Вместе с тем истоки молчальничества нужно искать в Ветхом Завете. В пророчестве Исайи (1:15—17) Бог говорит:
«Когда вы умножаете моления ваши, Я не слышу… омойтесь, очиститесь… научитесь делать добро, ищите правды».
Здесь намечается три этапа духовного роста.
Первый заключается в отказе от многословных молений, второй — во внутреннем очищении, а третий — в том, чтобы научиться делать добро. Все они теснейшим образом связаны с безмолв-
43
ной молитвой и созерцанием Бога очами сердца. В 6–м псалме (позднее он войдет в чин Семи Псалмов) есть такой стих:
Утомлен я воздыханиями своими, омываю
Каждую ночь постель мою, рыдая,
Долго мокрым будет
От слез моё ложе.
Здесь говорится о слезах, ночью пролитых на постели. Ты один, вокруг полная тьма, поэтому эти слезы не видит не только кто‑то другой, но и сам молящийся. Пройдут века, и монах из монастыря на горе святой Агнессы в Голландии по имени Фома Кемпийский (начало XV в.) в своем небольшом трактате «О подражании Христу», где он на закате средневековья свел воедино опыт христианского молчальничества на Западе, напишет:
«В тишине и покое благочестивая душа с успехом изучает смысл Писания. Здесь она находит потоки слез, чтобы ими омывать и очищать себя каждую ночь и таким путем делаться ближе к своему Создателю» (1, 10, 27).
Фома Кемпийский советует молиться ночью, в одиночестве, со слезами, беря мысли для молитвенных размышлений из Евангелия. Аналогичный совет дает неизвестный по имени древнерусский книжник, поучение которого разыскал и опубликовал известный палеограф Капитон Иванович
44
Невоструев (1815—1872):
«Молчаливый никогда не истощит сердца своего, но, напротив, исполнит его силою духовною, особенно если молча к человекам, будет читать книги и поучаться день и ночь, и Бога молить. Так верую, что сам Бог Троицею живёт в таковом человеке, исполняя светом душу его и премудростью питая и, наполняя невидимо, делает его ко всем кротким и тихим».
В XIX в. об этом же говорил Серафим Саровский:
«Чтение Слова Божьего должно быть производимо в уединении для того, чтобы весь ум чтущего углублен был в истины Священного Писания и принимал от сего в себя теплоту, которая в уединении производит слезы; от сих человек согревается весь и исполняется духовных дарований, услаждающих ум и сердце паче всякого слова».
Серафим Саровский, как и Фома Кемпийский, говорит о безмолвной молитве, которая рождается над текстом Евангелия. Он подчеркивает, что эта молитва согревает, обновляет и укрепляет человека.
Без сомнения, пребывание наедине с самим собой в тишине и полумраке полезно не только для верующего. У неверующего в такие минуты всплывают из подсознания сцены детства, какие‑то другие, казалось бы забытые, воспоминания, причем зачастую оказывается, что всплыло как раз то, что
45
может помочь справиться с нынешними трудностями и принять решение.
Для верующего же молчание имеет особый смысл, ибо в нем осуществляется встреча с Христом, как об этом говорится в Откровении Иоанна Богослова (3:20):
«Вот, Я стою у двери и стучусь, — говорит Христос, — если кто услышит голос Мой и отворит дверь, Я войду к нему и буду вечерять с ним, и он со Мною».
Верующий погружается в себя, «закрывая, — как говорит Фома Кемпийский, — двери своей чувственности», чтобы услышать, что говорит ему Бог.
Митрополит Сурожский Антоний часто вспоминает о том, как Жан–Мари Вионнэ, французский подвижник, известный как Святой Кюре из Арса (1785—1859), рассказывал, что он как‑то раз спросил старого крестьянина, который целыми днями просиживал у него в храме на своем месте, по–видимому даже не молясь, что он делает. И тот ответил: «Я смотрю на Него, Он — на меня, и нам хорошо вместе».
Молитва — всегда встреча, причем всегда в молчании. Это хорошо понимали и в древности, и в недавние времена. Вот почему считается, что в храм полезно приходить до начала службы, пока он погружен в безмолвие, и не уходить из него сразу после ее окончания.
Рассказывают, что К. И. Невоструев, издавший цитированные выше поучения об
46
иноческой жизни, после окончания вечерних служб оставался в храме часами и затем уходил оттуда последним. Он не только изучал сочинения средневековых аскетов, но и сам был настоящим подвижником, хотя в монахи пострижен так и не был и, живя в келье Чудова монастыря (в Кремле), до смерти оставался мирянином.
