Последующие слова этого биографа с первого раза могут возбудить в нас к нему недоверие — слова, повторенные потом нашим преподобным Нестором, будто святой Мефодий при содействии двух попов борзописцев преложи все книги Священного Писания в продолжение шести месяцев. Но при надлежащем внимании к делу недоверие легко рассеется, будем ли понимать слово преложи в буквальном смысле или, как хотят некоторые [*408], в смысле переносном (преложи, т. е. переписал). Если скажем, что святой Мефодий в шесть месяцев перевел все книги Священного Писания, кроме Маккавейских, то, чтобы точнее определить объем сего труда, надобно исключить из него не только три Маккавейские книги, но и Псалтирь, которая уже была переведена прежде, еще при святом Кирилле, и несколько глав, или отрывков, из прочих книг Ветхого Завета, известных под именем паремий и тогда же переведенных, и все 27 книг Нового Завета, которые также почти всецело были переведены при святом Кирилле. Таким образом, труд святого Мефодия уменьшится почти целою третью и окажется, что святой Мефодий перевел в течение шести месяцев только две с небольшим трети нынешней Библии. Ужели ж кто станет сомневаться, что отличный знаток греческого и славянского языков, вполне искусившийся в переводах с одного на другой, при помощи двух надежных сподручников мог перевести две трети нашей Библии в шесть месяцев, исключительно занимаясь одним этим делом? Еще легче объясняется событие, если слово преложи примем в смысле переносном. Святой Мефодий мог заниматься переводом Священного Писания по смерти святого Кирилла, в продолжение всего своего многолетнего служения Церкви, улучая для сего свободное время от трудов пастырских, и переводил книги поодиночке, отрывками, записывая перевод начерно и наскоро. Приведши мало-помалу все к окончанию, он посадил двух «попов-борзописцев», которые, чередуясь, переписали в продолжение шести месяцев все то, что он им диктовал, снося, конечно, при этом не один раз свой перевод с самым подлинником и как бы вновь прелагая Библию в их присутствии. Вследствие сего они же первые и могли передать другим весть, что святой Мефодий преложи в шесть месяцев вся книги исполнь. Вообще, должно заметить, что сказание ученика и жизнеописателя Мефодиева о преложении священных книг не только не поселяет к нему недоверия, напротив, возбуждает особенное доверие пред всеми другими свидетелями. Эта точность в определении книг переведенных (вся книги исполнь, разве Макавеи), в указании лиц, трудившихся при переводе (два попа борзописца) , и крайняя точность в обозначении начала, продолжения и окончания перевода (начен от марта месяца до двоенадесяте и шести дне октября) к известному именно дню года (ко дню святаго Димитрия Солунскаго) невольно заставляют предполагать, что свидетель сам был очевидцем всего им повествуемого или, по крайней мере, мог узнать все это от других как нельзя лучше.
Перейдем теперь к решению вопроса о языке библейских и богослужебных книг, переведенных святыми Кириллом и Мефодием.
Часть ответа на этот вопрос мы уже слышали, перебирая древние свидетельства, относящиеся к рассматриваемому нами событию. Почти все они [*409] единогласно утверждают, что славянские апостолы совершили свой перевод с языка греческого, и только две латинские легенды довольно неопределенно высказывают мысль, что многое перевели солунские братья с греческого и латинского [*410]. Станем ли колебаться, какому из этих мнений отдать предпочтение? Кроме того что первое подтверждается несравненно большим количеством свидетельств, нежели последнее, и свидетельств древнейших, не только славянских и греческих, но и латинских, между тем как в пользу последнего говорят только два латинские, и очень поздние; кроме того что свидетельства первого рода отличаются совершенною определенностию и точностию, а последние так неопределенны, что легко можно относить их и к другим каким-либо переводам святых Кирилла и Мефодия, а не к библейским и церковным книгам, спросим только: какие же из этих книг могли бы перевести они с языка латинского? Книги богослужебные, переведенные ими, без всякого сомнения, переведены с греческого — из Болгарии они перешли к нам и с некоторыми исправлениями дошли до настоящего времени; всяк может видеть, римские ли это чинопоследования. Притом Диоклейский священник ясно заметил, что первоучители славян научили их совершать литургию по обычаю греков [*411]. И если бы святыми Кириллом и Мефодием переведены были вначале римские церковные книги, то откуда бы взялась эта разность обрядов Церкви Болгарской и Русской от обрядов латинского богослужения, которую так резко обозначает один из пап того времени [*412]? Относительно же книг Священного Писания довольно припомнить решительное свидетельство одного биографа и ученика святого Мефодия, что он преложил все эти книги сполна, кроме Маккавейских, «от гречьска языка в словеньск», хотя мы не отвергаем, что славянские апостолы при своем великом труде могли иметь под руками и латинский перевод Иеронимов в качестве пособия, как пользовались они, несомненно, переводом готским епископа Ульфилы [*413].
