Иосиф Флавий, как он сам рассказывает в своей автобиографии, родился в год прихода к власти императора Калигулы, то есть в 37 году нашей эры. Он с гордостью отмечает, что происходит из знатной семьи первосвященников, а мать его принадлежит к царскому роду Маккавеев. Иосиф с детства отличался необыкновенным умом и способностями; изучал юриспруденцию, увлекался вопросами религии, принадлежал поочередно к нескольким сектам, одно время был священником в иерусалимском храме. В 66 году, когда вспыхнула римско-иудейская война, его назначили губернатором и военным комендантом Галилеи.
Несмотря на отсутствие военного и административного опыта, он блестяще справился со своими обязанностями, создал стотысячную армию, организованную по римскому образцу, укрепил города, деревни и горные перевалы, собрал в стратегических пунктах запасы оружия и продовольствия. При этом ему приходилось бороться с личными врагами, усмирять мятежные города, а однажды он отказался повиноваться самому первосвященнику, когда тот, подкупленный иерусалимскими интриганами, попытался сместить его с поста. Император Нерон послал в Иудею для ведения военных действий опытного полководца Веспасиана и его сына Тита; Иосиф возглавлял тогда оборону Галилеи и героически защищался в крепости Иотапата, нанося римским легионам тяжелые потери. В конце концов, однако, крепость пала, и Иосиф вместе с немногими оставшимися в живых защитниками сдался в плен. И тут проявились его умение завоевывать симпатию сильных мира сего, а также его проницательность. Он так понравился сыну Веспасиана Титу, что тот упросил отца не отправлять его в Рим вместе с другими военнопленными, а оставить при себе. И будто бы тогда Иосиф предсказал им обоим, что они станут, один за другим, римскими императорами. С тех пор, вплоть до конца римско-иудейской войны, Иосиф находился в лагере римлян, служа им верой и правдой против своих соотечественников. Неоднократно, особенно во время осады Иерусалима, он выступал в качестве парламентера, призывая повстанцев опомниться и сложить оружие. Евреи считали его изменником, он же утверждал впоследствии, что хотел таким образом спасти свой народ от уничтожения, зная, что римляне правят миром по воле Яхве и борьба против них бесполезна. Веспасиан и Тит щедро вознаградили Иосифа за услуги, оказанные им в Иудее, а также — и прежде всего — за то, что так точно сбылось его предсказание. Они разрешили ему даже носить их родовое имя Флавий, и с тех пор он стал называть себя Иосифом Флавием. В Риме, где он поселился, ему было предоставлено жилье в личной резиденции Веспасиана, он получил римское гражданство, пожизненную пенсию и земельные угодья в Италии и Иудее. Домициан, третий император из рода Флавиев, тоже осыпал его милостями и освободил от налогов.
Иосиф Флавий умер, вероятно, в начале второго столетия; во всяком случае, точно известно, что он жил еще при императорах Нерве и Траяне. После смерти ему воздвигли в Риме памятник. Можно ли представить что-либо более парадоксальное, чем этот эпилог жизни человека, который был когда-то священником разрушенного римлянами иерусалимского храма, а затем одним из вождей иудейского восстания, то есть врагом Рима? В римский период своей жизни Иосиф Флавий, будучи человеком богатым и знатным, не поддался, однако, соблазну бездействия, а, напротив, с удивительным рвением взялся за перо. Плодом его многолетнего труда явились два монументальных сочинения: «Иудейская война и «Иудейские древности» — и две книги публицистического характера: «О древности иудейского народа. Против Апиона» и «Жизнь». Имея доступ к императорским архивам, Иосиф Флавий, несомненно, использовал» в своей работе документы, которые впоследствии, среди бурь и катаклизмов Истории, бесследно пропали. К тому же он был ведь не только очевидцем, но и непосредственным участником многих важных событий. Иудейскую войну, например, в особенности же осаду Иерусалима, он, должно быть, воссоздал по собственным каждодневным записям, — ничем иным нельзя объяснить живость, яркость и реализм его повествования. Словом, он стал для многих поколений историков незаменимым источником сведений об истории еврейского народа.
Его книгами широко пользовались как языческие авторы (в частности, римский историк Дион Кассий и эллинский философ Порфирий), так и христианские (Ориген, Евсевий Кесарийский и автор латинского перевода Библии — Иероним). Два главных исторических сочинения Иосифа Флавия, переведенные почти на все европейские языки, пользуются огромной популярностью с момента их опубликования и по сей день, вдохновляя писателей, музыкантов и художников всех времен.
