Н-З Талмуд - Авот

мишна 13.

[Существуют] четыре типа поведения людей в том, что касается пожертвований бедным. Тот, кто хочет давать сам, но не [хочет, чтобы] давали другие, — враждебно относится к окружающим; [тот, кто хочет,] чтобы давали другие, но не он, — враг самому себе; тот, кто дает сам и побуждает давать других, — благочестив; тот, кто не [хочет] давать сам и не [хочет, чтобы] давали другие, — грешник.

[Существуют] четыре типа поведения людей в том, что касается пожертвований бедным. Букв, «четыре типа людей, дающих пожертвования бедным». Их объединяет то, что несмотря на такой разнобой в отношении к благотворительности, все они жертвуют деньги в пользу бедных и отличаются друг от друга лишь тем, что одни это делают охотно, а другие — вопреки желанию. (Мидраш Шмуэлъ)

Тот, кто хочет давать сам, но не [хочет, чтобы] давали другие, — враждебно относится к окружающим. Ему известно, что в заслугу за исполнение этой заповеди Вс-вышний награждает людей богатством, а такой человек не желает, чтобы другие богатели. (Мидраш Шмуэль)

Тот, кто не [хочет] давать сам и не [хочет, чтобы] давали другие, — грешник. Такой еврей тоже помогает бедняку, но лишь из сострадания к конкретному человеку, а не потому, что признает необходимость поддержки обществом всех нуждающихся. Он — грешник, ибо не признает принцип Торы, возводящей благотворительность в закон. (Мидраш Шмуэль)

[Существуют] четыре типа поведения людей в том, что касается посещения уроков Торы. Тот, кто приходит, но бездельничает, получает вознаграждение за сам факт своего прихода; тот, кто учится [самостоятельно], но не приходит [на уроки], получает вознаграждение за то, что учится; тот кто приходит и учится, — благочестив; тот, кто не приходит и бездельничает, — грешник.

[Существуют] четыре типа поведения людей в том, что касается посещения уроков Торы. Букв, «четыре типа людей, посещающих уроки Торы». В двух случаях из четырех следовало бы сказать не «посещающих», а «посещавших»: речь идет о тех, кто оставил занятия в группе либо потому, что решил учиться самостоятельно, либо по той причине, что сошел с правильного пути и Тора перестала его интересовать. (Тиферет Исраэль)

[Существуют] четыре типа [учеников], занимающихся у мудрецов: «губка», «воронка», «фильтр» и «сито». Губка впитывает все; в воронку с одной стороны входит, а с другой выходит; фильтр пропускает вино, но задерживает осадок; сито задерживает муку [крупного помола], но пропускает муку тонкого помола.

Если в предыдущей мишне речь идет о людях, посещающих уроки Торы до работы или после нее, то в этой говорится о тех, для кого изучение Торы — основное занятие и кому преподают ее мудрецы. Такие ученики уже и сами могут быть наставниками, но приходят к мудрецам, чтобы глубже проникнуть в их духовный мир. Образное описание четырех подходов к получению знаний и их дальнейшей передаче призвано подчеркнуть, что каждый из них должен применяться при преподавании определенных разделов Торы, а также в зависимости от контингента учеников. (Любавичский Ребе)

Губка впитывает. В Торе есть аспекты, которые следует «впитать в себя» со слов мудрецов, но не передавать другим, — к примеру тайны мироздания, тайны имен Вс-вышнего или фрагменты, в которых о евреях говорится в негативном плане. (Любавичский Ребе)

Фильтр пропускает вино, но задерживает осадок. Следует передавать ученикам лишь такие знания и идеи, которые они воспримут как доброе вино; когда же они не смогут что-либо воспринять, это оставит в их душах горький осадок. (Любавичский Ребе)

Сито задерживает муку [крупного помола], но пропускает муку тонкого помола. Иногда следует, упростив сложную систему идей, составляющих учебный материал, разбить его на подразделы и передавать знания небольшими дозами. (Любавичский Ребе)

Если любовь во всех ее проявлениях небескорыстна, то она иссякает с исчезновением корысти, а бескорыстная не иссякает никогда. Пример корыстной любви — любовь Амнона и Тамар, а бескорыстной — любовь Давида и Йег онатана.

