Бывает иногда, что и сами мы на блудные помыслы огорчаваемся и, размышляя о них, зазираем себя в том, что желаем такой гнусности, которая свойственна одним только бессловесным, даже обуреваемся тем, что, будучи противоестественно, и скоту чуждо… Но в таких чувствованиях, особенно новоначальным, нужно хранить себя, чтобы долго думая о том, под предлогом борьбы, не оказаться исполнителями страсти. Поэтому безопаснее для нас отсекать прилоги — начало помысла. Вступать же с ними в брань свойственно сильным, которые привыкли благоугодно разграничивать эти помыслы.
Наконец, сохраняй себя от собеседования с женщинами и от взирания на них; удаляйся также от сожительства с юными, женовидными и красивыми лицами, и от взоров на них удерживайся; ибо это есть сеть диавола на иноков, как сказал некто из отцов. И, если можно, не бывай с ними наедине, говорит святой Василий Великий, — ни в нужной потребе; ибо ничего нет нужнее для тебя души твоей, за которую Христос умер и воскрес… И не желай слушать от кого-либо непристойных разговоров, которые возбуждают страсти.
Третий помысл — сребролюбия
Недуг сребролюбия приходит отвне нашего естества и бывает от маловерия и неразумия, — сказали отцы. Поэтому и подвиг против него не велик бывает у тех, кои внимают себе со страхом Божиим и истинно желают спастись. Но если этот недуг укоренится в нас, то бывает злее всех других недугов; и если подчинимся ему, в такую пагубу приводит, что апостол назвал его не только корнем всякого зла — гнева, скорби и проч., но и идолослужением (1 Тим. 6, 10; Кол. 3, 5). Многие из-за сребролюбия не только от благочестивой жизни отпали, но и, в вере погрешив, душою и телом погибли, как говорится в Святом Писании. И отцы сказали, что «собирающий злато и сребро и уповающий на него — обнаруживает этим свое неверие в ту истину, что Бог печется о нем».
И то еще говорит Святое Писание, что если кто порабощен — или гордостью, или сребролюбием — какой-нибудь одной из этих страстей, то бес уже не борет его иной какой-нибудь страстью, потому что и этой одной достаточно для его погибели. Поэтому всячески надлежит ограждать себя от столь гибельной и душетленной страсти, прося Господа Бога, да отженет от нас дух сребролюбия.
Не только золота, серебра и имений подобает нам отчуждаться, но и всяких вещей, кроме нужных для употребления — одежды, обуви, келлии, посуды и орудия для рукоделия; и это все имеет немногоценное, неукрашенное, удобно приобретаемое и не соединенное с какими-либо заботами и беспокойством, дабы не впасть нам в мирские связи. Истинная победа над сребролюбием и вообще вещелюбием состоит в том, чтобы не только иметь, но и не желать никаких стяжаний. Это приводит нас к душевной чистоте.
Если нас томит гневный помысл, понуждая к злопамятству и поощряя к ярости, чтобы воздать зло оскорбившему нас; тогда мы должны припомнить слова Господа: Аще не отпустите кийждо брату своему от сердец ваших прегрешения их, ни Отец ваш Небесный не простит вам согрешений ваших (Мф. 18, 35; Мк. 11, 26). Итак, всякий, кто хочет получить отпущение своих согрешений, прежде сам должен от сердца простить брата своего; ибо Господь повелел просить оставления долгов, якоже и мы оставляем. Ясно, что если мы сами не оставим, то и нам не оставится (Мф. 6, 12, 15); так надобно разуметь сие, что если даже мы думаем благотворить, но не отлагаем гнева, то это неприятно Богу. Отцы говорили: «Гневливый если и мертвого воскресит, молитва его неприятна», — не потому так говорили отцы, чтобы гневливый мог воскресить, но чтобы показать мерзость его молитвы.
Поэтому нам никак не должно гневаться, ни творить зло брату не только делом или словом, но и видом, ибо иной может и одним взором оскорбить брата своего, а следует гневные помыслы немедля отметать. Великая над ними победа бывает, когда мы молимся за оскорбившего нас брата, как повелевает авва Дорофей, такими словами: «Помоги, Господи, брату моему и, ради его молитв, помилуй и меня грешного». Молитва за брата есть любовь и милование, а призывать на помощь его молитву есть смирение; и так исполняется закон Господа: Любите враги ваша, благословите кленущия вы, добро творите ненавидящим вас и молитеся за творящих вам напасть (Мф. 5, 44). Исполняющему сие Господь обещал такое воздаяние, которое выше всех прочих обетовании, обещал не Царство только Небесное, не утешение только и радость, как прочим, но сыноположение: Будете, — сказал Он, — сынове Отца вашего, Иже на небесех (Мф. 5, 45).
