В научной фантастике различают три главных направления: жанровую классику, социальную фантастику и собственно научную фантастику, где слово научную интонационно подчеркнуто. Существуют, однако, фантастические произведения, не подпадающие под эту классификацию.
Когда речь идет о классике, сразу всплывают имена Жюля Верна и Герберта Уэллса. В основе их творческого метода, у которого немало последователей и в наши дни, — использование новых революционных технологических возможностей, научных открытий, приборов, машин и механизмов. С их помощью границы реальности раздвигаются и создается фантастическая действительность, на фоне которой и развивается сюжет. И в коротком рассказе, и в романе он обычно разворачивается вокруг одного открытия или изобретения; хрестоматийным примером этому может послужить знаменитый роман Жюля Верна Из пушки на Луну, который развивает и иллюстрирует идею межпланетных перелетов с помощью ракет. Главная пружина действия в романе — технические проблемы, с которыми сталкиваются герои, и вокруг них построена его фабула. То же мы видим и в другом произведении этого автора, 20.000 лье под водой, герой которого — гениальный изобретатель и таинственный капитан подводного корабля. Однако справедливость требует отметить, что центральную роль в повествовании играет сама субмарина, этот могущественный волшебный друг построившего ее сказочного принца, вынужденного скитаться под водой. Несмотря на то, что фантастический сюжет романа основывается на научно-технических идеях девятнадцатого века, которые во многом давно реализованы и представляются сегодня наивными, благодаря близости к фольклорной традиции он популярен и сегодня.
Литературный прием, позволяющий создавать подобные сюжеты, не обязательно должен основываться на подлинно научной идее, как у Верна, предвосхитившего создание космических кораблей и подводных лодок. В качестве открытия или изобретения может фигурировать и совершенно
неправдоподобная идея, как, например, в романе Уэллса Человек-невидимка. В роли известной каждому из нас по сказкам шапки-невидимки выступает некий химический эликсир, делающий органические ткани прозрачными, и на этом научная часть романа завершается. Однако вовсе не научность определяет успех произведений такого рода, а то, насколько полно удалось писателю реализовать художественный потенциал, заложенный в фантастической реальности, которую он смоделировал.
В отличие от классической, современная социально-философская фантастика использует научные открытия с целью иллюстрации философских идей или принципов социального устройства общества. Это в большой мере верно уже в отношении того же романа Человек-невидимка: в нем отчетливо звучит социальный пафос. В сегодняшней фантастике не технические проблемы лежат в основе фабулы и не их решение придает напряженность сюжету. Внимание писателя приковано не столько к самому изобретению или открытию, сколько к его психологическим и социальным последствиям, в то время как само оно — лишь фон, на котором разворачивается действие. Современная фантастика стремится осмыслить роль науки в обществе, проследить, как влияют ее достижения на жизнь людей. Для этого она описывает либо применение с нестандартной целью известных открытий или изобретений, либо практическую реализацию идеи, бывшей до того достоянием чистой науки. Автор представляет возможные последствия этого, пытаясь предугадать будущее.
Классический пример такого рода фантастики мы найдем в рассказе того же Уэллса Машина времени. Пресловутая машина времени практически не играет в нем роли, вернее, эта роль сугубо условна: это скорее бог из машины греческой сцены. Машина служит всего лишь транспортным средством, а в центре рассказа стоит реальная социальная проблема, современная автору: он хочет показать последствия расслоения общества по классам, угрожающего конфликтом, ставящим под угрозу существование рода человеческого. Рассказ этот стал грозным и своевременным предостережением. И сегодня он читается как острый памфлет, но мы ничего не узнаем из него об устройстве самой машины времени.
В поисках примеров подобного рода можно перелистать книги еще более ранних авторов. Так, книги Свифта посвящены критике нравов современной ему Англии. Но если в первых путешествиях Гулливера нет специфических элементов рассматриваемого нами жанра, то Путешествие в Лапуту смело можно отнести к самой настоящей научной фантастике.
Автор подробно описывает летающий остров, его устройство и способы управления им. Конечно, отнюдь не дерзкое предвидение грядущей научно-технической революции (хотя некоторые догадки Свифта кажутся гениальным пророчеством) вызвало к жизни это путешествие Гулливера; задача автора была как раз обратной: ядовитой критике подверглись естественные науки и основанное на них мировоззрение той эпохи.
