Священный Златоуст сравнивает то, что мы потеряли из–за преступления, с тем, что мы приобрели через Богочеловека, и констатирует, что в начале творения был «сотворен человек по образу Божию, а ныне соединен с Самим Богом. Тогда Бог повелел ему обладать рыбами и зверями, а теперь вознес начаток наш превыше небес». Поскольку Вознесшийся со святой Своей плотью Христос стал, как иной ранний плод, начатком усопших, «одною плотию Своею, как начатком, Он низвел благословение на весь род наш». Прежде, по причине греха, «ничего не было презреннее человека», теперь же «ничто не сделалось почтеннее человека» [[510]]. Через Воскресшего и Вознесшегося Христа человек побеждает тление и приобретает нетление. Человек побеждает смерть, ибо смерть окончательно сокрушена и совершенно уничтожена, так что нигде ее не сыскать, а человек приобретает нетление и обожается. Ныне действительно «Бог и люди соединились в один род» [[511]].
Это имеет в виду благочестивый песнописец и потому пишет в величании 9 песни Канона Вознесения: «Взятся яве великолепие выше небес, плотию обнищавшаго, и соседением Отца почтеся естество наше отпадшее. Торжествуим, и согласно вси воскликнем, и восплещим руками радующеся».
{стр. 204}
Но чтобы дары Вознесшегося Христа были усвоены, человеку необходимо умереть вместе с Иисусом и жить жизнью Иисуса. Тогда он смог бы воскликнуть вместе с Григорием Богословом: «Вчера я распинался со Христом, ныне прославляюся с Ним; вчера умирал с Ним, ныне оживаю; вчера спогребался, ныне совоскресаю. Принесем же дары Пострадавшему за нас и Воскресшему» [[512]]. Таким образом, наше соучастие в благодеяниях Вознесшегося Господа делает Пасху праздником «тайноводства к тамошним благам», через который мы оставляем «этот Египет […] многотрудной и примрачной жизни, побеждаем тление и смерть и радостно шествуем к земле обетованной, Горнему Иерусалиму, где царствует Вечная Жизнь и нескончаемая радость» [[513]].
Даровал нам благодать Святого Духа
Скажем и о святой Пятидесятнице, которая есть «вершина благ», дарованных нам Воскресшим, «столица праздников» и «плод обетования» [[514]]. Ведь во время святой Пятидесятницы человеческая природа получает богатые дары Духа Утешителя. Господь наш покидает эту землю, и на нее приходит Утешитель. Сын восходит в славу безначального Света, а Пресвятой Дух переносит эту славу на творение! Священный Златоуст говорит: «Господь вознес наш начаток и низвел Духа Святого» в доказательство того, что Он «примирил Отца» с нашей человеческой природой [[515]]. Ибо Богочеловек вознесся «во славе» на небо и перенес пред изумленными ангельскими силами начаток человеческой природы как пример и {стр. 205} залог дела, совершенного Им на земле. Как залог и ручательство Своего спасительного дела Он послал на землю Третье Лицо Святой Троицы — Духа Утешителя. Это еще раз показывает, что Христос примирил Отца с нами, людьми. И святитель использует один из образов своей эпохи, чтобы пояснить эту великую истину: «Христос взял начаток нашего естества и воздал нам благодать Духа; и как бывает после продолжительной войны, когда кончено сражение и заключается мир, так что бывшие между собою во вражде дают друг другу поруку и заложников, так произошло и между Богом и человеческим естеством: оно послало Ему в поруку и заложником свой начаток, который вознес Христос, а Он взамен послал нам в поруку и заложником Духа Святаго» [[516]]. Итак, у нас теперь есть «верный залог» Будущей Жизни и вечного царства. Это «вверху — тело Господне», «внизу — Дух Святой в нас» [[517]].
Иконография и богослужение Православной Церкви, выражающие по–своему великие истины нашей веры, подчеркивают эту радостную истину. Икона Пятидесятницы представляет богозванных Апостолов мирно сидящими полукругом в светлой горнице с радостным и умиленным взором и …языки, как бы огненные… над их головами во свидетельство того, что …исполнились все Духа Святого… (Деян. 2, 3–4). Все они держат в руках свитки — знаки данной им благодати учительства, в соответствии с которой они могут возвещать народу проповедь покаяния, строящуюся вокруг Креста и Воскресения. Внизу под полукругом, где сидят божественные Апостолы, на черном фоне, указывающем на область мрачного ада, изображен старец в царской одежде и венце. Он держит в руках полотно с двенад{стр. 206}цатью свитками. Старец символизирует мир, который состарился «во грехах», а также природу, находящуюся в плену у «князя мира сего». Глубокий мрак, окружающий его, означает тьму и сень смертную (Лк. 1, 79), ад, которым порабощен мир и от которого уже освобождается. Двенадцать свитков, которые он держит, — это символы проповеди двенадцати боговдохновенных Апостолов, несущих свет и проповедующих отпущение пленникам смерти и ада.
