Я осмотрел белый храм Николая Чудотворца. В 1939 году эта церковь была закрыта и разорена, а вновь ее вернули верующим уже после войны, в 1947 году. Отец Николай отслужил здесь первую литургию в октябре 1958 года. Тогда ему было сорок девять лет. Говорят, поначалу он унывал на новом месте, где люди сильно изменились за годы безбожия, подумывал даже оставить остров. Однажды к нему подошел четырехлетний Коля, сын женщины, прислуживавшей в храме. Он прижался к ноге священника и спросил:
– Ты куда?
– Вот, Колюшка, хочу уехать.
– Не надо уезжать, оставайся!
Отец Николай воспринял детский совет как волю Божью и остался служить на острове.
* * *
Сразу за храмом – памятник советскому солдату. Памятник оказался белым как снеговик, только автомат в руках солдата был черный, а каска на голове – зеленая. А вот на памятных плитах не удалось прочитать ни одного имени: краску смыло дождем.
В годы Великой Отечественной войны на Талабске побывал карательный фашистский отряд. Жители были угнаны, весь остров был полностью выжжен, так что не осталось ни одного деревца. Теперь же, гуляя по Талабску, я видел множество лип, яблонь, каштанов – их посадил на острове отец Николай. Особенно много деревьев было у храма и на кладбище.
Неподалеку от памятника воину-освободителю я увидел крест с надписью:
“Сей памятный крест установлен в память служения на сем острове старца протоиерея Николая Гурьянова”.
Деревенской улицей я прошел к кладбищу. Могилу отца Николая искать не пришлось – она была сразу за воротами. Могила с большим Голгофским крестом утопала в цветах. Этот крест с изображением Распятия, Пресвятой Троицы, иконы “Знамение” и иконы Царственных Страстотерпцев был установлен в 2006 году по благословению Патриарха. Говорят, именно такой крест завещал поставить сам старец Николай.
Еще меня удивило обилие голубей: они были повсюду, на земле у могилы, на деревьях, на воротах, на соседних крестах.
– Это батюшкины голуби, – объяснила мне дежурившая возле могилы старушка в белом платке. – К нему сюда и кот приходил, на могилке сидел.
– А вы помните отца Николая?
– Как не помнить? Сидит, бывало, в своем домике у окошка и музыку играет. У него фисгармонька была… А лошадки и коровки придут, под окно встанут и слушают, слушают…
Я попросил разрешения записать ее слова.
– Пиши, пиши, – закивала старушка. – И еще напиши, что отец Николай не благословлял телевизор смотреть. Ты тоже телевизор не смотри, детонька. От него рак и слепота бывают.
Старушка посоветовала мне сходить в домик старца. Этот маленький домик, выкрашенный темно-зеленой краской, с одним окошком по фасаду, стоял прямо напротив ворот кладбища. Сразу подумалось, что отец Николай не случайно поселился здесь: после смерти ему оставалось только перейти дорогу…
Возле домика три валуна – здесь обычно стояли паломники, ожидая старца. В иные дни на Талабск приезжало до нескольких сотен человек. Случалось, что дверь отворялась, старец выходил из домика и стремглав бросался по тропинке наверх, к храму. Все кидались за ним. Отец Николай вбегал в храм и через некоторое время тихо выходил из него.
– Чего же вы за мной бегаете? – спокойно говорил он запыхавшимся паломникам. – Вы бы в храм так каждый день бегали, как сейчас за мной бежали!..
Поджидая смотрителя, я рассматривал дворик. Дворик был совсем небольшой и утопал в зелени. Это “сад памяти”: отец Николай привозил сюда ростки из тех мест, где он подвергался заключениям и ссылке. Но вот смотритель открыл мне дверь, и я оказался в маленькой приемной. Здесь, у столика с самоваром, сидя в кресле под бумажной иконой с изображением Страшного суда, старец обычно принимал посетителей. Приглашая к себе, отец Николай показывал посетителю эту икону и говорил: “Одни пойдут в рай, другие – в ад. Нам с тобой нужно сюда, то есть в рай…” Потом начинал наставления.
Отец Николай часто говорил, что Господь не оставляет Россию. Он категорически запрещал людям высчитывать последние времена и сроки.
