Серафим Иеромонах - Душа после смерти

Место памятования смерти в христианской жизни можно видеть из учебника христианского подвига, «Лествицы» преп. Иоанна Лествичника, шестая степень которой специально посвящена этому: «Как хлеб нужнее всякой другой пищи, так и помышление о смерти нужнее всяких других деланий… Невозможное для человека дело, чтобы настоящий день провели мы благочестиво, если не думаем, что это последний день нашей жизни» (Степень 6: 4, 24). Писание хорошо говорит: Во всех делах твоих помни о конце твоем, и вовек не согрешишь (Сир. 7: 39). Великий Варсануфий Газский советовал брату: «Да укрепляет помыслы твои памятование смерти, час которой не известен никому. Потщимся же творить добро до исхода нашего из сей жизни — ибо мы не знаем, в какой день будем призваны, — чтобы не оказаться нам неготовыми и не остаться вне чертога брачного с пятью юродивыми девами» (Св. Варсануфий, ответ. 799).

Великий авва Пимен, узнав о смерти египетского подвижника, преп. Арсения Великого, сказал: «Блажен Арсений: ты оплакал себя в течение земной жизни! Не оплакивающие себя здесь будем плакать вечно. Невозможно избежать плача: или здесь — произвольного, или там, в муках, невольного» (Патерик Скитский; см. у епископа Игнатия, т.3, стр. 108).

Так имеющий этот трезвенный христианский взгляд на жизнь может осмелиться сказать вместе с апостолом Павлом, что он имеет желание разрешиться и быть со Христом (Флп. 1: 23). Только тот, кто вели христианскую жизнь подвига, покаяния и оплакивания своих грехов, может сказать со св. Амвросием Медиоланским: «Глупцы боятся смерти как величайшего зла, а мудрые ищут ее как упокоения после трудов и как конца бед» («Смерть как благо», 8: 32).

Преосвященный Игнатий Брянчанинов завершает свое знаменитое «Слово о смерти» словами, которые и сейчас, спустя сто лет, звучат для нас призывом вернуться к единственно правильному христианскому отношению к смерти, отбросив все розовые иллюзии нашего нынешнего духовного состояния, а также все ложные надежды на будущую жизнь:

«… Полезно возбуждать в себе воспоминание о смерти посещением кладбища, посещением болящих, присутствием при кончине и погребении ближних, частым рассматриванием и обновлением в памяти различных современных смертей, слышанных и виденных нами… Уразумев краткость нашей земной жизни и суетность всех земных приобретений и преимуществ, уразумев ужасную будущность, ожидающую тех, кто, пренебрегши Искупителем и искуплением, принесли себя всецело в жертву греху и тлению, — отвратим мысленные очи наши от пристального зрения на обманчивую и обворожительную красоту мира, удобно уловляющую слабое сердце человеческое в любовь к себе и в услужение себе; обратим их к страшному, но спасительному зрелищу — к ожидающей нас смерти. Оплачем себя благовременно; омоем, очистим слезами и исповеданием грехи наши. записанные в книгах Миродержца. Стяжем благодать Святаго Духа — эту печать, это знамение избрания и спасения: оно необходимо для свободного шествия по воздушному пространству и для получения входа в небесные врата и обители…

Изгнанники рая! Не для увеселений, не для торжества, не для играний мы находимся на земле, но для того, чтобы верою, покаянием и крестом убить убившую нас смерть и возвратить себе утраченный рай.

Милосердный Господь да дарует читателям этого слова и составившему его помнить смерть во время земной жизни: памятованием ее, умерщвлением себя ко всему суетному и жизнью для вечности отстранить от себя лютость смерти, когда настанет час ее, и перейти ею в блаженную, вечную, истинную жизнь. Аминь» (т. 3, стр. 181–183).

В первых девяти книгах этой книги мы попытались изложить некоторые основные аспекты православного христианского взгляда на жизнь после смерти, противопоставляя их широко распространенному современному взгляду, а также появившимся на Западе взглядам, которые в некоторых отношениях отошли от древнего Христианского учения. На Западе подлинное христианское учение об Ангелах, воздушном царстве падших духов, о природе общения людей с духами, о небе и аде было потеряно или искажено, в результате чего имеющие место в настоящее время «посмертные» опыты получают совершенно неверное толкование. Единственным удовлетворительным ответом на эту ложную интерпретацию является православное христианское учении.

