Мама Джанет и папа Джо хотели, чтобы все было хорошо, но как они ни старались, Сара и они не чувствовали любви друг к другу. Наконец они решили, что ситуация, скорее всего, не изменится. Сару больше к ним не приводили. Она не могла понять, почему визиты прекратились. С одной стороны, Сара радовалась, что больше не придется ходить „домой“, но с другой — печалилась. Она не понимала своих смешанных чувств, поэтому просто „забыла“ о маме Джанет, папе Джо и Джеффри. Когда кто-нибудь спрашивал ее о семье, она говорила о Джоунсах. Если кто-то говорил о маме Джанет и папе Джо, она не слушала. Она думала о своем и молчала.
Сара жила у Джоунсов, когда наступил четвертый день ее рождения. Ей подарили новую куклу, которую она назвала Мелоди… Вскоре после дня рождения г-н Дэнлэп, мама Джанет и папа Джо пришли к судье. Они вместе решили, что Сара никогда не вернется к ним. Они решили, что ей необходима новая постоянная семья, в которой она вырастет. Сара сказала, что у нее уже есть семья — Джоунсы. Но мама и папа Джоунсы и г-н Дэнлэп объяснили ей, что это патронатная семья. Дети живут в патронатных семьях до тех пор, пока смогут возвратиться в родную семью или пока их не усыновит/удочерит приемная семья. У Сары появился новый куратор — г — жа Смолл. Она должна была найти Саре семью, в которой ей предстояло вырасти.
Сара все еще не могла свыкнуться с мыслью о переезде в другую семью. Она хотела остаться с Джоунсами. Когда она думала о переезде, то становилась печальной и злой. Иногда она капризничала. Мама Джоунс не любила, когда капризничают, но она понимала чувства Сары и говорила ей, что, если ей страшно или грустно, она должна прижаться к ней. Мама и папа Джоунс будут скучать по Саре, так как любят ее. Сэм, Вирджиния, Вероника и Хизер тоже будут скучать. Но в то же время мама и папа Джоунс счастливы, ведь у Сары будет новая приемная семья, и ей больше не придется переезжать…
Г — жа Смолл разговаривала с первыми родителями Сары и получила от них фотографии их самих и Сары в младенчестве. Сара будет хранить эти снимки вместе с множеством фотографий семьи Джоунс… Г — жа Смолл даже сумела раздобыть фотографию семьи Робинсон для альбома Сары, но девочка говорит, что не особенно дорожит этой фотографией. Иногда Саре нравится рассматривать свои фотографии, а иногда нет…
Г — жа Смолл говорит, что Сара будет отмечать свой пятый день рождения в новой семье. Ей интересно, какой у нее будет торт. Она надеется, что он будет шоколадным. Сара мечтает, что она сможет пригласить семью Джоунс на свой день рождения. Они с Мелоди собираются поговорить об этом со своими новыми родителями, когда встретят их. Сара думает, что она попросит Мелоди спросить их об этом, чтобы ей не надо было делать это самой».
История эта подчеркнуто образцовая, я бы даже сказала приторно образцовая. Призванная продемонстрировать русскоязычным читателям гуманность патронатного воспитания в рамках ювенальной юстиции. Основания для изъятия ребенка имеются, ведь родители просто изверги. Это как же (и чем?) надо ударить младенца, чтобы он два месяца (!) пролежал в больнице?! И все равно толерантный социальный работник не осуждает родителей. И им возвращают Сару, когда они вдруг выражают готовность снова заботиться о ней. (В реальности, как показывает опыт ювенальных стран, родители, у которых отняли ребенка, обычно не получают его обратно, несмотря ни на какие слезные мольбы.) А потом Джо и Джанет совместно с судьей в мире и согласии принимают «осознанное решение» отказаться от родительских прав…
Но речь сейчас не об этих «нюансах». Допустим, все именно так, как описано: идиллическая ювенальная картинка. Хотя не знаю, от чего ощущение кошмарней — от этой гуманистической «идиллии» или от свидетельств Н. Захаровой и Г. Пастернака.