Когда в горбачевское время началась работа по уничтожению русской государственности, многие в стране впали в отчаяние. Старец утешал этих людей, советовал не опускать руки, утверждал, что “Россия была, есть и будет”. В книге “Воспоминания о старце Николае Гурьянове” есть следующий любопытный рассказ:
“Во второй половине восьмидесятых годов мне, – вспоминает одна посетительница, – пришлось пережить тяжелейший внутренний кризис… Я выехала к отцу Николаю на остров Талабск… Глаза не сразу привыкли к темноте крошечной комнатки. Отец Николай ласково усадил за стол, над которым висела какая-то большая бумажная икона. Он внимательно расспросил о моих обстоятельствах, о месте работы, о предполагаемой диссертации, все время приговаривая:
– Ах, как хорошо, очень хорошо… Работай, тебе пока надо поработать, защищай диссертацию, если есть такая возможность.
Глубоко переживая разрушение русской культуры ее врагами, нравственное убийство русского народа, я была почти в состоянии отчаяния. Мне казалось, мир рушился вместе с Россией. Свои переживания я рассказала батюшке, не пытаясь сдержать слезы. Старец не перебивал меня, покачивал головой:
– Так, так.
Затем он спросил:
– А где ты видишь, что все разрушается? Знаешь, кто тебе все это показывает?
Я продолжала плакать и объясняла причины своей боли. Неожиданно вспыхнул свет, и мои глаза оказались прямо перед изображением Страшного суда. Батюшка указывал на дьявола: „Вот кто тебе показывает!“”
Другая посетительница однажды спросила отца Николая, спасет ли Господь Россию?
– Тю! – сказал старец и хлопнул ее ладонью по лбу. – Молиться надо!
…Рассмотрев икону Страшного суда, я прошел в келью, маленькую полутемную комнатку с низким потолком. Здесь, за печкой, я увидел кровать старца. Над кроватью висел рисунок: смерть показывает человеку гроб. “Человече, не суетись. Здесь все готово. Здесь прах и зловоние, пепел и червь лютый”, – прочитал я подпись под рисунком.
Потом я направился к пристани, думая об увиденном. Вот некоторые удивляются слову “намоленный”. А чему тут удивляться? В келье отца Николая сразу понимаешь, что это понятие – не пустой звук.
* * *
…По дороге домой мне вспомнились слова псковского священника о том, что нынешний Талабск обязан своим существованием старцу Николаю. В этом чувствовалась какая-то большая правда.
Ведь всю нашу жизнь, наше прошлое невозможно представить без старцев-подвижников. Они строили кельи, храмы, монастыри, вокруг которых позднее вставали города. Они молились и проповедовали, учили и исцеляли, давая людям пример подлинной святости, к которой всегда так стремился русский человек. Нынешний Талабск нельзя представить без трудов отца Николая. А можно ли представить Русь без трудов преподобного Сергия и его учеников? Без святых старцев у нас была бы другая страна, другая история…
Да, в последние годы Россия, по меткому выражению одного из создателей фильма “Остров”, стала напоминать супермаркет. Но, возможно, русским людям еще удастся воскресить в памяти свою подлинную историю, вернуться на свой собственный путь? Не зря же протоиерей Николай Гурьянов так верил в Россию! И не зря же он однажды сказал:
“Говорят, время нынче смутное. Говорят, жизнь стала непереносимой. Это, мои дорогие, наш крест, мы его достойны. Это не Христов крест, а личный, наш собственный, и мы должны понести его”.
Примечания
1
См.: Н. С. Лесков. “Мелочи архиерейской жизни”, “Владычный суд”.
2
Чем, уже будучи на покое, неоднократно хвастался. Когда же Филарета поставили на Киевскую кафедру, этот служитель с важностью говорил: “Каково? Мой кучер уже Митрополит!”
3
По словам Лескова, гувернантка впоследствии “не раз ходила к митрополиту, получала от него благословения, образки и книжечки и кончила тем, что перешла в Православие и, говорят, вела в мире чрезвычайно высокую подвижническую жизнь и всегда горячо любила и уважала Филарета”.
4
Имеется в виду святитель Филарет Дроздов (1782–1867), митрополит Московский.
5
В законном и незаконном браке (лат.).
6
Николай Лесков. Очерк “Русские демономаны”.
7
См.: Николай Лесков. “Печерские антики. Отрывки из юношеских воспоминаний”.
8
Святитель Иннокентий Борисов (†1857) – знаменитый проповедник, “русский Златоуст”. Через некоторое время после ректорства в Киевской академии стал архиепископом Херсонским и Таврическим.
9
Владимиру Ивановичу Шепелеву уже после смерти владыки суждено было принять постриг с именем Алексий. Он прославился многими подвигами и чудесами, и ныне церковь чтит его как преподобного Алексия Глосеевского (†1917).
10
Широкое почитание старца Парфения началось сразу после его смерти. Он был прославлен в сонме святых в 1993 году, одновременно с преподобным Феофилом.