Прекрасное песнопение Недели Пятидесятницы ублажает чад Церкви, принимающих дары Святого Духа: «Решительное очищение грехов, огнедухновенную приимите Духа росу, о чада светообразная церковная. Ныне от Сиона бо изыде закон, языкоогнеобразная Духа благодать» [[518]].
Третья молитва Великой Вечерни святой Пятидесятницы также говорит о Сошествии Спасителя во ад и призывает Божественную помощь всем умершим от создания мира: «Христе Боже наш, Ты, Который «смерти узы неразрешимыя и заклепы адовы» сокрушил «и во тьме седящим восход» показал, Ты, который «смертным жалом уязвенных» оживляешь надеждой воскресения, Ты, Владыко, показавший нам в великий и спасительный день Пятидесятницы таинство Святой, Единосущной, Превечной, Нераздельной и неслиянной Троицы, Ты, Который удостоил нас принять во время этого всесовершенного и спасительного праздника «очищения убо молитвенная» о тех, кто умер, упокой души их «на месте светле, на месте злачне, на месте прохлаждения; отонудуже отбеже всякая болезнь и печаль, и воздыхание». Ибо «не мертвии восхвалят Тя, Господи […], но мы, живии, благословим Тя, и молим, и очистительныя молитвы и жертвы приносим Тебе о душах их» [[519]].
{стр. 207}
Поистине велики, непостижимы и невыразимы дары Спасителя нам, людям. Он разрушил узы ада, уничтожил имя смерти и «как сопротивную троицу — диавола, смерть и ад — наших тиранов и гонителей, потопил Своей алой кровью» [[520]]. Смерть и ад потерпели полное и сокрушительное поражение. Будем же радоваться, ликовать и веселиться. Ибо, хотя не мы, но Владыка наш победил и водрузил знамя победы, это также и наша радость и веселие [[521]]. Ведь Господь сделал все для нашего полного избавления от диавола, смерти и ада.
{стр. 208}
Смерть была страшна до Христа
Чтобы яснее показать результат триумфальной победы Богочеловека над смертью и адом, надо рассмотреть, как относились к смерти потомки Адама во времена Ветхого Завета. До Креста, Воскресения и телесного Вознесения Спасителя уже само имя смерти приводило людей в страх и трепет. Это было естественно. Ибо первозданный был осужден, так как Бог заповедал ему: «…Смертью умрешь» (Быт. 2, 17), а отделение души от тела называлось не только смертью, «но и адом». Во многих местах Ветхого Завета преселение от этого мира называется «смертью и адом» [[522]]. Например, Патриарх Иаков говорил своим детям, вернувшимся из Египта, кроме Симеона, задержанного Иосифом: «Нет, я не дам вам Вениамина, ибо, если с ним что–нибудь случится, то вы сведете старость мою с печалию во ад (Быт. 42, 36–38). И пророк Исаия говорил: «И разшири ад душу свою и разверзе уста своя, еже не престати», чтобы принимать и непрерывно пожирать мертвых (Ис. 5, 14). Царь и пророк Давид воспевает Бога за то, что Он спас душу его от глубин мрачного ада и от верной смерти (Пс. 85, 13).
{стр. 209}
Сколь ужасной была смерть до Христа, видно и из отношения к ней ветхозаветных праведников. Ибо «прежде боялись смерти не только грешники, но и святые люди, имевшие великое дерзновение пред Богом […]. Лик смерти прежде был страшен, и все ужасались ее и трепетали» [[523]]. Приведем конкретные примеры. Почему Боговидец Моисей, великий пророк, вождь и законодатель Израиля, бежал из Египта и отправился в пустыню? Из–за страха смерти, полагает Златоуст [[524]]. Тот же святой отец, восхваляя веру, мужество и добродетель праведного Авраама, восхищаясь его доверием к Богу и абсолютным послушанием, отмечает, что были моменты, когда этот человек, «друг Божий», робел перед страхом смерти. Он предпочел, как говорит святитель Иоанн Златоуст, солгать египтянам, что Сарра была ему не женой, а сестрой. Он предпочел предать Сарру на прелюбодеяние (хотя Бог в итоге сохранил ее от этого унижения), чтобы самому спастись от смерти! (Быт. 12, 11–13). Святой отец возвращается к этому событию не для того, как он говорит, чтобы обвинить праведного, но чтобы показать душевное устроение даже и праведных той эпохи в отношении к смерти. Ибо, как он замечает, лицо смерти было еще ужасно, не были еще сокрушены «врата медная», ее ядовитое жало «еще не было притуплено» [[525]].