Итак, напомним, что единственной информацией о Христе, сохранившейся в еврейской литературе, является отрывок из «Иудейских древностей», известный в кругах библеистов под названием «Флавиева свидетельства». Приведем его полностью: «В то время жил Иисус, мудрый человек, если вообще можно назвать его человеком. Он совершал вещи необыкновенные и был учителем людей, которые с радостью воспринимали правду. За ним пошло много иудеев, равно как и язычников. Он и был Христом. А когда по доносам знаменитейших наших мужей Пилат приговорил его к распятию на кресте, его прежние приверженцы не отвернулись от него. Ибо на третий день он снова явился им живой, что предсказывали божьи пророки, так же как и многие другие поразительные вещи о нем. С тех пор и по сей день существует община христиан, получивших от него свое название».
Нетрудно понять, почему христианская традиция придавала этому свидетельству огромное значение. Ведь его автором был еврей, который, несмотря на политическое отступничество, всегда оставался верен религии предков, а кроме того, как историк был хорошо осведомлен обо всем, что в то время происходило в Палестине.
Итак, «свидетельство» заслуживало доверия, ибо исходило от человека беспристрастного, не связанного с христианством ни формально, ни эмоционально. Правда, уже в шестнадцатом веке раздавались отдельные скептические голоса, но в общем вплоть до девятнадцатого века никто не пытался всерьез оспаривать подлинность этого отрывка. Сегодня, однако, мы уже знаем точно, что эта единственная еврейская информация об Иисусе является фальшивкой, более поздней вставкой, сделанной каким-то христианским переписчиком. В самом деле, Иосиф Флавий, фарисей и правоверный последователь иудаизма, потомок Маккавеев, член известного рода первосвященников, якобы сообщает, что Иисус был мессией, богочеловеком, что, распятый, он воскрес на третий день. Велика наивность переписчика, вставившего в текст отрывок такого содержания, но еще более велика и непонятна наивность многих поколений людей, веривших ему. Тем более что, как подчеркивает крупный польский историк религии профессор Зигмунт Понятовский, этот рассказ, вложенный в уста еврея, «почти живьем заимствован из христианского символа веры». Ученые установили даже приблизительное время, когда была сделана вставка. Такие раннехристианские авторы, как Климент, Минуций, Тертуллиан и Феофил из Антиохии, хорошо знали «Иудейские древности», однако ни единым словом не упоминают об этой столь любезной христианским сердцам информации об Иисусе. Невозможно предположить, что они это сделали умышленно, руководствуясь какими-то таинственными соображениями, и напрашивается один-единственный вывод: в тексте «Иудейских древностей», которым они располагали, этого отрывка еще не было. Его впервые цитирует лишь более поздний писатель, Евсевий, автор первой «Истории христианской церкви», живший в 263–339 годах. Отсюда можно заключить, что вставка была сфабрикована каким-нибудь переписчиком на рубеже третьего и четвертого веков. Любопытный материал для дискуссии о «Флавиевом свидетельстве» дает крупный раннехристианский богослов и писатель Ориген, живший в 185–254 годах, то есть раньше Евсевия и до включения в текст «Иудейских древностей» вставки об Иисусе. Из его полемического трактата «Contra Celsum» («Против Цельса») следует, что в имевшемся у него экземпляре «Иудейских древностей» рассказывалось об Иоанне Крестителе и святом Иакове; что же касается Иисуса, то Оригену был, очевидно, известен какой-то иной текст, на основании которого он упрекал Иосифа Флавия в том, что тот не считал Иисуса мессией.
Итак, речь идет о строках, оценивающих Иисуса с позиции неверующего человека. Поскольку в дошедшем до нас сочинении Иосифа Флавия таких строк нет, возник вопрос, каким текстом располагал Ориген. Некоторые библеисты высказали предположение, что речь идет о первоначальном варианте того же «Флавиева свидетельства», отредактированного потом христианским переписчиком. Пытались даже восстановить этот «пратекст», убирая слова о том, что Иисус был предсказанным пророками, воскресшим мессией. Полученный таким образом портрет мудреца и бродячего учителя, каких было тогда в Палестине множество, мог вполне принадлежать перу такого правоверного иудея, потомка первосвященников, как Иосиф Флавий, и мог вызвать возражения со стороны Оригена.
