Объясните, о чем пациенту предстоит молиться. Ему надо говорить Богу о том, что он уже рассказал вам, не стесняясь заглядывать, если нужно, в свой список. Пациент должен быть уверен, что он сказал Господу о своих чувствах, которые переживал, когда происходили описываемые им события, то есть о том, что чувствовал тогда ребенок, подросток или юноша, которым он был.
Вводная молитва консультанта
Я всегда начинаю встречу с молитвы. Хотя здесь нет заранее установленной формы, но такая молитва обычно включает в себя примерно такие слова:
«Господи Иисусе, мы усмиряем сейчас перед Тобой свои сердца… Мы знаем, что Ты был здесь всякий раз, когда мы беседовали, так что Ты знаешь, о чем мы говорили. Мы счастливы, что Ты понимаешь нас даже лучше, чем мы сами понимаем себя.
Мы теперь нуждаемся в Твоей помощи, потому что не знаем точно, как надо молиться. Но Ты обещал в Своем Слове, что в такие времена Ты пошлешь Духа Своего Святого, чтобы Он подлинно вошел в наши сердца и молился в нас и через нас. И даже когда мы не знаем точно, что сказать, Ты примешь наши воздыхания, и стоны, и страдания и переложишь их на язык молитвы. Мы просим Тебя совершить это прямо сейчас — войди в сердце (имя пациента) и молись за него (нее). Дай ему (ей) нужные слова для молитвы и пробуди те чувства, которые должны у него (нее) пробудиться.
Сейчас, Господи Иисусе, я хочу передать Тебе маленького (возраст) — летнего ребенка по имени (имя пациента). Он (она) хочет рассказать Тебе о чем–то, что причинило ему (ей) много боли. Я знаю, что Ты выслушаешь его (ее). Итак, я передаю Тебе (имя пациента).
Теперь, (имя пациента), просто поговори с Иисусом и расскажи Ему обо всем, что находится в твоем сердце».
Обычно вскоре после вводной молитвы консультанта пациент начинает молиться сам. Однако если возникает длинная пауза, будьте готовы терпеливо и в молитвенном настрое дождаться ее окончания. Если болезненные переживания вполне конкретны, пациенты, как правило, начинают рассказ с каких–то более ранних происшествий своего детства. Если же речь идет скорее об общей атмосфере в семье, они часто могут начать с поздних общих впечатлений, а уже затем перейти к отдельным событиям. Тем не менее решить, с чего начать, они должны самостоятельно в зависимости от того, что занимает основное место в их воспоминаниях.
Молитвенное время невозможно каким–то образом упорядочить или формализовать. Это одна из причин, по которой многие консультанты опасаются заниматься исцелением памяти: течение этого процесса не всегда управляемо, а содержание не всегда можно предугадать. Честно говоря, это пугает, и консультантам надо просто «расслабиться», целиком вверив руководство Святому Духу, и всерьез постараться отказаться от всяких ожиданий.
Иногда пациенту нужно довольно много времени, чтобы действительно открыться в молитве. Вам следует без колебаний прерывать или направлять его молитву, если вы чувствуете, что пациент начинает говорить слишком «в общем», избегая болезненных воспоминаний. Даже во время молитвы старайтесь сделать все возможное, чтобы помочь пациенту оживить в памяти его настоящие чувства.
На этом этапе особенно важна открытость; хорошо, если в ходе молитвы вы будете побуждать пациента к этому. Вполне уместны и полезны, например, такие фразы: «Почему бы вам не рассказать Иисусу и о том, что вы чувствовали, когда это случилось?» или «Когда вы говорите Богу об этом, не бойтесь дать волю своим чувствам, не сдерживайте себя в их проявлении». Если вам кажется, что пациент пытается сохранить жесткий контроль над своими чувствами, можно сказать: «Не надо спешить, просто побудьте какое–то время в той ситуации, которую вы вспомнили, и позвольте включиться своим чувствам. Мне кажется, что это событие причинило вам много невысказанной боли». Если чувства пациента бурно выплескиваются в слезах и стонах, терпеливо ждите, безмолвно молясь в своем сердце. Для вашего пациента очень важно это время, когда он делится с Господом своей глубочайшей болью, и его ни в коем случае нельзя торопить.
Иногда, если Святой Дух придает вам глубокое ощущение проницательного сопереживания, не надо бояться вмешиваться в молитву пациента собственной молитвой, молясь так, как если бы вы были этим пациентом, и используя местоимение «мы». Например, так: «Господи, Иисусе Христе, Ты знаешь, как мы тогда чувствовали себя, мы действительно хотели, чтобы такой–то (имя) умер», или «Нам было так стыдно и горько, что хотелось покончить с жизнью», или «Господи, мы так злились на Тебя, просто ненавидели Тебя за то, что Ты взял от нас нашу маму, — ведь она была для нас всем». Такой подход придает пациенту смелости увидеть свой гнев на Бога или на человека, которого он, как считается, должен был бы любить, и открыто проговорить это вслух.
