Мудрый автор книги Экклезиаст показывает путь спасения, восхождения к Богу как преодоление пессимизма эллинской (мирской) философии воспитанием в себе непрестанного памятования о Боге и Его благой и промыслительной воле.
6.2. Песнь Песней Соломона
Книга Песнь Песней Соломона, состоящая из 8-ми небольших глав, построена как музыкальная пьеса, в которой участвуют жених, невеста и хор друзей, и представляет собой древнюю венчальную песню, схожую с теми, которые до сих пор существуют у всех народов. В основе ее лежит реальная история страстной любви царя Соломона (вообще весьма любвеобильного и из-за этого в итоге духовно пострадавшего) к эфиопской наложнице, юной Суламите, одной из многих в гареме славного царя. В книге они становятся только образами влюбленных друг в друга и поочередно воспевающих любовь жениха и невесты:
«Невеста: Да лобзает он меня лобзанием уст своих!
Ибо ласки твои лучше вина.
От благовония мастей твоих
Имя твое — как разлитое миро …
Влеки меня, мы побежим за тобою —
Царь ввел меня в чертоги свои —
Будем восхищаться … тобою,
Превозносить ласки твои больше, нежели вино …
Что яблоня между лесными деревьями,
То возлюбленный мой между юношами.
В тени ее люблю я сидеть,
И плоды ее сладки для гортани моей.
Он ввел меня в дом пира,
И знамя его надо мною — любовь.
Подкрепите меня вином,
Освежите меня яблоками,
Ибо я изнемогаю от любви …
Жених: О, ты прекрасна, возлюбленная моя,
Ты прекрасна!
Глаза твои голубиные
Под кудрями твоими;
Волосы твои — как стадо коз,
Сходящих с горы Галаадской …
Как лента алая губы твои,
И уста твои любезны;
Как половинки гранатового яблока — ланиты твои …
Два сосца твои —
Как двойни молодой серны,
Пасущиеся между лилиями …
Вся ты прекрасна, возлюбленная моя,
И пятна нет на тебе!
Пленила ты сердце мое, сестра моя, невеста …
Одним взглядом очей твоих …
О, как любезны ласки твои, сестра моя, невеста!.
Округление бедр твоих как ожерелье,
Дело рук искусного художника;
Живот твой — круглая чаша,
В которой не истощается ароматное вино;
Чрево твое — ворох пшеницы,
Обставленный лилиями …
Этот стан твой похож на пальму,
И груди твои на виноградные кисти.
Подумал я: влез бы я на пальму,
Ухватился бы за ветви ее;
И груди твои были бы вместо кистей винограда …
Невеста: Возлюбленный мой бел и румян,
Лучше десяти тысяч других.
Голова его — чистое золото;
Кудри его волнистые,
Черные, как ворон …
Щеки его — цветник ароматный …
Губы его — лилии,
Источают текучую текучую мирру;
Руки его — золотые кругляки,
Усаженные топазами;
Живот его — как изваяние из слоновой кости,
Обложенное сапфирами …
Уста его — сладость,
И весь он — любезность…»
(1, 2–4; 2, 3–5; 4, 1–5, 7, 9, 10; 5, 10–16; 7, 2, 3, 8, 9)
Воспеванию взаимного обладания вторит хор, то продолжающий поэтические сравнения, то вопрошающий жениха и невесту друг о друге. Автор абстрагируется от реальных Соломона и Суламиты и воспевает красоту, чистоту и силу чувственной земной любви. В конце книги невеста говорит:
«Положи меня, как печать, на сердце твое,
Как перстень, на руку твою:
Ибо крепка, как смерть, любовь,
Люта, как преисподняя, ревность …
Большие воды не могут потушить любви
И реки не зальют ее.
Если бы кто давал
Всё богатство дома своего за любовь,
То он был бы отвергнут с презреньем».
Итак, «крепка, как смерть, любовь». Эта фраза означает не только то, что мысль о смерти и чувство любви — важнейшие для человека. «Крепость» смерти есть начало разговора о смысле жизни; тема смерти неизбежно перекликается с размышлением и переживанием о Боге. Мысль о смерти возводит к Богу. Но, оказывается, и любовь возводит к Нему. Во-первых, потому, что юношеская любовь, неиспорченный эрос — это поистине Божий дар; и влюбленные, идеализируя друг друга и не желая думать о возможном будущем разочаровании, именно так это и воспринимают. А во-вторых, она есть земное преломление иной любви, любви Бога к своему творению. Разговор о любви, казалось бы, относится скорее к НЗ, но уже в рассматриваемой книге мы встречаем свидетельство откровения Божией любви. Может быть, не случайно название книги имеет ту же конструкцию, что и вся Книга Книг (Библия) — «Песнь Песней»? Чтобы понять это, обратим внимание на некоторые черты описания жениха и невесты, которые странно было бы отнести к поэтической лирике, даже столь древней:
Ж: «Кобылице моей в колеснице фараоновой
Я уподобил тебя, возлюбленная моя».