Здесь мы встречаемся с жанром антиутопии. Классическая научная фантастика верновского толка отражает позитивное, оптимистическое мировоззрение восемнадцатого-девятнадцатого веков с его верой в торжество разума и научный прогресс, который в силах искоренить все пороки человечества и принести ему социальную справедливость, процветание и счастье. Жанр антиутопии стал реакцией на подобный оптимизм, который сегодня действительно представляется несколько поверхностным. Антиутопия, важнейшая разновидность современной фантастики, видит будущее в мрачном свете и предостерегает нас. За десятилетия атомного противостояния двух мировых сообществ на Западе была создана целая литература, посвященная ужасающим последствиям ядерной катастрофы. Тысячи книг изображали планету после тотальной войны: сумеречный мир деградации, вырождения и жестокости…
Иногда писатель отказывается от эпической повествовательности, и его произведения окрашиваются в задушевные лирические тона, в центре их оказываются интимные ощущения и переживания. Пример такого рода фантастики — Цветы для Элджернона Дэниэла Киза (это произведение легло в основу весьма посредственного фильма Чарли). Речь здесь идет об умственно отсталом человеке, обретшем с помощью некого чудесного средства гениальность — но лишь на короткий срок, по завершении которого он вновь деградирует. Конечно же, не достижения медицины будущего занимают автора, а переживания своего героя. Важнейшие вопросы, которые встают перед нами, — до какой степени допустимо вмешательство медицины в естественный ход вещей, позволено ли — даже в самых гуманных целях — изменять человеческую природу.
Существует еще одна разновидность фантастики, которая называется фэнтэзи. Это направление не озабочено сохранением репутации научного, наука подвергается в нем весьма вольному обращению: она не только не ставит пределов авторской фантазии, но, напротив, подстегивает ее, убирая с пути все ограничения. Фэнтэзи ближе к беллетристике, чем к фантастике, ибо литературное в ней явно превалирует над научным. В этой области рассматриваемого нами жанра за последние десятилетия созданы произведения, ставшие заметным явлением в мировой литературе. Бестселлерами стали во многих странах книга Д.-Р.-Р. Толкиена Хоббит, или Туда и обратно, романы С. Льюиса, действие которых происходит на других планетах. В последних автор создает сказочный мир, не обращаясь к традиционным персонажам, жизнь там течет в соответствии с собственными законами, и Льюиса мало интересует, могут ли они соотноситься с нашей действительностью. Он ставит и решает теологические проблемы, и соответствие его творчества правде жизни ему не представляется важным. В отличие от научной фантастики, совместимость вымышленного мира с реальным не является здесь одним из обязательных условий.
Для сравнения обратимся все к тому же Свифту. Даже такая в высшей мере условная ситуация, в которую попадает во время своего четвертого путешествия Гулливер (Свифт описывает страну разумных лошадей, где люди и кони поменялись местами), все же имеет некие черты реальности, придающие особую остроту убийственной сатире на современное автору общество. Поскольку вымышленная цивилизация неизбежно должна столкнуться со множеством технических проблем, Свифт считает необходимым объяснить читателям, как копытные обходятся в жизни, не имея рук, и потому довольно подробно описывает быт лошадей. При всей экзотичности ситуации она сохраняет видимость правдоподобия, и это не позволяет отнести книгу к жанру чистой фантастики.
Какую роль играет в современном обществе научная фантастика? На протяжении долгого времени, особенно в начале эры полетов в космос, многим казалось, что главная ее цель — научное предвидение. Межпланетные путешествия стали главной темой научной фантастики задолго до того, как Нил Армстронг ступил на поверхность Луны. До 1957-го года, когда в СССР был запущен первый спутник, подобная литература могла показаться кому-то набором досужих выдумок. Оказалось, однако, что фантастика предвосхитила развитие науки! Немалая заслуга в этом принадлежит Артуру Кларку, который настолько подробно описал устройство и применение спутников связи за несколько десятилетий до их появления, что это описание смело могло претендовать на авторское свидетельство.
