Таким образом, издание Миня, положенное и в основу предлагаемаго в русском переводе полнаго собрания творений св. Иоанна Златоуста, есть, так сказать, результат всех предшествующих ученых работ, и как поэтому, так и вследствие своей удобной формы, при чем греческий и латинский тексты следуют страница за страницей, это издание есть самое распространенное и общеизвестное, и нет такого более или менее образованнаго богословски человека, который бы так или иначе не соприкасался с этим изданием и не был бы знаком с его формой и содержанием. Делаемое в русском издании указание на страницы или - вернее - столбцы издания Миня[3] представляет немалое удобство для русских читателей, которые захотели бы проверить известныя места по подлиннику, как к этому особенно часто приходится прибегать молодым студентам-богословам при составлении своих курсовых диссертаций.
Издание Миня, к сожалению, подверглось бедственной участи: в 1868 году весь не распроданный запас его сгорел вместе со всей типографией, так что экземпляры его не особенно доступны теперь и колеблются в цене от 180 до 200 марок, т.е. около ста рублей на наши деньги. Но и эта цена в сущности не особенно высока, если принять во внимание огромную массу содержащагося в нем материала.
Полное русское издание при данной ему постановке для подписчиков духовно-академических журналов будет стоить почти в десять раз дешевле[4].
Что касается русскаго перевода, то в этом отношении приложены все старания к тому, чтобы сделать его возможно более точным при передаче подлинника. Конечно, чтобы достигнуть совершенства, для этого даже и переводчикам и справщикам нужно бы обладать тем изумительным богатством, чудесною силою и легкостью языка в выражении мыслей и чувств, какими обладал сам великий святитель - автор этих творений. Но это требование неосуществимо, даже по различию самого духа греческаго и русскаго языков; поэтому редакцией принята более скромная задача - возможно точнее воспроизводить мысли и даже обороты подлинника, так чтобы при чтении этих творений невольно чувствовался лежащий в основе их греческий подлинник. В тех случаях, когда дух русскаго языка требовал бы выражений, заставляющих отступать от подлинника, редакция, следуя мудрым правилам приснопамятнаго святителя московскаго Филарета, всегда предпочитала давать первенствующее право подлиннику, хотя бы это было отчасти в ущерб правам русскаго языка. Творения святых отцов - такой великий литературный памятник, что каждое слово в них имеет полное право на неприкосновенность, даже в новейших переводах.
В заключение с чувством глубокой признательности можем заявить, что архипастыри отечественной церкви отнеслись к этому изданию с тем просвещенным сочувствием и благословением, с которыми они встречают всякое предприятие, содействующее духовному просвещению и религиозно-нравственному воспитанию вверенного их попечению православнаго народа. Это высокое сочувствие служит лучшим поощрением для тружеников духовной академии и прочным ручательством за успешное доведение предпринятаго ими крупнаго издания до желанного конца.
Жизнь и труды святого Иоанна Златоуста, архиепископа Константинопольского
Святый Иоанн, получивший за свое духовное красноречие имя Златоустаго, принадлежит к сонму тех великих церковных светил, которыя украшали собою духовное небо святой вселенской Церкви в четвертом веке по Рождестве Христовом. Это был век замечательный во всех отношениях. Св. Церковь, пережив страшныя времена гонений, когда все силы зла вооружались против нея, чтобы сокрушить ее и стереть с лица земли, наконец восторжествовала над ними, и на престоле римских императоров возсели ея сыны, которые воздали должную дань чести своей св. матери. Но с достижением внешняго господства в мире еще не закончилась внутренняя борьба с отживавшими силами язычества. Напротив, чувствуя приближение своей полной гибели, язычество напрягало все свои силы, чтобы если не открыто, то тайно подрывать христианство, и так как массы народа еще коснели в языческом заблуждении, то усилия язычества не оставались безплодными. В народах происходило необычайное движение умов, так как они не могли уже не понимать светозарной истины христианства, но в то же время еще опутаны были сетями языческих обычаев и нравов, проникавших ядом суеверия, заблуждения и растления всю их жизнь. Пользуясь этим неопределившимся состоянием, многие лжеучители находили для себя