Надо начинать дело с такого короткого периода молчания и кончать день тем же.
И в течение дня нужно иметь решимость вступить в период молчания.
Надо найти такой момент, чтобы сказать течению наших мыслей, а мы постоянно разговариваем с собой«Остановись!»
Утром мы выходим из сна. Вчерашний день отзвучал, ушел. Вступаем в совершенно новый день. Думаем: что мы принесем людям, которые вокруг нас? Что я могу дать человеку, который передо мной? Что я могу от него принять? С чем я вступаю в новый день? С горем ли вчерашнего дня? С ожиданием радости? С готовностью исправить ошибки прошлых дней? Выбираю. Отрекаюсь от всего плохого.
Начиная день, мы должны войти в глубинное общение с Богом, вмолчаться в наши собственные глубины в Его присутствии.
Мы молчать не умеем, постоянно говорим с собой, с кем–то.
Нужно оторваться от видимого, чтобы через молчание дать проявиться невидимому.
Одна старушка жаловалась митрополиту Антонию Сурожскому, что молится все время и не может ощутить Божьего присутствия. Он посоветовал ей молча вязать. «Я вдруг почувствовала, — говорила она, — как тихо вокруг меня. Я стала прислушиваться к этой тишине, и вдруг мне стало ясно, что в сердцевине этой тишины есть чье–то присутствие. И я поняла, что Бог тут. А дальше я и не молилась, а просто сидела в Божьем присутствии».
Как видим, внутреннее молчание позволяет вслушиваться во внешнюю тишину и в глубине этой тишины ощутить больше, чем тишину ощутить присутствие, которое является предельным безмолвием, но безмолвием, полным жизни, способным дать жизнь.
В течение дня в минуты перерыва мы всегда можем заняться восстановлением внутренней тишины.
С наступлением вечера надо встать перед своей совестью и перед своей жизнью, и перед Богом, и перед лицом всех людей, кого мы встретили.
Нам даны и молитвы святых, которыми мы можем пользоваться. Как относиться к этим молитвам? Они — школа, раскрывающая перед нами опыт таких людей, которые нас безмерно превосходят, но которые, будучи людьми, все–таки нам сродни. Они когда–то вырвались из живой души человека, как кровь бьет из раны. Это был момент восторга, радости, благодарности или покаяния, или отчаяния, но это всегда был искренний крик души. Каждая молитва содержит опыт, который, наверное, превосходит опыт каждого из нас. Никто из нас не может сравниться с Василием Великим, Григорием Богословом, Иоанном Златоустом и так далее. Но каждый из нас в этих молитвах может уловить нечто, что он уже опытно знает, чему хотя бы с края прикоснулся. Слиться же с мыслью, с чувствами, которые в них вложены, невозможно. Дай Бог слиться с опытом одного из этих святых, выраженным в одной из этих молитв.
Прочту их внимательно, поставлю перед собой вопрос: что я могу уже сказать искренне, правдиво, изнутри своего опыта? Вот одна фраза, одно слово задевает мою душу — я знаю похожее, что роднит меня с опытом этого святого.
Думать об этом надо не в момент совершения молитв, а в интервалах.
Так задумаемся над той или другой молитвой, и начнем в каждой из них что–то прозревать, приобщаться к опыту того или другого святого. И когда мы будем произносить утренние или вечерние молитвы, некоторые из них будут уже от сердца и от ума. Нам будет казаться, что все содержание мы можем сказать от себя, хотя это будет только в нашу меру, но вполне искренне и правдиво.
Другие мы можем просто честно прочитать. Прочитав то или иное предложение, остановимся и скажем: «Господи, нет, это от себя я сказать не могу, этого я не понимаю, с этим я не могу согласиться, я не могу так с Тобой говорить, я не могу этого чувствовать по отношению к людям, которые вокруг меня или по отношению к самому себе».
В других местах молитва будет стоять передо мной как суд. Могу ли я сказать: «Отче наш, оставь мне мои грехи как я их оставляю тем, которые передо мной виноваты»?
Можно сделать из молитвы жизнь и из жизни — постоянную молитву.
— Дай мне, Господи, внутреннее молчание, благодаря которому я могу каждое слово сказать верно. Молиться можно только из недр внутреннего молчания или из сознания отчаяния, нужды в том, чтобы Бог спас.
«Трудись, не ослабевай, упорствуй в молитве, и она сама будет помогать тебе. Сладчайшее Имя Божие как мед будет в твоих устах. Господи, научи нас молиться, дай волю к молитве, внуши к ней любовь!» (протоиерей Сергий Булгаков)
Молитва сама учит нас молиться так же, как жизни учит сама жизнь.
Читай, осмысляй слова молитв и применяй их к себе, к своей жизни.
