Зато на Западе после выхода в свет книги Г.П. Федотова, появилось несколько монографических исследований, связанных с ней по теме. Через четыре года вышла книга X. Штаммлера{12}, посвященная религиозному сознанию в духовных стихах, рассматриваемому в широком контексте русской литературы и философии. Ссылки на Г. Федотова она не содержит. В 70-х годах была защищена диссертация Дж. Майны{13}, в которой автор, разделив эпические стихи с точки зрения типа ситуаций, персонажей и структурных особенностей текста на три жанровые разновидности - этиологические, героические и социальные, объединяет их в один жанр на основании единой ценностной модели мира. Наконец, в 1987 г. вышла книга X. Ковальской{14}, посвященная анализу религиозного мировидения по письменным текстам стихов одной локальной традиции - культуры верхокамских старообрядцев поморского согласия. Здесь ценностный мир духовного стиха рассматривается в связи с религиозно-обрядовой жизнью этого старообрядческого направления.
Не менее, а может быть, более важен и тот факт, что сегодня мы все еще имеем счастливую возможность заниматься полевыми исследованиями - наблюдать, фиксировать и описывать жизнь духовного стиха - жизнь полузадушенную, поток мелеющий и иссыхающий, но все еще - чудом - существующий. Кроме того, современные гуманитарные науки, особенно лингвистика, предоставляют такие методы и приемы анализа, которые могут дать интересные сопоставления с федотовским способом описания.
Исследование Г. Федотова и на сегодняшний день, более чем через полстолетия после выхода в свет, не кажется анахронизмом. Наоборот, «Стихи духовные» удивительно современны по методу: введя, например, термины «оппозиция», «модель мира», «дополнительная дистрибуция» и т.д. для обозначения некоторых принципов и приемов описания, мы получим научный культурологический текст сегодняшнего дня, с той разницей, что вместо характерной для нашего времени объективистской холодности найдем герменевтическую теплоту автора, душой причастного к тому, что он описывает.
Зная историю исследования духовного стиха, Г. Федотов с полным основанием мог сказать, что «никто еще не подходил к изучению русских духовных стихов с интересующей нас точки зрения»{15}. Книга Г. Федотова стала первым системным описанием народного православия по духовным стихам, описанием не отдельных характеристик, пусть очень важных и показанных в историческом развитии, а целостного мировидения определенной эпохи{16}, представленного в проекции одного жанра. Тем самым Г. Федотов положил начало новому направлению - исследованию религиозной и ценностной модели мира, выраженной в духовных стихах.
Принципиально важно, что это мировидение Г. Федотов характеризовал как христианское, несмотря на таящиеся в глубине его черты язычества. Ведь общим направлением в изучении народного сознания на материале любых фольклорных жанров и разнообразного этнографического материала в течение долгого времени был поиск мифологических, дохристианских элементов; русский народ представал в ученых трудах погруженным в язычество; эта тенденция сохраняется и в наше время: этнографические и этнолингвистические вопросники ориентированы на детальную фиксацию остатков дохристианских представлений{17}. Гораздо сложнее обстоит дело со сбором информации по народному православию. Христианская вера в народе живет, особенно в периоды гонений, не столько в обрядах, сколько в этических нормах. Составить вопросники, которые адекватно представляли бы систему христианского народного миропонимания, весьма затруднительно.
Итак, вера русского народа во многих научных работах предстает как язычество, прикрытое легким флером христианства. Исследования старообрядчества дают другую картину - безусловную христианскую модель мира{18}. Неужели исправление церковных книг и обрядов разделило народ на язычников и христиан? Или сыграли роль разные установки ученых: в первом случае - на открытие глубинных дохристианских пластов, во втором - на выяснение роли христианской книги в образе жизни и образе мыслей носителей древне-православного благочестия? Скорее, последнее. Думается, что разрешить это противоречие можно различными путями, в частности, очень важны исследования народных традиционных текстов в конфессионально разных регионах, а также работы того типа, образцом которого является книга Г. Федотова.
В «Стихах духовных» Г. Федотов говорит о том, что «русская религиозность таит в себе и неправославные пласты <...> а еще глубже под ними - пласты языческие, причудливо переплетенные с народной верой».{19} На материале духовных стихов ему удалось показать, что народная вера представляет собой не механическое смешение, не функциональное распределение элементов язычества и христианства (именно при такой ситуации, на наш взгляд, стоит употреблять термин «двоеверие», которым, кстати, пользовался и сам Г. Федотов), а нерасторжимый сплав, представляющий качественно иное духовное образование, чем ортодоксальное христианство, сплав, где преображенное язычество стало необходимой частью мировоззренческой системы.