восприимчивую почву среди народа и успешно сеяли семена ересей и заблуждений, которыя по временам гордо поднимали голову, угрожая самому существованию Христовой истины. Так одна из опаснейших ересей, именно арианская, одно время едва не заполонила весь восток и получила господство даже в самой столице его - Царьграде, так что православные имели себе убежище только в одной домовой церкви, а все другие храмы осквернялись богохульственными гимнами Ария. Но неложно обетование божественнаго Основателя и Главы Церкви, что "и врата ада не одолеют ея". Когда буря еретическаго заблуждения достигла наивысшей силы и угрожала поглотить корабль Церкви, во главе ея явился целый ряд великих кормчих, которые, обладая необычайными дарованиями, мужественно провели вверенный им корабль среди всех подводных камней и яростных треволнений и навсегда укрепили его в тихой пристани на несокрушимом якоре истины православия. Среди таких кормчих особенно прославились четыре великих мужа, имена которых как светила блистают на страницах летописей святой Церкви. Это были святые Афанасий Великий, Василий Великий, Григорий Богослов и Иоанн Златоуст, самыя названия которых навсегда сделались символом духовнаго величия. Каждый из них по силе своего высокаго дарования послужил святой Церкви и все они доселе чтутся как святые вселенские учители, озарившие вселенную светом своего православнаго учения. Но и среди них особенно дивен был по богатству и разнообразию своих духовных дарований святый Иоанн, учение котораго просвещало вселенную, вдохновенное слово жгло сердца людей, а жизнь, исполненная трудов и испытаний, сделалась неистощимым источником назидания и укрепления для всех воинов Христовых, подвизающихся на поле духовной брани против мрачных сил злобы, тьмы и заблуждения.
Глава первая. Детство, юность и подвижничество св. Иоанна (347-380)
В точности неизвестно, в каком собственно году родился великий святитель: писатели расходятся в своих мнениях касательно этого на десять лет. По более вероятному предположению Иоанн родился около 347 года по Р. Христовом, в Антиохии. Его родители были люди знатные и богатые. Отец его Секунд занимал высокую должность воеводы в императорском войске, а мать Анфуса была весьма образованной для своего времени женщиной и вместе с тем примерной супругой и матерью семейства. Оба они были христиане, и притом не по имени только, как это нередко случалось в то переходное время, а истинные и действительные христиане, преданные св. Церкви: известно, что сестра Секунда, тетка Иоанна, состояла даже диакониссой в антиохийской церкви. В таком именно благочестивом доме и родился Иоанн. Секунд и Анфуса были еще люди молодые и у них было только еще двое малюток - девочка двух лет и новорожденный мальчик Иоанн, - радость и утешение своих родителей. Но не успело это благочестивое семейство насладиться своим счастьем, как его постигло великое горе: во цвете лет и служебных надежд скончался глава его - Секунд, оставив по себе молодую вдову Анфусу с двумя малютками. Горе молодой матери, которой было всего двадцать лет от роду, было безгранично. Правда, она не нуждалась в средствах жизни, так как имела значительное состояние; но ея нравственныя муки были тяжелее материальной нужды. Молодая и неопытная, она неизбежно должна была сделаться предметом разных искательств со стороны многих ложных друзей, которые не прочь были воспользоваться ея богатством, и всякая другая женщина в ея положении легко могла бы сделаться жертвою если не увлечений, то обмана и обольщения. Но Анфуса представляла собою одну из тех великих женщин, которыя, вполне сознавая свое истинное назначение и достоинство, стояли выше всех увлечений и житейской суеты. Как христианка, она взглянула на свое несчастье, как на испытание свыше и, отбросив всякую мысль о вторичном замужестве, порешила забыть о себе и всецело посвятить себя материнской заботе об осиротевших малютках. И она исполнила это решение с такою непоколебимостью, что вызвала невольное удивление в язычниках. Знаменитый языческий ритор Ливаний, узнав впоследствии о ея материнском самоотвержении, невольно и с удивлением воскликнул: "Ах, какия у христиан есть женщины!" Решимость ея не ослабела и от новаго горя, поразившаго ея материнское сердце. Ея маленькая дочь скоро скончалась, и Анфуса осталась одна с своим сыном, который и сделался предметом всей ея любви и материнских забот и вместе надежд.