В XX в. аналогичный путь прошла во Франции Мадлен Дельбрель (1904—1966). Философ по образованию, блестящая писательница, оставаясь в миру, она вместе с двумя подругами создала маленькую общину по образцу той, о которой говорится в «Деяниях», и счастливо соединила глубокую погруженность в молитву с активной работой по социальной защите рабочих в Иври.
Мадлен Дельбрель писала: «Безмолвие иногда заключается в том, чтобы молчать, но всегда состоит в том, чтобы слушать. Отсутствие шума, если в нем не будет заложено внимания к тому, что говорит Бог, не станет безмолвием, но день, полный шума и людских голосов, может быть днем безмолвия, если его шум превращается для нас в эхо присутствия Божьего».
Для Мадлен не существует любви к Богу как к Отцу вне любви к людям как к братьям и наоборот. Она говорит: «Если ты любишь пустыню, не забывай, что Бог предпочитает людей. Чтобы найти Бога, на-
47
до знать, что Он пребывает повсюду, но знать и то, что повсюду не только Он».
Размышляя о жизни Мадлен Дельбрель, понимаешь, что молитвенное безмолвие — это не уход от тех проблем, которыми живут люди вокруг, не бегство от действительности в мир свечей, лампадок, четок и церковных песнопений. Безмолвие христианина -это его встреча с Богом невидимым, причем встреча, делающая человека добрым воином Иисуса Христа, как говорит апостол Павел, и зовущая его на бой с царящим в мире злом.
«Безмолвие состоит в том, чтобы слушать», — говорит Мадлен Дельбрель. Есть люди, которые годами читают самые разные молитвы, тратят на это часы и целые дни и при этом не понимают, что такое молитва. Почему? По той простой причине, что считают молитву монологом и не понимают, что это всегда диалог: для одного — с Богом, для другого — с миром, для третьего—с кем‑то из близких, давно умершим, но незримо присутствующим рядом.
В Ветхом Завете рассказывается, как Моисей разговаривает на Синае с Богом «лицом к лицу, как бы говорил кто с другом своим» (Исход, 33:11). Говорит при этом Бог, Моисей только слушает, поскольку говорить ему незачем, ибо «знает Отец ваш, в чем вы имеете нужду прежде вашего прошения у Него» (Матфей, 6:8); к тому же он косноязычен, и поэтому говорить ему труд-
48
но. Моисей, которого Библия называет «человеком кротчайшим из всех людей на земле» (Числа, 12:3), выступает здесь как учитель Он показывает, что, молясь, надо слушать не себя, а Бога, причем слушать внимательно, как слушают друга во время откровенной беседы.
С безмолвием молитвы теснейшим образом связана вся церковная поэзия, все поюшиеся и читаемые в храме богослужебные тексты. Понять их в отрыве от практики молитвенного молчания почти невозможно.
В Новом Завете немалую роль играет выражение «следовать за Иисусом». Здесь рассказывается, как «Иисус увидел человека, сидящего у ящика для сбора пошлин, по имени Матфея, и говорит ему: следуй за мной. И он встал и последовал за Ним» (Матфей, 9:9). Разумеется, в данном случае, а равно и во многих других текстах, речь идет о том, что ученики просто идут вслед за Иисусом по дороге, но за видимым следованием за учителем стоит следование уже не по конкретной дороге, но по дороге жизненной, то есть следование Его примеру.
В Евангелии от Иоанна (13:1 — 17) рассказывается, как Иисус во время Тайной вечери снял с Себя верхнюю одежду, взяв полотенце, опоясался, а затем начал омывать ноги ученикам и отирать их полотенцем, которым был опоясан. Потом Он сказал: «Я дал вам пример для того, чтобы, как я сделал вам, и вы делали». О том, что Христос оставил своим ученикам пример, что-
50
бы те следовали по стопам его, говорит и апостол Петр (1 Петр, 2:21).
Желание идти за Христом, следовать Его примеру в своей жизни и страдать, как страдал Он, — тема, постоянно звучащая во многих литургических песнопениях и молитвах. Среди молитв, которые поются над гробом покойника, есть и такая, написанная от лица самого Иисуса песнь:
Все вы, ступившие на путь узкий
И полный скорби,
В жизни Крест словно бремя взявшие
И за Мною последовавшие верою,
Прийдите и насладитесь
Почестей и венцов небесных,
Которые Я для вас приготовил.
Жизнь всякого христианина есть следование за Христом, однако нередко суть его понимается упрощенно, как это сформулировано в известной пословице: «Христос терпел и нам велел». Такое понимание следования за Христом приводит к тому, что страдание ради страдания начинает восприниматься как главная христианская добродетель. Постоянно приходится слышать о том, что христианство видит в страдании универсальное средство для очищения души («страдание очищает душу»); на самом деле это далеко от действительности. В Евангелии от Матфея говорится (16:24):