Именно таким предстает в книге Г. Федотова культ матери-сырой земли - кормилицы, хранительницы нравственного закона, матери, которую наряду с Богородицей чтит народ, поклоняется и даже кается ей. Утверждение о софийности русской народной религиозности, связывающей неразрывно божественный и природный мир, - одно из главных в книге Г. Федотова. Глава об отношении народа к матери-сырой земле стало сердцевиной книги, подобно тому, как поклонение Богородице и земле есть, по выражению Г. Федотова, «сердцевина русской народной религиозности». И до сих пор культ Богородицы тесно связан с культом матери-земли, до сих пор по, нашим наблюдениям, у старообрядцев Восточного Полесья матерная брань, направленная против земли, расценивается так же, как против Богородицы, а именно как смертный грех, а в Карелии и сегодня поют стихи о том, что от матерного слова «матушка-земля вся потрясется»{20}.
Тем не менее укажем на существенные различия во взаимоотношениях матери-сырой земли и Богородицы с людьми. Богородица сострадает людям, а земля страдает от людей. Богородица - защитница и заступница грешного рода перед Богом. Мать-сыра земля, кормилица и «хлебодарница», не в силах держать на себе людей «грешных и беззаконныих», обращается к Богу с мольбой покарать их. И если в тексте из сборника Варенцова на просьбу разрешить ей «поглотить» грешников Господь успокаивает ее сообщением о Страшном суде, то в стихе из старообрядческого сборника XX века (Среднее Поволжье) мать-сыра земля сама просит о Суде: она плачет,
Перед Господом Богом стоючи,
Суда Божьего Страшна просючи:
Уж ты Господи, сам небесный царь,
Пошли, Господи, своего Суда,
Второго пришествия{21}.
Заметим, что сплав христианских и языческих элементов в каждом фольклорном жанре получает свою специфическую реализацию, их «удельный вес» в мифологических быличках о леших, домовых и водяных и в христианских легендах о святых достаточно различен.
Почему же религиозную картину мира, которую реконструирует Федотов, можно назвать христианской? Чтобы так сказать, необходимо присутствие в ней основных положений христианского учения. И действительно, мы видим в духовных стихах всемогущего, вездесущего, всеведущего Бога - Иисуса Христа, Царя небесного. Мы видим также, насколько важна в них идея греха, одного из основных понятий христианства. Этическую же сторону христианства передает атмосфера жалости, сострадания и милосердия, пронизывающая содержание духовных стихов, особенно тех, которые посвящены святым мученикам.
Рассмотрим это подробнее.
Идея всесильной божественной власти присутствует в подавляющем большинстве духовных стихов: все происходящее в них делается по Божьему велению. Даже сама Богородица - защитница и заступница людей перед небесным Царем - не в силах ему противостоять. Тем более ничтожна противоположная Богу сила - дьявол, могущественный лишь по отношению к слабым и грешным по природе людям. В духовных стихах нет дуализма, о котором много писали в научной литературе, основываясь, главным образом, на эпизоде противоборства Правды и Кривды в Стихе о Голубиной книге, - стихе с отчетливой богомильской тенденцией. Победа Кривды на земле временна, а небеса, где находится Правда, всемогущи, то есть необходимый признак дуализма - равенство сил Бога и дьявола - явно отсутствует{22}.
Тщательное исследование текстов приводит Г. Федотова к выводу о существенной трансформации христологии в народном понимании. Любовь, милосердие и сострадание народ связывает с образами Богородицы и святых; Христос же предстает в стихах как Царь грозный, Судья немилостивый, не ведающий снисхождения к грешникам. Г. Федотов отмечает, что русские духовные стихи почти ничего не говорят о земной жизни Христа. Распятие же связано не столько с идеей искупления, сколько воскресения и вознесения; при этом муки Христа поданы через восприятие Его страдающей Матери. Народ видит в Христе всесильное божество, подателя Закона, неисполнение которого грозит вечной мукой. В духовных стихах образ Христа связан с идеей конца света и Страшного суда.
