— Он воровал у этих людей, обвешивал их! Что он на это скажет?
Ангелы покрыли эти и другие мои прегрешения добрыми делами, и мы под недовольный рев и крик прошли дальше. Мытарство зависти, которое шло десятым по счету, мы минули довольно скоро. Я никогда не был завистливым, считал, что каждый живет в меру своих возможностей. А если у тебя нет того, что имеет твой сосед, значит нужно и усилий приложить столько же, сколько приложил этот сосед. А завидовать, ничего не делая со своей стороны, не стремясь к цели, я считал глупостью. Счастье на деревьях не растет — за него бороться надо. Уже вскоре мы прошли это мытарство и продолжили свой путь на небо.
Мы приблизились к одиннадцатому мытарству, которое называлось мытарством гордости. Наверно, не найдется человека, который был бы невиновен в этих грехах. Причем часто мы и не замечаем этого за собой. Я тоже многого не видел в своей жизни. Пристально глядя на меня, злобные демоны начали забрасывать меня многими грехами, которые так или иначе были связаны с гордыней.
— Он постоянно гордился собой.
— Он тщеславился своими знаниями и умениями.
— Ты помнишь этого человека? Что ты ему ответил? Ты превознесся над ним и уничижил его!
— Не хвастался ли ты этим?
— Помнишь, ты считал его за неполноценного! Как ты его называл — неудачником! Для тебя все были неудачниками, кроме тебя самого!
— А как он относился к родителям — он не уважал их! Сегодня уходя, он даже с матерью не попрощался!
Я не мог поверить своим ушам! Вот ведь работяги! До чего же скрупулезная была проделана работа во имя погибели моей души! Прямо хоть лопаты им давай и вперед на Беломорканал. При их энтузиазме им хватит недели, чтобы его прорыть.
Они представили мне все случаи моего неуважения и к покойному отцу, и, особенно, к матери: каждое слово, пренебрежение, ложь, крик или недобрый взгляд — были им известны. Они сказали, сколько раз за свою жизнь я произнес самовосхвалительную фразу «Сам себя не похвалишь, никто не похвалит», и представили еще множество случаев, когда я наедине увлекался самовосхвалением. Назвали одежду и обувь, которой я тщеславился в школе и за неимение которой уничижал других. Я увидел случай из далекого детства, когда мы с друзьями в шутку выставляли свои преимущества, соперничали своими достижениями, профессиями своих отцов или родственников.
— Мой папка — хирург!
— А мой — пожарник!
— А мой папка — директор в фирме!
— А мой — президент!
Я тогда сказал, что мой папка — Господь Бог и выиграл спор. Мы шутили и смеялись над этой игрой своего воображения. Чьи родители занимали более преимущественное положение, тот и выигрывал в той детской игре. А сейчас все было представлено совсем наоборот — кто выиграл тогда, тот проигрывал сейчас.
Какое-то время Ангелам пришлось оправдывать меня. Я опять воочию увидел чудотворную силу покаяния. Благодаря чистосердечному раскаянию и признанию своих ошибок, через что гордая душа смиряется, человек активно противоборствует страсти гордости. Так мы минули и это мытарство.
Продолжая свое восхождение, мы приблизились к мытарству гнева. Еще только подойдя сюда, я услышал, как демоны говорили друг другу: «Этот наш, давайте все его грехи». Помню, как один из Ангелов посмотрел на меня и сказал: «Молись». Я вспомнил про Иисусову молитву и стал молиться. Когда злобные демоны все приготовили, то сразу приступили к допросу. Их предводитель, восседавший на возвышенном месте, постоянно, как лев, рыкал на своих подчиненных:
— Еще давай, еще! Что стоите, болваны!
— Помнишь этот день — еще лежа на кровати, ты начал его с гневного крика!
— Ты кинул эту вещь в сторону, выругался и ударил по стене.
— Ты раздражился на тапки, на зубную щетку, на телевизор, на диктора новостей, на свою мать, на самого себя!
— Ты гневно пнул камень, ты стукнул банкомат, выругался на водителя, потом на свои шнурки.
