Ознакомительная версия.
Теперь Чань уже представляет самостоятельное течение со своим основателем Бодхидхармой, патриархами, своими трактатами. Мысль о том, что достижение высшей трансцендентной мудрости-праджни непосредственно связано с созерцанием (дхианой или самадхи) начинает превалировать над собственно религиозными поклонениями и чтением сутр. На арену истории Чань выходит новая плеяда наставников, проповедовавших достижение освобождения вне каких-либо конвенций вообще, нередко – просто через диалог с учителем. Здесь особую роль играет ученик Хуэйнэна – Наньюэ Хуайжан и его последователь знаменитый наставник Мацзу Даои (709–788) из провинции Цзянси. Именно его проповедь и придает Чань характерный облик учения о «непосредственном знании» или «прямом указании на Знание» (чжи чжи). Мацзу передает свою школу Наньцюаню (748–835) и Байчжану Хуайхаю (720–814), составителю первого чаньского монашеского устава, где особая роль отводилась не только созерцанию, но и практической деятельности человека.
Здесь мы сделаем небольшое отступление, дабы помочь разобраться в сложных именах чаньских наставников. Обычно чаньские учителя имели двойное имя, причем эта традиция стала канонической именно в эпоху Тан. Первая часть представляла собой «дхармическое имя» (фахао) – имя которое им давали при инициации и которое обычно должно было отражать характер его носителя. Другую часть своего имени чаньские учителя в основном получали по названию тех мест, где они проповедовали. Обычно это были монастыри, горы, уезды или провинции. Так Мацзу вошел в большинство буддийских хроник не под своим родовым именем Ма, а как Цзянси Даои, т. е. «Даои (Путь Единого), что проповедовал в Цзянси». Имя другого знаменитого наставника Линьцзи воспроизводило название монастыря, где он жил, полностью же его звали Линьцзи Исюань («Сокровенное Единое»). Однако у большинства чаньских наставников первая часть имени представляла собой название гор, где они создавали свою школу – проповедь Чань всегда несла «горный» характер. Например, Учителем Мацзу был Наньюэ Хуайжан – дословно «Хуайжан с гор Наньюэ», основателем крупнейшей чаньской школы Юньмэнь становиться Юньмэнь Вэньянь (885–958) – «Вэньянь с гор Юньмэнь» и т. д.
Наконец следующий этап представлен т. н. «Чань пяти школ» (у цзя Чань), когда сформировалось пять основных чаньских школ, которые стали считаться классическими: Линьцзи, Вэйян, Цаодун, Юнмэнь, Фаянь. В реальности, школ существовало значительно больше, но традиционная китайская пятеричная схема отразилась и на идеальной структуре Чань. После Байчжана Хуайхая Чань разделяется на две ветви. Одна через наставника Хуанбо (ум. 850), ученика Байчжана, ведет к школе Линьцзи, названную так по имени одного из величайших мастеров Линьцзи Исюаня (ум.866), отличавшегося парадоксальными диалогами и крайне необычными методами обучения, вплоть до раздачи пинков своим ученикам. Другая ветвь ведет к школе Вэйянцзун. Она возникла в горах Вэйшань в провинции Хунань и Яншань, что в провинции Цзянси, и по первым иероглифам названиям этих гор и получила свое название. Удивительный человек возглавил эту школу на первых этапах ее существования. Звали его Вэйшань Линью (771–853), уже в пятнадцать лет он понял, что его путь лежит в лоно чаньских монастырских обителей и отправился пешком за несколько десятков километров в буддийский монастырь. Его проповедь продолжил Яншань Хуэйцзи и именно при нем школа обрела название Вэйян (по первым иероглифам названия гор, где жили Линъюй и Хуэйцзи).
От школы Ицуня берут свое начало два направления: школа Юньмэнь (Облачных врат), созданная Юньмэнь Вэньвэем, и школа Фаянь, берущая свое начало от наставника Сюаньша.
В эпоху Северная Вэй школа Линьцзи разделяется на две ветви. Одна была основана Хуанлуном Хуэйнанем и получила название школа Хуанлун («Желтого дракона»), другая базировалась на проповеди Фанхуэя с гор Янци, и поэтому стала именоваться школой Янци.
Существовала и другая ветвь, идущая от Хуэйнэна. Ее возглавлял Цинъюань Синсы. Его учеником становится Дуншань Ляньцзе, у которого училось много великих мастеров, давших начало сразу трем большим школам Чань. Прежде всего у Ляньцзе получал наставления Фаянь Вэньи – основатель школы Фаянь. Из школы Фаянь выходит четвертая большая школа Чань Юньмэнь, название которой пошло от гор Юньмэнь и наставника Юньмэнь Вэньяня.