Остальною половиною вопроса о языке библейских и богослужебных книг, переведенных славянскими апостолами, или о том, на какое из славянских наречий сделан сей перевод, мы в подробности заниматься не станем, потому что этот предмет принадлежит не столько церковной истории, сколько славянской филологии, если даже не исключительно одной последней. Для нас довольно заметить: 1) что все относящиеся сюда мнения современных ученых разделяются на два рода: к первому принадлежат те предположения, по коим перевод совершен первоначально на коренной общеславянский язык, не разветвившийся еще на наречия, а ко второму — мнения, что перевод сделан на то или другое из славянских наречий в частности; 2) что последний класс мнений подразделяется еще на несколько частнейших: одни признают этим наречием моравское [*414], другие — словацкое [*415], третьи — крайновиндское [*416], четвертые — сербское [*417], пятые — болгарское [*418]; и наконец, 3) что в наши особенно дни большая часть ученых подают голоса свои в пользу наречия болгарского. И надобно сознаться, что это мнение, сравнительно с прочими, имеет самые прочные основания и в истории, и в филологии.
В истории:
1. Из всех древних свидетельств нет ни одного, которое бы утверждало, что святые Кирилл и Мефодий перевели Священное Писание или церковные книги на наречие сербское, или словацкое, или моравское, или крайновиндское, между тем как жизнеописатель Климента, архиепископа Болгарского, живший в Х в., прямо говорит [*419], что этот перевод сделан на язык болгарский, свидетельство тем более важное, что жизнеописатель был учеником Климента, значит, жил при нем в самой Болгарии и, следовательно, мог безошибочно узнать или даже и сам судить о языке перевода солунских братьев.
2. Все прочие свидетельства, которые, по-видимому, неопределенно выражаются, что перевод сделан на язык славянский, могут быть объяснены по преимуществу в пользу наречия болгарского. Ибо известно, что в VIII и IX вв., во дни жизни Кирилла и Мефодия, равно как и впоследствии, страна, занимаемая тогда болгарами, носила два имени: Славинии, по древним своим обитателям, и Болгарии, по новым населенцам, и, следовательно, язык болгар безразлично мог называться и действительно назывался и болгарским, и славянским [*420]. Иоанн, экзарх Болгарский, переведший на свое отечественное наречие Богословие святого Иоанна Дамаскина, в предисловии к этому переводу несколько раз называет свой язык славянским и в то же время своим [*421]. А древний жизнеописатель Климента, епископа Болгарского, представляет пример еще разительнее, когда повествует: «Поелику народ славянский, или болгарский, не понимал Писания на греческом языке, то святые... молили Утешителя... ниспослать им способность к изобретению письмен, которые бы согласовались с грубостию болгарского языка; молитва их была услышана, и они, изобретши славянские буквы, перевели Богом дарованные Писания с греческого языка на болгарский» [*422].
3. И в последующее время между славянами господствовало мнение, что их Библия переведена на язык болгарский. «Сиа ж (Кирилл и Мефодий) преложиста въсе Божественное Писание греческих книг на словенскы язык на болгарскы», сказано в одном древнеписьменном молитовнике, и, судя по языку, это свидетельство, кажется, справедливо может быть отнесено к XIII в. [*423] В XVI столетии (в 1591 г.) один протоиерей, переведши Евангелие на южно-русское, или малороссийское, наречие, говорит, что он сделал свой перевод с болгарского подлинника: так называет он язык церковнославянский [*424].
4. Не без причины, конечно, святые Кирилл и Мефодий доныне живут в устах болгарского народа как болгарские книжники [*425].
В филологии:
1. Язык нашей Библии и богослужебных книг имеет разительное сходство с тем, какой употреблялся в Болгарии в Х в., как можно видеть из переводов Иоанна, экзарха Болгарского [*426].