Когда в душе смятение помыслов, чистой молитвы у нас нет. Невольник — не богомольник.
Учиться молитве — дело долгое и труд великий, много надо терпения в этой школе. Но зато тому, кто перенесет все тяготы этой науки, жизнь становится в радость о Господе.
Начни этот труд с приобретения внимания к своим помыслам и умения мгновенно обратить покаянный вздох ко Господу.
Не думай о себе высоко.
Если хочешь жить легко и до Бога близко, держи сердце высоко, а головку низко.
Научиться молиться можно, начав молиться не языком только, но сердечным обращением ко Господу.
Не впадай в уныние, ибо оно отнимает силу у молитвы.
Надо верить в то, что Господь к тебе ближе, чем кто–либо из самых близких, что Он слышит не шелест уст твоих, но молитвенное биение твоего сердца и чем оно наполнено в момент твоего обращения к Богу.
Если тебе покажется, что молиться трудно, проси Иисуса: «Иисусе, приди в мое сердце, молись во мне и молись со мной, чтобы я научился у Тебя молиться».
На первом месте у человека должна быть не просительная, а благодарственная молитва. Проснулись утром и благодарим Господа за день, который нам послан.
Слава Тебе, показавшему нам свет!
Этот свет многие могут и не увидеть: кто–то умер в больнице, кого–то убили, кто–то попал в автокатастрофу, кто–то наложил на себя руки. Если с нами ничего подобного не случилось, мы живы, и для нас начался новый день жизни, то за него надо благодарить. Каждый новый день перед нами расстилается как белоснежная равнина, по которой нужно идти. Один святой человек просил Господа только об одном: «Господи, помоги мне не искривить след». Искривить след — это означает уклониться ко злу. А мы в Церкви всегда после Евхаристии поем 33–й псалом: «Уклонися от зла и сотвори благо»…
«Изнемогает душа моя от благодарения Тебе, Богу моему. Ты даешь мне новый день жизни, новую запечатанную книгу нераскрытых возможностей, в которой мне повелеваешь написать имя свое, мне вверяешь войти неизгладимо в Твой мир, в Твое творение. Ты даешь мне сию молитву, в которой омывается душа моя и облекается Именем Твоим, и Ты даешь мне любовь и любимых моих, лишь при мысли о которых трепещет радостью моя душа. Что скажу? Изнемогает душа моя. Она немощна во всем, немощна и в благодарении. Может быть, всего недоступнее для грешного человека благодарить, из десяти один лишь благодарил, «и тот был самарянин»не от закона, а от благодати. И надо молить Господа о благодати благодарения, о которой повседневно молит Церковь в Божественной Евхаристии. О, как мы возблагодарим Бога за этот Божественный дар Божественной Евхаристии на всякий день! Как дышим, как вкушаем пищу повседневно, так земля приносит каждодневную жертву Богу и Создателю своему Его Божественного Сына, снова закалывающегося за нас. И каждый день, каждое утро должен христианин, если он не может в тот день присутствовать на Евхаристии, благодарить Господа за нее, что она дана, есть, приносится. О блаженство жизни, данной Господом и освящаемой Именем Господа, о радость молитвы, о горечь слез покаяния, о любовь, данная Господом, о жизнь, текущая из источника Жизни, о Душе Святый всеживотворящий! Благодарим Господа!»
«Господи, изнемогает душа моя от благодарения. Ты дал мне жизнь, Ты дал мне мир. Ты дал мне близких и любимых. Ты посылал мне во все времена жизни друзей».
«Господи! Как возблагодарю Тебя за милости Твои! Меня, утопающего в грехах, Ты снова воззвал к жизни, даешь предстоять пред Тобою, звать сладчайшее Имя Твое, молиться Тебе, благодарить Тебя. Меня, которому место лишь в глубине адовой, отверженному Тобою и людьми, Ты милостиво допускаешь к стоящим вокруг Тебя, Ты не низвергаешь в погибель. Ты даешь надежду спасения и покаяния. Как мне благодарить Тебя, Господи, за долготерпение Твое к моему окаянству, за то, что Ты дал мне вот эту молитву, в которой призывал я скверными и нечистыми устами Имя Твое, и Ты обвеваешь сердце мое радостью присутствия Твоего милостью снисхождения Твоего. Изнемогает душа моя пред милостью Твоей, что я скажу? Ты все знаешь, Ты знаешь скверну мою и Ты не гнушаешься мной, Ты позволяешь мне молиться Тебе, воздевать сердце мое к Тебе, именовать Тебя. Как снесу я это, что сделаю? Научи меня любить Тебя, научи меня сжечь себя на алтаре любви Твоей, сожги в ней грехи мои, сожги память о них, чтобы не лежали они черной тенью на моем пути к Тебе.