Еще одним учеником Дуншаня Ляньцзе становится Цаошань Бэнцзи – основатель последней великой школы Чань, называемой Цаодун. Школа Цаодун вместе со знаменитым японским проповедником Догэном Кигэном (1200–1253) проникает в Японию и становится там популярной под названием Сото, а крупнейший проповедник Эйсай (1140–1215) основывает японское направление школы Линьцзы (яп. Риндзай).
В поздний период Чань становится достоянием самый различных слоев населения от тайных обществ до утонченный аристократов. Сохранился и монастырский чань-буддизм, центром которого является знаменитый Шаолиньсы в провинции Хэнань, где по легенде и возникла первая чаньская школа. Правда, количество школ значительно уменьшилось, из пяти классических «семей» сохранилось лишь три: школа Цаодун с центром в Шаолиньсы, Линьцзи и Хуанпи.
Сегодня чань-буддизм – наиболее влиятельное учение китайского буддизма, многие его уложения, дисциплинарные правила, формы практики, медитации вошли в обиход многих других форм буддизма. Чань даже в известной мере изменил лексикон буддийских школ, в частности, если традиционно монастыри именовались «сыюань», то вслед за чаньскими монахами сегодня их стали называть «цунлинь» – дословно «чаща» «заросли [пагод]». Большинство буддийских академий в Китае и на Тайване носят именно чаньский характер, в XVI–XIX вв. немало чаньских монахов возглавляли знаменитые китайские тайные общества, а сегодня они нередко являются неформальными лидерами местных деревенских общин.
«Исток мудрости» или «путь к идиотии»
О чань-буддизме написано много, подробно и по-разному. Здесь мы встретим тонкие философские работы, мистические рассуждения, академические научные исследования и откровенные спекуляции. А это значит, что удивительным образом Чань сумел затронуть душевные струны у людей самого разного настроя. Учение Чань или Дзэн в японском чтении стало едва ли не «визитной карточкой» всей дальневосточной цивилизации. Благодаря огромному количеству литературы, которая сегодня создана о чань-буддизме и вокруг него, нередко создается впечатление, что перед нами – одни из немногих аспектов духовной культуры Востока, изученный буквально досконально. В известной мере это недалеко от истины, более того, исследования Чань далеко вышли за рамки востоковедения, философии религиоведения. В разное время дань чаньским исследованиям отдали представители практически всех направлений науки – от историков до психологов, от медиков до политологов. Благодаря этому возникали порой парадоксальные «научные тандемы», классическим примером которого можно назвать совместную работу знаменитого психиатора Э. Фрома и не менее известного популяризатора учения Чань и философа Д. Судзуки.
Первые европейские исследования чань-буддизма нередко отличались заметным «экстремизмом» в оценках, варьируясь от восхищения интуитивной мудростью и утонченной созерцательностью Чань до сожаления его «ущербностью». Так, известный китаевед Леон Вейгер (1856–1933) в 1922 г., отдавая должное чаньской медитации, считал, что «единственный результат, к которому она может привести, если практиковать ее серьезно – это идиотия» [128, 524]. Наряду с этим А. Уотс и К. Хэмфрис считали, что Чань – истинная сокровищница мудрости, которая может подойти любой цивилизации в любой период ее истории.
Некоторые патриархи Чань оказались весьма рано известны представителям западной традиции, записи о них были составлены за столетия до появления трудов Д. Судзуки, Р. Блайса и А. Уотса. Уже в середине XVII в. знаменитый иезуитский миссионер Маттео Риччи во время своего пребывания в Китае, посетил южную провинцию Гуандун и был поражен красотами монастыря Наньхуасы в местечке Цаоси. Именно здесь проповедовал, а затем был похоронен Шестой патриарх Чань Хуэйнэн. Риччи упоминает в своих записках и самого Хуэйнэна, восхищаясь рассказами об аскетизме и строгости его жизни, но тем не менее крайне осуждает всю эту традицию за «поклонение идолам» и особенно «мощам Лусу» (Луцзу, т. е. «Мастера из Лу» или Хуэйнэна) [80, 222–223].
Чем бы ни объяснялся такой всплеск интереса к дзэн-буддизму, он принес свои плоды – среди гор бульварной и малозначащей литературы стали появляться блестящие по своей научной значимости исследования.
Хотя сегодня на Западе наиболее широко стали известны работы А. Уотса, например, его знаменитый «Путь Дзэн», тем не менее далеко не они составляют основной корпус исследовательской литературы. Сложилось несколько школ изучения китайского Чань: французская, представленная прежде всего Ж. Гернет, П. Дюмевилем, Б. Форе. Наиболее активна в этом плане японская школа (Янагида Сэйдзан, Уи Хакудзю, Секигути Синдай и др.) Причины столь активного интереса японских специалистов к Чань очевидны – в Чань видится исток всей японской эстетической традиции, самурайской культуры и средневековой цивилизации. Именно японцами составлены наиболее обширные истории Чань (дзэн) – буддизма [151; 157; 174; 176]
Ознакомительная версия.