Сам Господь, давши нам сию заповедь, научает нас и Своим примером, дабы мы по силе подражали Ему. Сколько зла претерпел Он от иудеев нас ради грешных, и не только не прогневался на них, но молился за них Отцу: Отче, отпусти им: не ведают бо что творят (Лк. 23, 34). И все святые, шествовавшие путем сим, обрели благодать; ибо не только не воздавали зла оскорбившим их, но молились о них, покрывая их недостатки, и радовались их исправлению, когда они приходили в чувство, и наставляли их с милостью и любовью.
Не мал подвиг в борьбе с духом печали, ибо он ввергает душу в погибель и отчаяние. Если скорбь нанесена от людей, должно претерпевать ее благодушно, и за того, кто причинил ее, молиться, как сказано выше, твердо ведая, что все бывающее с нами не без Промысла Божия бывает, и что вообще Бог все, что ни посылает нам, посылает на пользу и на спасение душ наших. И если посылаемое не представляется нам полезным в настоящее время, то последствия ясно покажут, что истинно полезно нам не то, чего сами желаем, но то, что устрояет Бог. Посему не должно нам увлекаться человеческими помыслами, но веровать вседушно, что око Господне все видит, что без Его воли ничто не может с нами случиться, и что искушения посылает Он на нас по Своей благости, чтобы, претерпев их, мы приняли от Него венцы.
Без искушений никто никогда не может получить венца; поэтому, будучи искушаемы, будем о всем благодарить Бога — Благодетеля и Спасителя нашего. «Уста всегда благодарные, — говорит святой Исаак, — удостаиваются благословения от Бога и в сердце благодарящее входит благодать». Всячески же нужно удерживаться от ропота на оскорбивших; ибо тот же святой отец говорит, что Бог все немощи человека терпит, но того, кто всегда ропщет, без наказания не оставит.
Но скорбь о грехах, полезную нам в покаянии, необходимо иметь, только с доброй надеждой на Бога, в уверенности, что нет греха, побеждающего милосердие Божие, что оно все прощает кающимся и молящимся. Эта скорбь соединена бывает с радостью, делает человека усердным ко всякому добру и во всякой болезни терпеливым: Печаль бо яже по Бозе, — сказал апостол, — покаяние нераскаянно — неотложно — во спасение соделовает (2 Кор. 7, 10). Скорбь же противоположную сей печали, скорбь, причиняемую нам от бесов, всячески нужно изгонять из сердца, как и другие злые страсти, изгонять молитвой и чтением, упразднять ее общением и беседами с людьми духовной жизни. Ибо скорбь, которая не по Бозе, бывает корнем всякого зла; и если надолго пребудет в нас, то скоро, приняв вид нечаяния, превратившись в отчаяние, делает душу пустой и унылой, некрепкой и нетерпеливой, к молитве и чтению ленивой.
Если возобладает нами уныние, то душе предлежит великий подвиг. Лют сей дух, жесток дух уныния, а в соединении с духом скорби, когда споспешествует, помогает сему последнему, он бывает еще лютее и тягостнее. Борьба с этим духом особенно сильна бывает у тех, которые живут в безмолвии.
Когда воздвигнутся на душу жестокие волны уныния, человек теряет надежду видеть когда-нибудь конец их, а враг при этом влагает ему убийственную мысль, что великое его страдание, в настоящее время, впоследствии еще больше увеличится, что он оставлен от Бога, что Бог о нем уже не печется, что все это с ним случилось без Промысла Божия и что ему только одному приключилось это, а у других этого никогда не было и не бывает.
Но не так это, не так. Бог, как чадолюбивый Отец, не нас только грешных, но и святых Своих, от века Ему благоугодивших, как детей Своих, поражал духовным жезлом, по любви к ним, чтобы более преуспевали в добродетелях. Но такое тяжкое состояние духа скоро непременно изменяется; за ним следует посещение милости Божией и утешение. Как в этот злолютый час человек не думает уже, что он возможет долее пребывать в своем добром подвиге: враг все доброе представляет ему отвратительным; так по миновании сего часа все для него просветляется, все делается приятным; все скорбное исчезает как будто его и не было, он опять находит себя усердным к доброделанию, и удивляется изменению своему на лучшее. Тогда решимость его жить свято и богоугодно становится тверже, вследствие уверенности, что Бог Своей милостью все строит ему на пользу и искушения наводит единственно из любви к нему, для его усовершенствования. И еще больше воспламеняется любовью к Богу, узнав несомненно, яко верен Господь и никогда не попускает на нас искушений выше сил наших (1 Кор. 10, 13).