Ладно, о вкусах не спорят. Тем более что основной-то посыл везде одинаков: «Трагедии нет. Люди взаимозаменяемы». Но в какой бы форме это ни преподносилось, у ребенка двойная травма: мало того, что лишился матери (или даже целой семьи), так еще никому и не расскажешь — не поймут. В лучшем случае немного «поработают по проблеме горевания». Впрочем, ты и сам себя не понимаешь, ведь тебе внушают, что без матери лучше. И что с тобой не все в порядке, если ты никак не можешь смириться с утратой, «зацикливаешься» на ней. А людям (и детям тоже, хотя они не могут все так складно выразить, как взрослые) не хочется выглядеть ненормальными, отбиваться от стаи. Поэтому «улица корчится безъязыкая»: психика начинает вытеснять травмирующие переживания. Нет глубины, она заблокирована. Проще и безопасней скользить по поверхности. Да вот только в таком случае неизбежно происходит эмоциональное отупление (а за ним и интеллектуальное снижение, ведь задумываться тоже опасно: натолкнешься на неудобные вопросы, неразрешимые противоречия и опять разбередишь рану). А это путь к искусственной шизофренизации, поскольку обеднение, уплощение эмоций, развитие холодности и эгоцентризма характерны для шизофрении. Да и сама логика рассуждений: дескать, чушь собачья все эти разговоры про единственную и неповторимую родину и про мать, которую никто не заменит; где сытно — там и родина, кто ребенку создал наиболее комфортные условия жизни — тот пусть и будет его мамой, — из той же области. Всерьез верить в правоту такой убийственно-формальной логики может лишь шизофреник. Недаром этих душевнобольных психиатры часто сравнивают с андерсеновским Каем, у которого застряла в сердце ледяная игла.
Но убийственна такая логика не только для окружающих, но и для самого тебя. Отторжение матери, равнодушие и уж тем более ненависть к ней чреваты саморазрушением. Ты же отрываешь и топчешь часть себя! Чем меньше ребенок, тем эта часть больше, ибо личность его еще не сформирована, он во многом еще неразделим с мамой. Так что в запрете злословить родителей, характерном для всех традиционных религий, содержится, помимо всего прочего, и глубокий психологический смысл. А вот сатанизм и его более «мягкие» разновидности, наоборот, культивируют ненависть к родным, особенно к матери. И личность тех, кто попал в эти культы, неизбежно повреждается и разрушается.
Ну, что ж… Вот мы и оказались перед последней дверью. Ненависть деструктивна. А можно ли прийти через ненависть к Богу? Конечно, нет. Бог есть Любовь. Поэтому путь к Нему — это путь любви, а не ненависти к ближним. Значит, человек таким образом отрывается от Бога! Человек как образ Божий не может сформироваться без любви. Прежде всего, к самым близким и родным людям: отцу и матери, братьям и сестрам, дедушкам и бабушкам. Эти ростки любви заложены в каждом из нас. Многие женщины, у которых была возможность приложить новорожденного к груди и какое-то время побыть наедине с младенцем сразу после родов, говорят о том, что в эти минуты происходит нечто особенное, таинственное, трудно выразимое словами. Это не просто первое знакомство с ребенком, а некая встреча. Встреча родных людей, которые давно уже знают друг друга и вот наконец — увидели… Причем не только мать, но и ребенок участвует в этом сознательно. В последнее время ученые нашли даже научное обоснование данного феномена. Конечно, они, как всегда, стремятся дать материалистическое объяснение происходящему, игнорируя духовные факторы. Но, с другой стороны, интересно, что в природе ребенка действительно заложено Богом такое особое психофизиологическое состояние, которое позволяет этой встрече с матерью осуществиться. Дело в том, что в процессе родов в крови матери и младенца резко возрастает уровень стрессовых гормонов — адреналина и норадреналина. Соответственно, организм малыша активизируется, и поэтому примерно первые 40 минут после рождения он не спит, а находится в состоянии «спокойной настороженности». Потом это пройдет, и младенец будет почти все время спать. А вот в первые 40 минут в этом особом состоянии у него как раз и имеется самая благоприятная возможность для установления контакта с матерью «глаза в глаза». Установление такого контакта чрезвычайно важно для формирования эмоциональной привязанности. Между матерью и ребенком устанавливаются особые отношения безграничного доверия и полного принятия, когда отсутствуют барьеры, существующие даже между очень близкими людьми. Это взаимопонимание без слов, ничем не сдерживаемая нежность. Нет преград между тобой и другим… (Порой подобное ощущение возникает при «любви с первого взгляда»: только познакомились, а кажется, что знаете друг друга всю жизнь. И уже невозможно себе представить жизни без этого человека. Потом, правда, зачастую нас поджидает разочарование…)
Постепенно выпрастываясь из пелены младенческого эгоцентризма, маленький ребенок учится сперва просто замечать, а после и любить остальных членов семьи. Чем духовно взрослей и развитей человек, тем больше его сердце готово вместить любви к ближним и дальним, своим и чужим. В воспоминаниях о благодатных старцах и старицах лейтмотивом неизменно звучит: это была сама любовь. Людей, впервые приходивших к ним, они встречали как родных. А порой незримая связь, основанная на любви, может установиться и с животными. У святых — так даже с дикими, свирепыми зверями, ибо «совершенная любовь изгоняет страх» (1 Ин. 4: 18).
