ и съ всѣми людми, и услыша Богъ молитву ихъ, паче же Давыда ради угодника Своего. И посла Богъ аггела Своего, меню же, великаго архаггела Михаила, и абие въ ту нощь аггелъ Господень уби от полка Асурииска 100 тысящь и 80000 и 5. На утрии же въставши, обрѣтоша трупие мертва[180] лежаща. Царь же Асуриискыи Сенахиримъ в ту нощь убояся[181] зѣло и устрашися, съ останочными своими вои скоро убѣжа в Ниневию, и тамо от своих дѣтеи убиенъ бысть и умре. И яко же тогда при Сенахиримѣ[182] было[183], тако и нынѣ при Тимирь Аксацѣ. Единъ тоть же Богъ тогда и нынѣ, и едина благодать Божиа дѣиствуеть тогда и нынѣ. Милостивъ бо есть Богъ и силенъ, елико хощеть и мо жеть, еще и нынѣ милость Его велика есть на насъ, и яко избавил ны есть Господь изъ рукы врагъ наших татаръ, избавил ны есть от сѣча и от меча, и от кровопролития, мышцею силы Своея разъгналъ еси врагы наши, сыны Агарины, рукою крѣпкою и мышьцею высокою устрашилъ еси сыны Измаиловы. Не наши воеводы прогнаша Темирь Аксака и не наши воиньства пострашили его, но силою невидимою нападе на нь страхь и трепеть, и страхомъ Божиимъ устрашилъся и гнѣвомъ Божиимъ гонимъ бысть, потщався и отиде от Русскиа земли, отступивъ и поиде прочь, отнюду же и прииде, а земли Русстѣи отинудь не прикоснуся, ни оскорбѣ, ни стужи[184], ни вреди ея, нъ поиде безъ возврата. Мы же востахомъ и прости быхом, он же заиде и исчезе, и мы ожихомъ и цѣли быхом, и сѣть его скрушися, и мы избавлени быхомъ, помощь наша от Господа, сътворшаго небо и землю.