В другом случае, если молитва пациента начинает угасать, полезно прояснять его проблемы и чувства, задавая такие вопросы: «Что, по вашему мнению, действительно составляет в этом проблему? Что именно причиняло вам такую сильную боль и заставляло так негодовать?» Или: «Я чувствую, что за тем–то и тем–то (проблема, названная пациентом) есть что–то еще. Не дает ли Святой Дух вам какое–то слово или чувство об этом?» Вот некоторые слова, которые пациенты говорили в ответ на последний вопрос:
покинутый
одинокий
уничтоженный
охваченный паникой
выброшенный на помойку
пристыженный
грязный несправедливо обиженный
загнанный в угол
отверженный
никчемный
безнадежный
истребленный
преданный
Не удивляйтесь, если пациент, вновь пережив какое–то событие прошлого, как бы вернется в тот возраст, когда оно случилось. Его голос может стать похожим на детский, пациент, возможно, начнет говорить и действовать, как ребенок в том возрасте. Он также может теперь высказывать то, чего не мог (или не разрешал себе) сказать тогда. Например: «Мама, папа, пожалуйста, не бросайте меня (или «не бейте меня», или «сделайте то–то»)».
Могут также посыпаться вопросы, адресованные людям, участвовавшим в тех событиях, или вам, или Богу. Например:
«Как он мог (она могла) так поступить со мной?»
«Почему они усыновили меня, если на самом деле они меня не хотели?»
«Где был Бог, когда все это случилось?»
«Как они могли так сделать, если говорили, что любят меня?»
«Как я мог вообще такое сделать?»
«Если бы я только мог понять, почему…»
Вопросы говорят о многом. Они могут быть попыткой прояснить все для себя — и тогда пациент способен все время задавать их на чисто интеллектуальном уровне, чтобы не встретиться с болью от этих событий. Или же эти вопросы могут явиться выражением самых глубоких чувств — сильнейшего гнева на Бога, других людей и самого себя, или настоящего взрыва непонимания того, как вообще могли случиться такие болезненные события.
Когда появляются новые воспоминания или мысли о происшедшем
Одно из самых поразительных переживаний, которые могут случиться во время молитвы, — это появление воспоминаний о давно забытом. Тогда вы услышите такие высказывания: «Это просто невероятно, я никогда не вспоминал об этом раньше!» или «Удивительно! До сих пор я не мог припомнить ничего, что было со мной до такого–то возраста, а теперь все это для меня стало понятно». Подобное озарение может быть одним из наиболее важных результатов молитвенного этапа работы. В такие моменты Святой Дух буквально пронизывает нас Своей Божественной энергией, неким образом вмешиваясь Своим светом и Своей мощью в работу синапсов нашей нервной системы и вызывая в нашем сознании воспоминания, которые до тех пор насильственно удерживались в глубинных пластах нашей психики. Неудивительно, что апостол Павел назвал Святого Духа «испытующим сердца» (Римлянам 8:27). В этом сверхъестественное действие Духа, Великого Утешителя, Который способен открыть нам наше же сердце и наше подсознание. Много раз во время встречи с пациентом мы вместе с ним начинали действовать так, как полагали нужным. Но затем, во время молитвы, возникало какое–то новое или более подробное воспоминание, которое показывало нам другой путь, непременно приводящий нас туда, где происходило подлинное исцеление.
Джордж обратился ко мне за помощью по поводу целого ряда эмоциональных и духовных проблем, которые обычно сопровождают перфекционизм. Он был чрезмерно чувствителен к одобрению или неодобрению со стороны других людей, постоянно раздражен и нетерпим к ошибкам «тех, кто притворяется христианином». Он всегда чувствовал, что Бог не принимает его полностью, и часто страдал от довольно глубокой депрессии. Мы с Джорджем сошлись на том, что Господь по милости Своей помог ему найти именно такую жену, какая была ему нужна, — сердечную, уступчивую и все понимающую. Но, как нередко бывает с перфекционистами, это и стало частью его проблем — ему оказалось трудно принимать ее привязанность и любовь, хотя сам он по–настоящему любил свою жену и всей душой хотел выразить это отношение к ней. В ходе наших встреч он рассказал мне о нескольких происшествиях из своего детства, которые он, будучи чрезвычайно ранимым ребенком, пережил очень тяжело и с тех пор стал сторониться людей. Одно из таких болезненных переживаний постоянно тревожило его память. Маленьким мальчиком он нашел множество спрятанных его отцом порнографических журналов. Когда он сказал об этом родителям, мать очень рассердилась, но отец только посмеялся над ним. Позже мать заговорила с мальчиком об этом наедине. Она осуждала отца и прочитала Джорджу целую нотацию насчет сексуальных грехов, выразив надежду на то, что он никогда не станет таким «непристойным мужланом, как его отец». Когда Джордж написал свой список болезненных переживаний, этот эпизод он привел одним из первых. Мы стали молиться об этих детских переживаниях, и он простил своих сверстников и тех, кто, как он считал, отвергал его. Когда мы в молитве коснулись этого случая с порножурналами, он смог простить и отца, и мать за их действия в этой ситуации и получить прощение за свои так долго хранимые обиды на них.