Настоящая книга имеет слишком ограниченный объем, чтобы изложить полностью православное учение о потустороннем мире и посмертной жизни; наша задача была куда более узкой — изложить это учение в той мере, в какой было бы достаточно, чтобы ответить на вопросы, поднимаемые современными «посмертными» опытами, и указать читателю на те православные тексты, где содержится это учение. В заключение мы специально даем краткое изложение православного учения о судьбе души после смерти. Это изложение состоит из статьи, написанной одним из последних выдающихся богословов нашего времени, архиепископом Иоанном (Максимовичем) за год до его смерти. Его слова напечатаны более узким столбцом [ при наборе выделены жирным шрифтом — golden-ship.boom.ru], а объяснения к его тексту, комментарии и сравнения напечатаны как обычно.

Безграничным и безутешным было бы наше горе по умирающим близким, если бы Господь не дал нам вечную жизнь. Жизнь наша была бы бесцельна, если бы она оканчивалась смертью. Какая польза была бы тогда от добродетели и добрых дел? Тогда были бы правы говорящие: «Станем есть и пить, ибо завтра умрем» (1 Кор. 15: 32). Но человек создан для бессмертия, и Христос Своим воскресением открыл врата Царства Небесного, вечного блаженства для тех, кто верил в Него и жил праведно. Наша земная жизнь — это приготовление к будущей жизни, а это приготовление завершается смертью. Человекам положено однажды умереть, а потом суд (Евр. 9: 27). Тогда человек оставляет все свои земные попечения; тело его распадается, чтобы вновь восстать при Общем Воскресении.

Но душа его продолжает жить, не прекращая своего существования ни на одно мгновение. Многими явлениями мертвых нам дано было знать частично, что случается с душой, когда она покидает тело. Когда прекращается видение телесными очами, начинается видение духовное. Обращаясь в письме к своей умирающей сестре, епископ Феофан Затворник пишет: «Ведь ты не умрешь. Тело твое умрет, а ты перейдешь в другой мир, живая, себя помнящая и весь окружающий мир узнающая» («Душеполезное чтение», август 1894).

После смерти душа жива, и чувства ее обострены, а не ослаблены. Св. Амвросий Медиоланский учит: «Поскольку душа продолжает жить после смерти, остается добро, которое не теряется со смертью, но возрастает. Душа не удерживается никакими препятствиями, ставимыми смертью, но более деятельна, потому что действует в своей собственной сфере без всякой связи с телом, которое ей, скорее, бремя, чем польза» (св. Амвросий «Смерть как благо»).

Преп. авва Дорофей, Отец Газский VI века, суммирует учение ранних Отцов по этому вопросу: «Ибо души помнят все, что было здесь, как говорят Отцы, и слова, и дела, и мысли, и ничто из этого не могут забыть тогда. А сказано в псалме: В тот день исчезают [все] помышления его (Пс. 145: 4); это говорится о помышлениях века сего, т. е. о строении, имуществе, родителях, детях и всяком деянии и поучении. Все сие о том, как душа выходит из тела, погибает… А что она сделала относительно добродетели или страсти, все то помнит, и ничего из этого для нее не погибает… И ничего, как я сказал, не забывает душа из того, что сделала в этом мире, но все помнит по выходе из тела, и притом лучше и яснее, как освободившаяся от земного сего тела» (Авва Дорофей. Поучение 12).

Великий подвижник V века, преп. Иоанн Кассиан, ясно формулирует активное состояние души после смерти в ответе еретикам, верившим в то, что душа после смерти бессознательна: «Души после разлучения с телом бывают не праздны, не остаются без всякого чувства; это доказывает евангельская притча о богатом и Лазаре (Лк. 16: 22–28)… Души умерших не только не лишаются своих чувств, но не теряют и расположений своих, т. е. надежды и страха, радости и скорби, и нечто из того, чего ожидают себе на всеобщем суде, они начинают уже предвкушать… они еще живее становятся и ревностнее прилепляются к прославлению Бога. И действительно, если, рассмотрев свидетельства Священного Писания о природе самой души по мере нашего смысла, несколько порассудим то не будет ли, не говорю, крайней глупостью, но безумием — хоть слегка подозревать, что драгоценнейшая часть человека (т. е. душа), в которой, по блаженному Апостолу, заключается образ Божий и подобие (1 Кор. 11:7; Кол. 3: 10), по отложении этой дебелости телесной, в которой она находится в настоящей жизни, будто становится бесчувственною — та, которая содержит в себе всякую силу разума, своим причастием даже немое и бесчувственное вещество плоти делает чувствительным? Отсюда следует, и свойство самого разума требует того, чтобы дух по сложении этой плотской дебелости, которая ныне ослабляется, свои разумные силы привел в лучшее состояние, восстановил их более чистыми и более тонкими, а не лишился их» [Первая беседа, гл. 14 в Трудах Иоанна Кассиана Римлянина, русский перевод Епископа Петра, М., 1892, с. 178–179].