«Небескорыстна» — тлуя ведавар, букв, «зависит от чего-либо». На первый взгляд, утверждение, приведенное в этой мишне, тривиально. И почему приводятся примеры, причем именно эти? На языке Талмуда тлуя ведавар означает нечто, постоянно зависящее от каких-либо факторов, обеспечивающих его существование, — как, скажем, жизнь человека зависит от состояния его мозга или сердца. Употребляя это выражение, составитель Мишны подчеркивает следующую мысль: неважно, чем была вызвана любовь, существенно лишь, бескорыстна ли она сейчас или корыстна и зависит от внешних причин. Любовь Амнона к его сестре Тамар изначально была естественной, родственной, но потом превратилась в корыстную, связанную с плотским влечением (см. Шмуэль II, 13:1-23). И когда исчезла корысть, исчезла и естественная любовь — Амнон возненавидел Тамар. Любовь же Давида и Йег онатана, возможно, изначально была вызвана сугубо внешними факторами: Йегонатан, должно быть, восторгался отвагой, мужеством и смекалкой Давида. Но потом эта любовь укоренилась в их сердцах, перестала зависеть от чего бы то ни было и связала друзей навсегда. (Любавичский Ребе)

Любовь... бескорыстная не иссякает никогда. Любовь между родителями и детьми, между другими близкими родственниками, а также любовь к мудрости, к высоким проявлениям духовности, в сущности, необъяснима, и потому ее можно назвать бескорыстной. (Тиферет Исраэль)

[Оба мнения в] каждом споре, [который ведется] во имя истины, в конце концов восторжествуют, [не перечеркивая друг друга], а спор ради спора — бесплоден. Пример спора во имя истины — спор Гилеля и Шамая, а спора ради спора — Кораха и всех его сообщников [с Моше].

Возникает вопрос: как могут восторжествовать оба взаимоисключающих мнения? Могут, поскольку в тексте буквально сказано — «восторжествует спор». Про дискуссии между Гилелем и Шамаем в Талмуде говорится: «И это [мнение], и другое — слова Б-га, Источника жизни» (Эйрувин, 136). Все происходящее в нашем мире имеет свои прообразы в высших мирах; и мнение Г илеля, и мнение Шамая уходят корнями в Мир Эманации, где между ними нет антагонизма. (Мидраш Шмуэль)

Комментарий «Мидраш Шмуэль» не до конца раскрывает смысл слов Мишны «в конце концов». Аризаль объясняет, что в будущем мире, после прихода Машиаха, все будут поступать согласно мнению Шамая. (В то время как сегодня мы в подавляющем большинстве случаев придерживаемся мнения Гилеля. — Прим. пер.} (Ликутей Тора, 3:546)

Объяснение автора «Ликутей Тора» также не является исчерпывающим, ибо остается открытым вопрос об одновременном («восторжествует спор») торжестве обоих мнений. Можно предположить, что Аризаль говорил о первом периоде после прихода Машиаха. Про второй же период, когда мертвые вернутся к жизни, Талмуд говорит: «Заповеди потеряют в будущем актуальность» (Нида, 616). Именно в эту эпоху и восторжествуют оба мнения. Чтобы понять это, надо прежде всего уяснить смысл этих слов Талмуда о заповедях. Поскольку Тора и заповеди — выражение воли Вс-вышнего, содержание их вечно останется неизменным, потеряет актуальность лишь «привязка» ко времени, пространству и человеку как «инструменту» их реализации. Когда люди исполнят свое предназначение в этом мире, воспользовавшись дарованной им свободой воли для приведения его к совершенству, и они, и все мироздание в целом сольются с Творцом. После этого мертвые вернутся к жизни, и Тора со всеми ее заповедями, завершив свою роль в одухотворенном человеком мире, останется лишь выражением воли Вс-вышнего в чистом виде, на уровне, где противоречия прекрасно уживаются. В этом, очевидно, и состоит смысл сказанного в этой мишне. (Любавичский Ребе)

Спор Гилеля и Шамая. Это — классический пример спора ради истины. Те, кто спорят ради самого спора, рано или поздно выдохнутся, исчерпают свои аргументы и придут к согласию; в этом же случае спор разрешим лишь на уровне высших духовных сущностей и ни один из смертных, даже самый великий ученый, не может быть арбитром в нем. (Дерех хаим)

На важную особенность их спора обращает внимание книга «Зогар». Корни души Шамая — в свойстве Творца, именуемом «Гвура» («Строгость»), а души Гилеля — в «Хесед» («Доброта»), — и это, безусловно, влияло на характер их интеллекта. Известно, однако, что некоторые из законов Торы Шамай толковал более мягко, чем Гилель. Это говорит о том, что в своем споре ради истины оба преодолевали духовные ограничения, связанные со свойствами их разума. (Любавичский Ребе)