Казалось, прошла целая вечность, пока они перечисляли грехи только одного дня моей жизни. Они вспомнили все мои гневные реплики, все мои действия, которые я творил в состоянии гнева, даже что я сказал, будучи сам с собой наедине. Мне были представлены не только мои слова и дела, но и просто гневные взгляды, обиды, гневное молчание и гневные слезы. Они вспомнили все мои истерики и ссоры, раздражение и зложелательство. Бесы были настолько злобны, что во время моего допроса они рычали и зверели не только на меня, но и друг на друга. Князь на престоле рвал и метал, а они гневно огрызались на него, иногда били друг друга, и вообще создавалось впечатление, что они были самим воплощением неудержимой страсти гнева.
Наконец, этот кошмар закончился. Трудом неимоверной борьбы Ангелы смогли вытащить меня из того ада. Хотя я понимал, что не прошел и это мытарство. Боже мой, да я еще ни одного мытарства не прошел! Мы удалялись от этого мытарства, а в ответ нам продолжали звучать гневные крики и угрозы. Потом злобный князь стал изливать свой неудержимый гнев на своих подчиненных:
— Никчемные лентяи! Вы ни на что не способны! Я доложу о вас нашему отцу, вот тогда вы получите за свое нерадение.
Те оправдывались, как могли, но не избежали побоев от вышестоящих.
— Какой лютый гнев, — думал я. Страшно представить, что будет с душой, которая попадет в лапы к таким немилосердным тварям. Потому преподобный Серафим и говорил, что только благодать Божия сохраняет нас от их завистливой ярости. Иначе даже самый малый из них своим когтем уничтожил бы все человечество на земле.
На тринадцатом мытарстве злопомнения оказались не менее злобные мытари. Они припомнили мне все мое злорадство, все обиды, которые я не мог сразу простить, все мои угрозы кому-то и желание отомстить, а также мои попытки и намерения в этом направлении, процитировали мне мои же слова ропота и недовольства, в том числе из раннего детства, то, что я и не вспомнил бы уже никогда. Особенно они выделили мой ропот на Бога по поводу некоторых скорбей. Они напомнили мне то, что я когда-то строил кому-то козни или просто давал свой голос против кого-то, поддерживал осудительный разговор о ком-то, а также мое причащение без примирения с человеком, с которым я поссорился. Демоны показывали, как я смеялся над кем-то, кого постигла неудача, или простое падение на улице или авария на дороге. Я вдруг увидел день, когда мы с друзьями стояли на катке и смеялись над теми, кто не умел кататься на коньках. Все же с помощью Божией мы преодолели это мытарство. Но у меня остались некоторые прегрешения, которые мне еще предстояло исправить на земле.
Четырнадцатое мытарство — это мытарство убийства и всякого разбойничества. Злобные духи, обступив нас, стали кричать на меня и выставлять все то, что так или иначе связано с грубостью и разбоем. Я не был виновен в убийстве, но грешил рукоприкладством и другой грубостью.
— Он бил людей, — вопили бесы, — помнишь этого? А этого помнишь — ты ударил его по лицу.
— Он бросил в него камнем, а этого стукнул палкой.
С огнем в мрачных, как сама адская пропасть, глазах, они обвиняли меня в очень многих грехах. Мне привели на память и раннюю школу, и техникум, когда я принимал участие в избиении нескольких ребят. Припомнили мне, как я бил животных, мучил жуков, отрывал крылья мухам. Отверженные духи припомнили мне все сказанные мной оскорбительные слова и проклятия, все высказанные мной в шутку намерения убить кого-то, типа: убил бы или придушил бы, чтоб ты сдох и прочее подобное.
— Он убийца, он человека убил! — вдруг в один голос заревели они.
— Нет, я не убивал, — почти шепотом сказал я. Но вдруг я ясно вспомнил один день, когда в разговоре со своей знакомой бросил, казалось бы праздную фразу. Она говорила мне тогда, что забеременела от кого-то и собирается делать аборт. А я, не особо задумываясь над ее словами, ответил:
— Ну а что тебе еще остается?
И сейчас, стоя на мытарстве убийства, я оказывался убийцей, так как не только не отговаривал ее от этого греха, но, напротив, одобрил это убийство, почему и причислялся к соучастникам.
