Но «слезы» Жизни были уже преддверием победы. Все, что затем произойдет на глазах у пораженных учеников и толпы иудейской, будет предвосхищением трехдневного Воскресения Спасителя. И Господь молится [[315]], прежде чем повелеть Лазарю воскреснуть, но это была молитва не о воскресении мертвого, а о немощи и маловерии тех, кто при этом присутствовал. Это подтвердил Сам Господь, когда сказал: «Отче! Благодарю Тебя, что Ты услышал Меня. Я и знал, что Ты всегда услышишь Меня; но сказал сие для народа здесь стоящего, чтобы поверили, что Ты послал Меня» (Ин. 11, 41–42). Что молитва была не о воскресении мертвого, доказывается и тем, что Лазарь воскрес не сразу после молитвы. Он воскрес, когда услышал повеление: «Лазарь! иди вон» (Ин. 11, 43).
{стр. 136}
Святитель Иоанн Златоуст, подвигаемый этим чудом, начинает характерный диалог со смертью и адом и говорит: «О сила смерти! О могущество силы, удерживающей душу! О ад! Совершилась молитва, и ты не освобождаешь мертвого? Нет, говорит ад. Почему? Потому что мне не дано повеления. Я страж, удерживающий здесь виновного; если не получаю повеления, то и не отпускаю; молитва же была не для меня, а для присутствовавших неверных; не получая повеления, я не отпускаю виновного; ожидаю голоса, чтобы освободить душу». И действительно! Едва раздалось Господне повеление: «Лазаре, гряди вон!» — как мертвый тотчас разрушил законы смерти [[316]].
В этих Господних словах заслуживает специального внимания и следующее. Господь не сказал: «Лазаре, оживи», но «иди вон». Почему? Чтобы научить присутствовавших, что Зовущий есть Бог живых, а не мертвых. Погребальные одежды и саван удостоверяли, что Лазарь действительно умер, «одежды и повязки свидетельствовали о смерти, а немедленное послушание и безудержный страх возвестили о власти Господа». Господь воззвал громким голосом, ибо этим громким, мощным голосом Он предъизобразил будущее Воскресение, когда ангел… вострубит, и мертвые воскреснут… (1 Кор. 15, 52) [[317]].
«А для чего Христос позвал мертвого по имени? […] Для того, чтобы, обратив речь вообще к мертвым, не вызвать всех из гробов […]. «Лазарь! иди вон»; тебя одного Я вызываю в присутствии этого народа, чтобы частным воскресением показать и силу будущего; так Я, воскресив одного, воскрешу вселенную» [[318]]. «Он не удвояет {стр. 137} слова», чтобы не воскрес и не разбежался во все стороны весь мир мертвых. Этими словами Он говорил: «Одного мертвеца Я зову, не приходите все. Еще не настало время для того повеления, когда услышат мертвые глас Сына Человеческого […]. А пока пусть придет сюда только один, пусть один освободится как друг одного Единородного, одного только узника Я требую. Пусть никто из обитателей преисподней не противится Моему повелению, ни привратник тьмы, ни мрачный приставник темницы, ни ключники преисподней […]. Пусть это будет для вас первым уроком того, как отдавать Моих. И ты, ад, молчи, загради свои уста […], повинуйся Владыке, ничем не прикрывайся. Человек уже убегает из твоих затворов. Лазаре, гряди вон: будь победителем смерти в силу Моего повеления» [[319]].
Конечно, Господь, порвавший цепи смерти, мог развязать и погребальные пелены, которыми был обернут Лазарь. Однако Он оставляет этот труд иудеям, чтобы те лично удостоверились в чуде. Чтобы они убедились в том, что Христос — властитель жизни и смерти. И еще, чтобы подтвердить Свою победу над смертью прежде той космической битвы, которая Ему предстояла на Кресте [[320]].
Тропарь празднику святого и праведного Лазаря, друга Христова, и Недели Ваий также возвещает победу Господа над смертью и адом. Он гласит: «Общее воскресение прежде Твоей страсти уверяя, из мертвых воздвигл еси Лазаря, Христе Боже. Темже и мы, яко отроцы победы знамения носяще, Тебе, победителю смерти, вопием: осанна в вышних, благословен Грядый во имя Господне» [[321]].
{стр. 138}
РАСПЯТИЕ — ЭТО УПРАЗДНЕНИЕ СМЕРТИ
Если Божественное Воплощение представляет собой начало освобождения человека от уз смерти и ада, если вся земная жизнь Богочеловека Господа и особенно совершенные им воскрешения мертвых — сына вдовы Наинской, дочери Иаира и Четверодневного Лазаря — предвещали победу над смертью, то сама победа над смертью, «спасение наше, совершилась на Голгофе, а не на Фаворе, хотя и там уже говорилось о Кресте Христовом (Лк. 9, 31). Христос должен был умереть, чтобы завещать человечеству полноту жизни. Это не была необходимость мира. Это была необходимость Божественной любви, необходимость Божественного порядка. Это таинство нам невозможно постигнуть. Почему истинная жизнь должна была открыться через смерть Единого, Который есть Воскресение и Жизнь? (Ин. 14, 6). Единственный ответ заключается в том, что спасение должно было стать победой над смертью, над смертностью человека» [[322]].
