Ознакомительная версия.
Конечно, сейчас я понимаю, что это не так. Теперь и наука признает то, что большинству матерей и самым толковым из отцов было известно всегда: роль родителей в формировании детей исключительно важна! Процитируем Томаса Верни, автора пионерских исследований в области пренатальной и перинатальной психологии: «Данные, опубликованные в течение последних десятилетий в заслуживающих полного доверия источниках, свидетельствуют, что родители оказывают огромнейшее влияние на умственные и физические качества воспитываемых ими детей» [Verny and Kelly 1981].
Ребенок испытывает родительское влияние еще в утробе матери, доказывал Верни в своей вышедшей еще в 1981 году книге «Тайная жизнь нерожденного ребенка». Поскольку научные свидетельства, на которые он тогда опирался, были все-таки недостаточно убедительными, так называемые «специалисты» отнеслись к его выводам скептически. В те годы считалось, что мозг плода и новорожденного ребенка остается функционально неполноценным и, значит, младенец не может иметь памяти и чувствовать боль (масла в огонь тут подлил сам Зигмунд Фрейд, который, на основании того, что большинство людей не помнит себя до трех-четырехлетнего возраста, ввел в обиход термин «инфантильная амнезия»).
Позднее исследователи в области экспериментальной психологии и неврологии не оставили от этого мифа камня на камне. Стало ясно, что мозг плода и тем более новорожденного обладает большими способностями к восприятию и обучению, а также особого рода памятью, которую неврологи называют «имплицитной». Еще один первопроходец пре- и перинатальной психологии, Дэвид Чемберлен, в своей книге «Сознание вашего новорожденного ребенка» пишет: «Говоря по правде, почти все, что мы привыкли думать о маленьких детях, неверно. Они вовсе не простые и незамысловатые существа. Им присуща сложность, которая не определяется прожитым временем. Это маленькие создания с неожиданно большими мыслями» [Chamberlain 1998].
Внутриутробный период жизни оказывает колоссальное влияние на здоровье и характер человека. «Качество жизни в материнской утробе, в которой мы пребывали вплоть до момента рождения, обусловливает нашу предрасположенность к сердечно-сосудистым заболеваниям, инсульту, диабету, ожирению и массе других недугов», — пишет в своей книге «Жизнь в материнской утробе: источник здоровья и болезней» доктор Питер Натаниэлс [Nathanielsz 1999]. Более поздние исследования позволили пополнить этот список такими хроническими недугами, как остеонороз, а также нервные и психические расстройства [Gluckman and Hanson 2004].
Эти новые представления о внутриутробном периоде жизни человека заставляют пересмотреть концепцию генетического детерминизма. Питер Натаниэлс пишет: «Имеется все больше свидетельств того, что роль программирования здоровья человека условиями его внутриутробного развития по меньшей мере столь же велика, как роль генов. Генетическая близорукость — вот термин, который наилучшим образом характеризует убежденность в том, что наша судьба в течение всей жизни определяется исключительно генами... В отличие от преисполненной фатализма генетической близорукости, понимание механизмов внутриутробного программирования позволит нам улучшать стартовые условия в жизни наших детей и их потомков».
Механизмы внутриутробного программирования, о которых говорит Натаниэлс, — это те же самые эпигенетические механизмы, при помощи которых раздражители из окружающей среды управляют генной активностью. По утверждению Натаниэлса, родителям вполне под силу улучшить условия внутриутробного существования своего еще не родившегося ребенка и тем самым сыграть в его жизни роль, если можно так выразиться, «генных инженеров». Безусловно, эта идея является ламаркистской и противоречит дарвинизму. Сегодня Натаниэлс — один из тех немногих ученых, которым достает смелости прямо упоминать имя Ламарка: «...передача приобретенных признаков от поколения к поколению при помощи негенетических средств действительно имеет место. Ламарк был прав, пусть даже такая передача и происходит с помощью механизмов, неизвестных в его время».
Интуитивно ощущаемая каждой матерью восприимчивость вынашиваемого ею ребенка к внешней среде позволяет ему оптимизировать свое генетическое и физиологическое развитие и заранее приспособиться к миру, в котором ему предстоит жить. В то же время, если плод будет развиваться при неблагоприятных внешних обстоятельствах, присущая ему эпигенетическая гибкость реагирования и развития может стать причиной целого букета хронических заболеваний в зрелом возрасте [Bateson, et al, 2004].