Хор (про невесту): «Кто эта, восходящая от пустыни
Как бы столбы дыма,
Окуриваемая миррою и фимиамом?…» (3, 6)
Ж: «Зубы твои, как стадо выстриженных овец,
Выходящих из купальни,
Из которых у каждой пара ягнят,
И бесплодной нет между ними …
Шея твоя — как столп Давидов,
Сооруженный для оружий,
Тысяча щитов висит на нем …
Глаза твои — озерки Есевонские,
Что у ворот Батраббима;
Нос твой — башня Ливанская,
Обращенная к Дамаску;
Голова твоя на тебе, как Кармил…»)
О ком идет речь: о едва достигшей совершеннолетия девушке или о мощной крепости? При внимательном рассмотрении текста в образе невесты начинают проглядывать совсем иные черты — черты Иерусалима, черты Израиля, возлюбленного Богом. А вслед за тем в образе юного царя, величие которого подобно Ливанским кедрам (5, 15) и которого ищет по улицам и площадям душа невесты (3, 2), угадывается Сам Ягвэ — Творец и Промыслитель избранного народа, являющийся в «хоре» — сонме ликующих ангелов.
Может показаться странным, что отношения между Богом и народом Израиля автор представляет в виде любовного обладания Жениха и Невесты. Но на самом деле это особый, принятый в Писании прием, встречающийся у пророков и перешедший в НЗ. Происхождение его весьма интересно. В древних религиях брачно-сексуальная символика занимала большое место, и часто процессы творения мира и появления его сущностей и стихий описывались в виде «брака богов», от которого рождались новые боги и энергии. У Бога-Отца обязательно имелась Божественная Супруга-Мать, у них рождались дети, и в мифологическом сознании древних возникали сложнейшие теогонические схемы, которые в новое время были унаследованы разного рода теософами. Словно полемизируя с древними выдумками, Библия говорит — Бог один, нет никаких богов рядом с Ним, а если говорить о браке, то этим браком, союзом является Завет, заключенный с Израилем со времен Авраама и подтвержденный на горе Синай при Моисее. По мере постепенного узнавания тайны Божественной любви Ягвэ представляется Женихом, взявшим в жены чистую (в идеале, в замысле, но не в реальной истории) «невесту» — Израиль. Бог не просто любящий Супруг, он — «Ревнитель», т. е. ревнует к Израилю, который часто оказывается Ему неверен. Подробно об этом скажут пророки Осия и Иеремия, а в НЗ Господь Иисус будет называть Себя Женихом, апостолов — друзьями Жениха или сынами чертога брачного, наши души — девами, готовыми к браку, Царство Божие — брачным пиром; св. ап. Павел назовет невестой Христову Церковь, а Апокалипсис св. Иоанна величественно завершит этот ряд образов. Но тема любви Бога и человека всегда будет присутствовать в жизни святых:
«Прииди, Свет истинный; прииди, Жизнь вечная; прииди, сокровенная тайна; прииди, сокровище безымянное; прииди, вещь неизреченная; прииди, Лицо непостижимое; прииди, непрестанное радование! Прииди, Свет невечерний; прииди, всех хотящих спастися истинная надежда. Прииди, мертвых воскресение; прииди, могучий, все всегда делающий, преобразующий и изменяющий одним хотением; прииди, невидимый, совершенно неприкосновенный и неосязаемый. Прииди, всегда пребывающий неподнижным и ежечасно весь передвигающийся и приходящий к нам, во аде лежащим, — Ты, превыше всех небес прерывающий. Прииди, имя превожделенное и постоянно провозглашаемое, о котором никто не может сказать, что оно, и никто не может узнать, каков Ты и какого рода, так как это нам совершенно невозможно. Прииди, венок неувядающий. Прииди, Ты, Которого возлюбила и любит несчастная моя душа. Прииди, Единый, ко мне единому. Прииди, отделивший меня от всех и соделавший на земле одиноким. Прииди, Сам соделавшийся желанием во мне и возжелавший, чтобы я желал Тебя, совершенно неприступного. Прииди, дыхание и жизнь моя. Прииди, утешение смиренной души моей» (св. Симеон Новый Богослов).