Следовательно, честные Страсти и светоносное Воскресение явились решающим и окончательным ударом против смерти. Поэтому преподобный Иоанн Дамаскин пишет, что крестная смерть Христа — это «венец Вопло{стр. 139}щения Бога Слова». В другом месте, поясняя эту истину, он пишет, что каждое дело и чудотворное действие Иисуса и божественны, и чудесны, но поразительнее всего Честной Крест Его. Ибо не чем иным, как только Крестом Господа нашего Иисуса Христа, была упразднена смерть, разрешен грех нашего праотца, изгнана тьма и разрушена сила адова, нам даровано Воскресение и дана способность презреть материальную жизнь и саму смерть, совершилось наше возвращение к прежнему блаженству, открылись врата рая, человеческое естество удостоилось места одесную Отца, мы сделались детьми и наследниками Божиими. Все это было достигнуто крестной смертью Господа [[323]].
Когда зло человеческое достигло апогея и предела [[324]], Сын Божий воплотился, чтобы принести Себя в «жертву, которая могла бы очистить нас» [[325]], и сверх того примирить нас с Богом Отцом (Рим. 5, 10. Кол. 1, 22).
Мы, люди, грехом воздвигли Крест. И в то время, как должны были быть распяты мы, виновные, пригвождается ко кресту Тот, Кто не был повинен никакому осуждению или смерти, ибо …Он не сделал никакого греха, и не было лести в устах Его (1 Пет. 2, 22). Так совершенно безгрешный Господь «взял на Себя наши немощи и понес болезни (Мф. 8, 17), был язвен за нас, чтобы ранами Его мы исцелились (Ис. 53, 5). Христос искупил нас от клятвы закона, сделавшись за нас клятвою… (Гал. 3, 13), претерпел поноснейшую смерть, чтобы нас возвести к славной жизни» [[326]]. Господь поднимает крест, и {стр. 140} принимает пригвождение на нем, будто злодей, и, таким образом, несет на Себе проклятие греха и смерти до того момента, пока словом «совершилось!» (Ин. 19, 30) не обозначает конец греха и смерти. Бог Отец соблаговолил попустить, чтобы Единородный Его Сын, не знавший греха, был осужден за нас, как грешник, чтобы мы через наше единение с Ним сделались праведными пред Богом (2 Кор. 5, 21).
Господь пожертвовал Собою как представитель всех людей, всех поколений, …умер за всех… (2 Кор. 5, 14). Он принес жертву однажды и навсегда (Евр. 7, 27; 9, 28; 10, 10–12) и покрыл грехи всех людей от начала мира до скончания века. Господь, как говорит божественный Златоуст, принес жертву «однажды, и этого довольно навсегда» [[327]]. Его жертва была принесена «за всю природу» и была «достаточна для спасения всех» [[328]].
Благодаря Искупительной Жертве Господа, как пишет священномученик Игнатий Богоносец, люди живут «по образу Иисуса Христа, Который умер за вас, чтобы вы, уверовав в смерть Его, смерти избежали» [[329]]. Святитель Афанасий Великий подчеркивает, что Господь воспринял тело, подобное нашему, потому что все мы ответственны за тление смерти, и что Он предал это тело на смерть за всех, и отмечает: «Слово знало, что тление не иначе могло быть прекращено в людях, как только непременною смертию; умереть же Слову как бессмертному и Отчему Сыну было невозможно. Для сего–то самого приемлет Оно на Себя тело, которое бы могло умереть, чтобы, как причастное над всеми Сущего Слова, довлело оно к смерти за всех, чтобы ради обитающего в нем Слова пребыло нетленным и чтобы, наконец, во всех прекращено было тление благодатию Воскресения». {стр. 141} «И, — продолжает столп Православия, — самое тление в смерти не имеет уже власти над людьми ради Слова, вселившегося в них посредством единого тела. […] Ибо погиб бы род человеческий, если бы Владыка и Спаситель всех, Сын Божий, не пришел положить конец смерти. […] Ибо Слово принесением в жертву собственного Своего тела и положило конец осуждавшему нас закону и обновило в нас начаток жизни, даровав надежду Воскресения. […] Ибо ныне уже не как осужденные умираем, но как имеющие восстать ожидаем общего всех Воскресения» [[330]].