Влияние родителей на формирование ребенка продолжается и после его рождения, ведь именно от них зависят условия, в которых ему приходится жить. В недавно вышедшей книге Дэниела Сигела «Развитие сознания» говорится о том, насколько важную роль играют родители в развитии мозга ребенка: «Для развивающегося мозга ребенка мир социума становится источником важнейшего опыта, влияющего на экспрессию генов, которые и определяют, как будут связываться между собой нейроны при установлении нервных путей, служащих основой мыслительной деятельности» [Siegel 1999]. Другими словами, активация генов, необходимых для формирования здорового мозга ребенка, требует благотворного внешнего окружения. Новейшие научные результаты говорят о том, что родители продолжают играть для своего ребенка роль «генных инженеров» и после его рождения!
Родительское программирование: сила подсознания
Сейчас мне хочется рассказать вам о том, что заставило меня, человека, считавшего себя совершенно неприспособленным к каким бы то ни было отцовским обязанностям, пересмотреть свои представления о родительстве. Это случилось на Карибах — там же, где я ступил на путь, ведущий к Новой биологии. Я ехал на мотоцикле читать лекцию и на большой скорости налетел передним колесом на бордюр. Мотоцикл перевернулся. Если бы не шлем, моя бедная голова, пожалуй, не перенесла бы такого приземления. Полчаса я был без сознания (кажется, студенты и коллеги успели меня похоронить), а придя в себя, решил, что у меня нет ни одной целой кости.
В следующие дни я едва переставлял ноги и походил на хнычущего Квазимодо. Каждый шаг болезненно напоминал мне о том, насколько справедлива пословица «Тише едешь — дальше будешь». И вот, когда я в очередной раз кряхтя выползал из аудитории, один из моих студентов предложил мне обратиться к его приятелю, с которым он проживал в одной комнате в общежитии. Дескать, тот, помимо учебы в медицинской школе, занимается еще и мануальной терапией. Я уже говорил в предыдущей главе, что мы, ученые, приучены считать подобные штуки гнусным шарлатанством. Но если у вас все болит, вы поверите хоть в черта. Так я впервые познакомился с кинезиологией — в просторечии эту методику называют «мышечным тестированием».
Мануальный терапевт принял меня прямо в студенческом общежитии. Парень предложил мне вытянуть руку и сопротивляться, когда он станет давить на нее сверху. Поскольку он давил несильно, я выдержал испытание с честью. Потом он попросил, чтобы я сопротивлялся его нажиму и произносил вслух: «Меня зовут Брюс». Ни то ни другое не составило для меня никакого труда, и я подумал, что мои коллеги были правы — это какая-то чушь, И тогда он заявил, что теперь мне, вместо «Меня зовут Брюс», надо сказать: «Меня зовут Мери». Как только я выполнил это дурацкое указание, моя рука резко пошла вниз. «Эй! — запротестовал я. — По-моему, я не вовремя расслабился. Давай-ка попробуем еще раз». И мы попробовали. Я успешно сопротивлялся его нажиму, но стоило мне сказать «Меня зовут Мери», моя рука не выдерживала давления. Я понял — мне есть чему поучиться у этого студента. Он объяснил мне, что, если в сознании человека появляется мысль, противоречащая незыблемой «истине», запечатленной в его подсознании, между ними возникает конфликт, заметно ослабляющий мышцы.
К своему немалому изумлению, я убедился, что мой хваленый интеллект, который я уверенно эксплуатировал в университетских стенах, готов спасовать перед подсознанием при первом удобном случае. Если я говорил, что меня зовут Мери, подсознание сводило на нет все мои сознательные усилия удерживать руку.
Итак, у меня есть еще один «ум», еще одна сила, направляющая мою жизнь. Я был поражен таким открытием. И еще больше меня потрясла правота Фрейда — этот таинственный ум оказался сильнее сознания. Короче говоря, визит к мануальному терапевту в буквальном смысле перевернул мою жизнь. Мне довелось испытать на себе, как с помощью кинезиологии можно пробудить врожденные целительные силы организма и с их помощью исправить нарушения в позвоночнике. Тот, кого я считал шарлатаном, легкими движениями (заметьте, без всяких лекарств) поставил на место несколько моих позвонков, и я отправился восвояси, как будто родившись заново. И что самое главное, я лицом к лицу столкнулся с фигурой, обычно скрывающейся за кулисами, — с собственным подсознанием!
Ознакомительная версия.
